— На один день, — сказала Таня. — Но не больше! Так и передай своей… Вере.

…Вечером следующего дня они вчетвером подъехали к метро. Там, как всегда, было много народа: все те же торгующие бабки, спешащие в метро или на электричку люди.

Они стояли поодаль, с таким расчетом, чтобы не привлекать к себе внимания. Лена выглядывала из-за Костиного плеча, смотрела в старенький театральный бинокль, который отыскался у Валеры.

— Вон этот дядя Гасан… а за лотком — его младший брат стоит, — узнала она. — Надо же! Их отпустили…

— А ты как думала, — усмехнулась Таня. — От тебя им нужно одно, от них другое. Да вон они, омоновцы! — воскликнула она. — Не туда ты смотришь… Да убери ты бинокль! Вон слева, в форменной куртке, лысоватый, не он?

— Он… — Лицо Лены сделалось мертвым, как в тот вечер, когда она вернулась из милиции.

— Я его знаю, — сказала Таня, взяв бинокль у Лены. — Точно, он! Однажды, сволочь, открытым текстом предлагал мне с ним пойти…

— Теперь бинокль у неё взял Костя… В этот момент милиционер, которого он попытался разглядеть, отвернулся, потом его заслонили в толпе… И наконец, он повернулся лицом к Косте и, казалось, встретился с ним взглядом.

В прицел был виден старик лет семидесяти, который медленно шел по тротуару, касаясь рукой стены дома, чтобы не поскользнуться. В руке он нес целлофановый пакет с надорванной ручкой. Полупустой пакет.

— Ну что? — Каморин искоса, сощурившись, посмотрел на Валета, самого крупного из парней в своём окружении. — Слабо?

Выстрела на улице никто не услышал. Упал человек и упал, подумаешь, мало ли кто падает при таком гололеде? Тем более старик. Тем более он этого боялся.

— Дай! — Каморин взял карабин из рук Валета, посмотрел в прицел.

— Неплохо. Не потерял форму, не потерял… Вот вам и тир! — обернулся он к своей команде. — Тренироваться надо в обстановке, максимально приближённой к реальной. А в городском тире вам больше нечего делать. И так уже разговоры пошли. Дескать, не среди стрелков ли спортсменов следует искать убийц… — Он достал блокнот, полистал. — Значит, сколько у тебя итого?

— Это седьмой, — сказал Валет, отрешенно глядя из окна чердака, где они находились, на неподвижно лежавшего старика, на которого не обращали внимания спешившие мимо прохожие. Самим бы устоять на таком льду.

— Врешь… — покачал головой Каморин. — У меня тут всё записано. Заказных у тебя всего-то четверо. В Новокузнецке и в Кемерово, верно? Ну и в Тамбове — два. А эти три — за здорово живешь. Для поднятия духа. И чтобы форму не потерять. Сколько можно объяснять? Это все помнят? Надо повторить?

Члены команды вразнобой кивнули, переглянувшись.

— Понимаю, всем хочется перейти на сдельщину как прогрессивную форму оплаты труда, — холодно сказал Каморин. — Повременная уже никого не устраивает. Только договор дороже денег: десять выполненных заказов, при том что всё чисто и заказчик остаётся доволен. И тогда — по десять штук за каждый следующий заказ. Включая гастроли в Москву.

— У меня уже двенадцать… — пробурчал остриженный наголо парень в потертой кожаной куртке. — И всё было чисто. А в Москву ещё не посылали.

— Ну что, Михрюта, опять чего-то не понял? — нахмурился Каморин. — Шесть заказов я с тебя скинул за наркоту! Это у себя в тайге ты привык белку в глаз бить. А этого для нашей профессии мало. Для меня главная проблема — это вопрос выживания. И не о твоей шкуре я пекусь, а о своей. Как бы мне из-за тебя, Михрюта, самому не погореть… Словом, мне нужны профессионалы! Я тебя сразу предупредил… Жизнь киллера коротка. И потому прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно, когда сам нарвешься на пулю мента, который по мастерству не годится тебе в подмётки… И потому вопрос вопросов — скольких уродов мы спровадим в могилу, прежде чем окажемся там сами. И кого именно. Желательно тех подонков, кто это заслужил.

— Этот старик тоже заслужил? — спросил Михрюта.

— Та-ак… — протянул Каморин, оглядывая бригаду. — Кто-нибудь ещё задаётся таким вопросом?

Парни неопределенно молчали. Валет продолжал выглядывать в чердачное окно на улицу, где возле старика уже остановилась патрульная машина.

— Пора сматываться, — сказал он. — Менты нарисовались.

— Не так страшно, — сказал Каморин, тоже выглянув в окно. Достал переговорное устройство и нажал кнопку вызова.

— Сережа, как там дела? Всё спокойно? Меня никто не спрашивал?

— Вообще-то спрашивали… — ответил голос в трубке. — Там старика замочили на Почтовой, представляешь, из винтовки с глушаком, ну, как ту бабку на Московской.

— Да кому он нужен? — хмыкнул Каморин, одновременно подмигнув своим парням. — А с чего ты взял, что с глушителем?

— Никто выстрела не слышал… Думали, поскользнулся, мало ли. Или сердце. А когда перевернули, увидели — дырка.

— Дожили, уже на стариков стали охотиться, — вздохнул Каморин.

— В общем, надо туда кому-то подъехать из следователей. Патруль уже там, только что передавали… Может, ты посмотришь, если недалеко от Почтовой?

— А что, больше некому? — недовольно спросил Каморин.

Парни переглянулись. Во дает. И громко хмыкнули, будучи в совершенном восторге от хозяина. Каморин нахмурился, приложил палец к губам.

— А все в разъезде, — докладывал невидимый Серёжа. — И стажер тоже.

— Ладно, — согласился Каморин. — Мне всё равно понадобится на это время алиби. Так что если женщина позвонит, скажи ей, что срочно вызвали на убийство… Не забудешь?

— Ну ты даешь! — позавидовал Сережа. — Я её хоть знаю? Нина, что ли?

— Про неё забудь, — деловито сказал Каморин, — как я забыл.

— А у неё подруга найдётся? — не отставал Сережа.

— Там посмотрим… — продолжал хмуриться Каморин. — Лучше скажи, к какому дому на Почтовой мне подгребать? — И подмигнул восхищённой бригаде.

— Сейчас скажу… Между третьим и пятым он лежит. Ну так не забудь спросить насчет подружки!

— Вообще говоря, это я провёл для вас семинар, — подытожил Каморин, отключив телефон. — Чтобы знали, как создавать для себя алиби. Блядству люди верят охотнее всего. Особенно жены. И товарищи по работе, особенно те, кто положил глаз на ваших женщин. Это всем ясно? Ну вот, теперь можно по одному расходиться… Я первый. Мне еще предстоит подъехать сюда со стороны улицы Ленина.

— Тир на сегодня закрываем? — спросил кто-то.

— Насовсем закрываем! — Каморин остановился в узкой двери, ведущей к лестнице чёрного хода. — Кажется, объяснял ведь уже… Что ж вы такие бестолковые! В следующий раз проведем практические занятия в другом месте, говорил уже… Ну, до завтра… А зачет по сегодняшней стрельбе тебе, Валет, выставлю, когда осмотрю труп с медэкспертом. Он лучше меня в этом понимает. Посмотрим, куда ты попал. В прошлый раз, если не забыл, ты попал той старухе ниже шеи. И она долго мучилась. А это нехорошо… Раз уж мы взялись освобождать таких вот несчастных от унизительных страданий их земного существования, то хотя бы не следует причинять новых. Хотя, конечно, об этом они нас не просят, но, подозреваю, в душе этого только желают… Впрочем, это я, кажется, уже говорил.

Команда начала быстро расходиться. Каморин спокойно вышел из подъезда, не спеша закурил. Потом через проходной двор выбрался к гаражам, где сел в дожидавшуюся его бежевую «Волгу», не торопясь переоделся в милицейскую форму, выехал на соседнюю улицу и только тогда поставил на крышу машины проблесковый фонарь.

Когда он подъехал к месту происшествия, там уже собралась толпа. Милиционеры его узнали и сразу пропустили. Еще издали было слышно, как над убитым плачет, дурным голосом кричит женщина.

— Что, сволочи, делают, а? — говорили в толпе. — Уже до стариков добрались.

— Мало им своих разжиревших коммерсантов… теперь за старых людей принялись!

— Милиция их ищет, а толку чуть…

— Значит, так ищут…

Перед Камориным расступались, умолкая и отводя глаза перед его пристальным, тяжелым взглядом. Его статную, тренированную фигуру бывшего боксера, некогда чемпиона России, узнавали издалека. Теперь он был известен как удачливый следователь, раскрывший ряд нашумевших преступлений.