— В чем хоть доброта, не понимаю… — насупился Андрей. — Ну, виноват. Сам исправлю. За те же бабки… Я ж не против.

— Вот имей с ними дело! — крякнул Лёха. — Опять не понял? Вот скажи, Волоха, — обратился он к своему заместителю, долговязому, прыщавому парню с сонным выражением лица. Седов вспомнил, что в прошлый раз тот обеспечивал безопасность клиента, задолжавшего Лёхе за крышу. — Скажи, было ли на твоей хорошей памяти хоть раз, чтобы заказчик сам, вот как Альча, пришел к вам, чтобы разобраться в вашем нелёгком и опасном труде, проявить заботу о тех, кто защищает его интересы?

— Не-а… — пожал вислыми плечами Волоха. — Не помню такого.

Седов усмехнулся. Посмотрел на часы. Потом еще раз взглянул на Андрея. Похоже, он теперь будет землю рыть… Правда, ему, Седову, совсем не понравилось, как парень посмотрел на него, когда Лёха сказал насчёт Любы… Что-то нехорошее и насмешливое мелькнуло в его черных цыганских глазах. Киллер он, может, неплохой, но и ревнивец, наверно, хороший… От такого лучше бы избавиться сразу. Во всяком случае, можно постараться убить двух зайцев, пусть по одному. Сначала Хлестова. А потом всегда можно сдать ментам и этого малого… Либо его самого прихлопнут при попытке убрать Хлестова, который действительно теперь появляется только в обществе трех телохранителей. Не меньше…

— На том и поладим? — спросил Лёха, заглядывая в глаза своего кореша. — Я ребят сейчас отправлю в спортзал, мы недалеко тут снимаем, а после задам им кросс… Нам в армии, если товарищ боец засыпал на посту, всей роте по такому случаю устраивали марш-бросок, десять километров в противогазах. Да по пересеченной местности, чтоб служба медом не казалась… Куда там тюряге против этого!

Наверно, он не в первый раз проводил политзанятия на эту тему. Седов это понял по тому, как переглянулись его «торпеды». Насмешливо и с тоской.

— Ну что, козлы позорные, — взывал Лёха, — на пенсию собрались? Мне что, вас задвинуть насовсем? Я их все хвалю: мои «торпеды», блин, ударный отряд! Пора, видать, бригаду из «зеленых домов» пускать в дело. А то и шанхайских — давно страдают, что дела серьезного нету…

Да, не тот авторитет уже у Лёхи, не тот, подумал Седов. Болтать стал много. А это первый признак того, что сегодня способен на меньшее, чем прежде…

С Любой Седов встретился взглядом, когда она, освежившаяся и причесанная, вышла из ванной комнаты, — явно проверяла, пусть неосознанно, какое теперь впечатление на него производит… Все это ему было не внове, не в первый раз, но сейчас он испытал нечто вроде полузабытого волнения. И тут же поймал на себе взгляд Андрея, который тоже все заметил…

Чёрт, подумал Седов. Только этого не хватало для полного счастья. Возьмет и пристрелит. У него не заржавеет. Нет, сначала пристрелит Хлестова, деньги-то ему нужны. А потом зарежет вашего покорного. Которому седина на яйца, а бес под ребро. Под ребро и пырнёт.

Поэтому он вышёл вместе с Лехой и его «торпедами», шёл с ними, стараясь не оглядываться на идущих сзади девиц.

Эта девочка нужна ему. Как раз то, что он искал. Чтобы чувствовать себя свободнее с Ириной. Или при случае безболезненно избавиться от нее. Клин клином, не так ли? Он шел и чувствовал спиной ее взгляд. Чувствовал, как все горит внутри… Не выдержав, оглянулся. Точно, покраснела, когда он пристально посмотрел на нее. Или ей просто нравится внимание солидного, с положением мужчины? А в постели предпочтет этого желторотого, курчавого и чернявого, который тоже что-то такое чувствует?

Он сел в свою машину… Видел, как парни загрузились в свои. Девушки шли в направлении стоянки такси. Седов посмотрел вслед Любе. Потом мельком взглянул на часы. Через час он должен встретить Ирину возле метро «Аэропорт»… Добираться туда минут сорок, не меньше. А она долго ждать не будет. Ну, так что? Осложнять с ней отношения из-за какой-то молоденькой проститутки?

Он раздумывал, а его руки и ноги действовали в режиме автопилота. Сами включали зажигание, нажимали на сцепление, потом на газ… И вот он поравнялся с ней, идущей рядом с подругами. Она вздрогнула, когда он ее окликнул, и даже чуть отстранилась. Она не ожидала, что прямо сейчас он что-то ей предложит… Всё-таки уже дал ей свою визитку. Она сама бы ему позвонила, если бы собралась с духом.

— Садись… — сказал он ей негромко, и все поняли, к кому это относится.

Люба беспомощно посмотрела на свою хозяйку. Серафима сделала паузу… Люба была самой перспективной из ее девочек. Рано или поздно ее пришлось бы потерять. Есть куда более привлекательные и могущественные конторы, где в конце концов подобные ей оказываются… Или находят богатеньких и крутых покровителей вроде этого Альчи… Или их находят разорившиеся неудачники из-за океана. Но все равно, лучше поздно, чем рано. На этой телке еще можно неплохо заработать.

Она склонилась к окошку машины.

— Знаешь, касатик, сколько это будет стоить?

— Три года тюрьмы за преступное вовлечение несовершеннолетней в проституцию, — сказал он. — Это при хорошем раскладе. И за хорошие деньги.

— Да? — хмыкнула она. — А ты никак собрался её удочерить? — И вдруг навзрыд завопила на всю улицу: — Ты хоть знаешь, что у нее нет родителей! Что я ей как мать — и одеваю, и кормлю, и пою, а ты на халяву захотел, да?! — Голос Серафимы дрогнул, по щекам неудержимо заструились слёзы.

Вокруг начали останавливаться любопытные.

Актриса, поморщился Седов. Видать, не впервой устраивать скандалы.

Он выбрался из машины. Оглядел собравшихся граждан. Пожалуй, они скорее посочувствуют этой несчастной, чем холеному господину. Поэтому не стоит ждать, пока нарисуются менты.

— Что там случилось-то? — спрашивали прохожие.

— У матери дочку хотят отнять, — прошамкала одна старушенция, торгующая сигаретами. — Алименты, вишь, не хочет платить. Все мало ему.

— Совсем обнаглели… Средь бела дня! — охотно и радостно стали возмущаться окружающие. Наверно, давно не было повода, подумал он.

— Садись! — Он открыл перед Любой дверцу машины. Это единственное, что ему оставалось. Пусть сама продемонстрирует общественности, что делает это по доброй воле.

— Не садись, доченька, — сказала ей всёта же старушенция. — Мать есть мать, какая бы ни была. А от мужиков один грех. Хоть он тебе и отец. Или не отец?

— Чужой дядя, — сказал Седов, закрывая за девушкой дверцу машины.

Серафима бессильно стукнула кулаком по капоту.

— Всё Андрею твоему скажу! — пригрозила она Любе. И ещё раз ударила кулаком по багажнику отъезжающего «форда».

Что дальше? — спросил себя Седов, едва они выехали из собравшейся толпы. Куда ее везти? Похитил несовершеннолетнюю проститутку, поставил под угрозу собственную репутацию… Что дальше? Везти ее к себе на Рублевское шоссе, куда вскоре заявится Ирина, не дождавшаяся его возле «Аэропорта»?

Единственное, что он сейчас отчетливо сознавал, — по-другому он никак не мог. Все это вполне в его характере. И потому будь что будет. Не в первый раз.

— У тебя паспорт с собой? — спросил он, взглянув на неё в зеркальце заднего обзора. Она забилась в угол, откуда испуганно поглядывала на него.

— Нет, — сказала она. — Мой паспорт у Серафимы Петровны. А куда мы сейчас едем?

— Спроси чего полегче, — пожал он плечами. — Тебе не все ли равно? Куда глаза глядят, например… У тебя сейчас куда глаза глядят?

— В тарелку, — улыбнулась она.

— Ах, да! — вспомнил он. — Гостеприимные хозяева вас даже не накормили.

Улыбка у нее детская. Замечательная улыбка. Никогда бы не подумал, зная, чем она занимается.

— И давно ты у Серафимы? — спросил он, не зная, как об этом спросить по-другому.

— Второй месяц уже… Вам это не нравится? — Она передала мяч на его сторону.

— Не нравится мне, что ты со мной на «вы», — усмехнулся он и снова посмотрел на нее в зеркальце.

— Я привыкну, — тихо сказала она. — Только не обижайтесь. Вы же намного старше. Старше даже моего отца.

— Ты когда-нибудь пела? — спросил он.