Корнеич вопросительно крякнул, глядя на Чурилина, потом сурово посмотрел на хозяина:

— Не видишь, мы при исполнении?

— Ладно… — усмехнулся хозяин. — В первый раз, что ли… А человек сам скажет. Простите, забыл ваше имя-отчество.

— Виктор Петрович, следователь прокуратуры, — сказал Чурилин и, поддавшись искушению, взял рюмку.

— Очень приятно, — покрутил головой хозяин, доставая из того же холодильника миску с чем-то вроде холодца, от чего исходил мощный чесночный дух. — А я вот — Петр Викторович.

И тут же налил еще по одной. Чурилин отрицательно замотал головой, выставив руку и одновременно чувствуя, как блаженное тепло распространяется от желудка вверх к голове.

— Звоните, — сказал он. — Рад был познакомиться. Как-нибудь в другой раз.

— Не понял, — помотал головой хозяин, жуя холодец. — Так хорошо начали… Закусили бы, вообще-то говоря.

— Звони! — сурово сказал Корнеич, вытерев рот рукавом.

— Потом продолжим? — Петя набирал номер, поглядывая на Чурилина. На реплики участкового он уже не обращал внимания.

Через десять минут, после того как Петя оповестил соседку Екатерину Филипповну о начавшемся пожаре, они попали в заветную квартиру.

Гильза патрона от карабина лежала на балконе, на самом видном месте, тускло поблескивая.

Вечером, когда Чурилин уже укладывался спать, ему позвонили.

— Тебя, — сказала жена, подавая трубку радиотелефона в постель. — Наверно, собутыльники твои. Никак не могут расстаться.

— С чего ты взяла… — пробормотал Чурилин. — Я им телефон свой не оставлял.

— Можно подумать, ты это помнишь… — фыркнула она и демонстративно ушла спать в другую комнату к дочке.

— Виктор Петрович? — послышался торопливый полушёпот Хлестова. — Я вас не разбудил?

— Ещё нет… — сказал Чурилин. — А что случилось? В вас опять стреляли? И опять промахнулись?

— А… с чего вы взяли? — удивился Хлестов.

— Ну, если вы звоните мне среди ночи, хотя я вам свой телефон не давал, значит, в вас снова стреляли. И снова промахнулись, раз мы с вами разговариваем.

— Вы очень остроумный и интеллигентный человек, — от души порадовался этому обстоятельству Игорь Андреевич. — Поэтому нет ничего особенного в том, что у нас с вами нашлись общие знакомые. Они-то, сочувствуя ситуации, в которую я попал, и подсказали мне номер вашего телефона. Поверьте, если бы не то обстоятельство, что мы с вами принадлежим к одному кругу, я бы не осмелился…

— Кто хоть они… — поморщился Виктор Петрович. — Хотя ладно, позвонили и позвонили… Что теперь спрашивать. Так что случилось?

— Помните, вы меня спрашивали, кому я мог бы перебежать, как вы выразились, дорогу?

— Ну помню… — промямлил сомлевший Виктор Петрович, чувствуя, как слипаются глаза. — И что теперь? Нашли такого человека?

Кто мог дать этому зануде телефон? Хотели бы его убить — давно бы убили. За одно занудство… думал он, борясь со сном. Игры какие-то… богемные, так сказать. Его пугают, а он мне спать не даёт.

— Это господин Седов Александр Петрович, — торжественно сказал Хлестов. — Он, как и я, работает в шоу-бизнесе и тоже продюсер.

— Тоже отыскивает молодые таланты? — хмыкнул Чурилин, с трудом разлепляя глаза.

— В общем, да, — важно сказал Игорь Андреевич.

Лафа, а не работа, подумал Чурилин. Они отыскивают молоденьких дурочек, а я должен искать матерых убийц, которых нанимают конкуренты продюсеров. Я бы поменялся.

— С чего вы это взяли? — спросил он вслух.

— Во-первых, он сидел в тюрьме, — сказал Хлестов несколько обиженно.

— Ну и что? — спросил Чурилин. — Это всё?

— Вам следует поговорить с музыкальным редактором первого канала Светланой Васильевной Самохиной, это она мне раскрыла глаза на то, что у нас про исходит… Может, ей вы поверите.

Похоже, обида его возрастала. Чёрт его знает, думал Чурилин. Делать им нечего, а тут милиционеров на улице убивают… Хотя, да… Первое покушение было настоящим. Когда убили несостоявшегося тестя Хлестова, у которого столь привлекательная дочка по имени Галя, отказавшаяся выйти замуж за этого зануду… Что его и спасло. А её отца погубило. Теперь припоминаю…

— Вы мне дадите её телефон? — спросил он, откровенно зевая прямо в трубку.

— Чей? — не понял Хлестов.

— Ну этой… редакторши или костюмерши с телевидения.

— Светы Самохиной? — обрадовался Хлестов. — Записывайте.

— Ну-ну… записываю. Вы там не заснули? — Он снова зевнул.

— Вы знаете, у меня их столько… никак не могу найти… Вот, пишите. Очаровательная дама и большой профессионал в своем деле.

— На вашем месте меня бы больше вдохновлял профессионализм вашей охраны.

— Знали бы вы, сколько они стоят мне ежесуточно! — простонал Игорь Андреевич. — Иногда мне кажется, что это знают мои враги и специально приостановили охоту, решив сначала пустить меня по миру, чтобы не на что было похоронить.

— Вам виднее, — проворчал Чурилин. — Вашего врага вы знаете лучше меня.

Нельзя так с ним разговаривать, отругал он себя. Непрофессионально, по крайней мере, какое бы раздражение он ни вызывал. Человека чуть не убили, причем дважды, и он ищет у меня защиты… Ибо понимает: только одно его спасет — если я найду тех, кто на него охотится. А где их искать? И когда?

Наум Семенович сидел во главе стола, не поднимая глаз. Он еще не знал, как об этом сказать присутствующим членам правления банка. А придётся… Генрих Николаевич дал бандитам слово, что введет их человека в правление. Сам Григорий Теймуразович его поддержал. Не гибнуть же банку… Бог с ним, с Хлестовым. Ему он обещал кредит, а потом отказал. Вынужден был отказать… Впрочем, можно было вполне сослаться на нехватку средств. Мол, это выявилось в самый последний момент… Хлестов чуть не стоял на коленях, принялся рыдать. Признался наконец, что весь в долгах, поскольку все его проекты в кино дохода не приносят, не те времена…

С этим ладно, забыли. Сейчас ему придется поддержать Генриха Николаевича, который, похоже, тоже, как Хлестов, на крючке у тех же самых преступников.

Ситуация — препохабнейшая. Не то слово. Отныне предстоит постоянно видеть перед собой ухмыляющуюся физиономию подонка, быть может, того, кто похитил (или организовал похищение, особого значения не имеет) его сына Мишу… О своей безопасности и безопасности членов своих семей здесь, в банке, до сих пор как-то не думали, все откладывали на потом. Слишком дорого охранные агентства запрашивали. И потом, эти постоянные разговоры и слухи о других банках, где охранники сами оказались бандитами.

— …Кажется, вы собирались нам что-то сказать? — обратился Наум Семенович к Генриху Николаевичу под конец заседания, когда все порядком устали и поглядывали на часы.

Генрих Николаевич пристально посмотрел на председателя. Надо бы действительно собраться наконец с духом… И сказать все как есть.

— Только покороче, если можно, — самый молодой член правления Валерий Пирожников, бывший комсомольский босс, ныне отставной сотрудник то ли госбезопасности, то ли Министерства внутренних дел, нетерпеливо забарабанил пальцами по столу. — И что-нибудь повеселее, если можно, — добавил он.

— Весёлого мало, — вздохнул Генрих Николаевич. — Как и предложений, где искать выход из сложившейся ситуации, — начал он издалека.

— У других банков ситуация не лучше, — уныло сказал Лева Карамышев, тоже бывший либерал, депутат, член межрегиональной группы, замминистра, председатель шахматной федерации, начальник ГАИ Москвы и ещё чего-то там бывший, некогда не слезавший с телевизионных экранов, ныне всех уверяющий, что всегда сам подавал в отставку. В последнее время оказался в тени, отчего казался покрытым серым налётом безысходности… Хотя еще недавно недурственно исполнял в банке роль свадебного генерала, при этом ни черта не понимая в финансах, и сегодня здесь не представляли себе, как от него отделаться.

— Ситуация сложная, — продолжал Генрих Николаевич, — именно для тех, кто не думал о завтрашнем дне… Всем казалось, будто инфляция будет всегда. И нашу пирамиду можно возводить хоть до самого неба… Увы нам, как говорили в старинных романах. Инфляция практически закончилась, и пирамида готова обрушиться нам на головы.