Джон Росс выехал в направлении парка Синиссипи вместе с администратором из отеля «Линкольн», который проводил воскресный ужин с братом и невесткой. Он высадил Джона на углу Третьей улицы и Шестнадцатой авеню, и тот дальше добирался самостоятельно. Администратор мог довезти его до дверей Фримарков — как обещал вначале, но еще не было и двух, а Росса ждали только к трем, и он не хотел прибыть слишком рано. Так что он спокойно заковылял вверх по Третьей до кладбища Риверсайд, тяжело опираясь на свою трость, и отыскал могилу Кейтлин Фримарк. День стоял тихий и душный, но в тени громадных деревьев было даже прохладно. На кладбище были люди, но на него никто не обращал внимания. Он надел чистые джинсы, бледно-голубую рубашку и старые удобные туфли. Помыл голову и туго стянул волосы в хвост. Выглядел уже почти респектабельно.

Он стоял перед могилой Кейтлин Фримарк и смотрел на мраморную плиту, несколько раз прочел надпись, изучил твердый наклон и тени на буквах и цифрах: «Кейтлин Энн Фримарк, возлюбленная дочь и мать». Он почувствовал, как что-то внутри шевельнулось: насущная потребность бросить свои уловки и поведать Фримаркам правду о себе и своей задаче. Он бросил взгляд в сторону их дома — его было не разглядеть из-за деревьев, тогда он вызвал его в своем сознании. Джон как будто видел лица всего семейства; они обернулись к нему. Конечно, нельзя рассказывать правду. Ба и так многое известно, думал он. Она должна это знать. А Роберт Фримарк? Старина Боб? Росс покачал головой, не желая строить догадки. В любом случае, Нест единственная, кого это действительно касается, а ей рассказать он не мог. Пожалуй, лучше ей и не знать ничего. Если он поспешит, если найдет демона и уничтожит его, то положит конец его планам прежде, чем тот осуществит их…

Он поморгал, и лица Фримарков померкли, а потом и вовсе исчезли.

«Прости меня».

Он вошел в парк, обогнул его с краю, идя вдоль ограды кладбища до Синиссипи-роуд, потом — мимо домиков у входа в парк и дальше — мимо больших деревьев к дому Фримарков. Старина Боб приветствовал его у дверей, радушный и взволнованный. Они постояли у входа, беседуя обо всем понемножку, пока бабушка и Нест не присоединились к ним, а потом забрали из кухни провизию для пикника. Росс настоял на том, чтобы помочь, по крайней мере, взять одеяло, на котором они рассядутся. Нест взяла белую ивовую корзинку с едой, Старина Боб — переносной холодильник с напитками и приправами, и, с Ба во главе, они покинули дом через заднюю дверь, перешагнули через спящего мистера Царапкина и прошли через задний двор в парк.

Парк уже был переполнен машинами и людьми. Участники пикника занимали большинство столов и полевых кухонь. Под деревьями были расстелены одеяла, на всех полях играли в софтбол, а вокруг павильона затевались игры, организованные и спонсированные группой «Джейсиз». Сейчас проводились броски колец и бейсбольный матч. Готовился старт турнира подковы. Вокруг стояли прилавки со сладкой ватой и попкорном, «Джейсиз» продавали шипучку, чай со льдом и лимонад на складных столиках из школьной столовой. Шарики, наполненные гелием, летали, подвешенные к длинным нитям. Красные, белые и голубые банты украшали балки и крышу павильона. Под полосатым тентом наигрывал оркестр, расположившийся прямо на бетонном полу павильона. Родители и дети толпились вперемешку, озабоченные происходящим.

— Похоже, здесь собрался целый город, — заметил Старина Боб с довольной улыбкой.

Росс огляделся вокруг. Пожалуй, все хорошие места уже заняты. Но Ба решительно повела их за бейсбольное поле, павильон, мимо лотков с сахарной ватой и попкорном, мимо оркестра и даже санного спуска, мимо всех, к подножию холма, где начинался рукав реки. Там был поросший травой бугор, окруженный вечнозеленым кустарником, а сверху простирал свои ветви огромный дуб. Удивительно, но здесь не было ни души, кроме пары подростков, валявшихся на одеяле. Ба не обратила на них внимания и велела Россу разложить одеяло в центре холмика. Ребята с интересом наблюдали за их приготовлениями, а потом взяли да и смотались. Ба так и не взглянула в их сторону. Росс покачал головой. Старина Боб перехватил его взгляд и кивнул.

На равнине жара была невыносимой, но здесь дул прохладный ветерок от воды, а дуб давал хорошую тень. И тихо тут, шум почти не долетает. Ба освободила содержимое корзины, разложила пищу и пригласила их садиться. Они образовали кружок и набросились на жареных цыплят, картофельный салат, желе, кусочки моркови и сельдерея, фаршированные яйца и шоколадные кексы, запивая все это лимонадом. Росс обнаружил, что вспоминает свое детство и пикники, на которых так любил бывать со своей семьей. Он предавался воспоминаниям, поглядывая на Фримарков.

«Должен ли я сказать им? И что именно? Как помочь этой девочке? Как удержаться и не предать их?»

— Вам понравилась служба, Джон? — вдруг спросил Старина Боб, обгладывая цыплячью ножку.

Росс посмотрел на Нест, но она глядела в сторону.

— Даже очень, сэр. Я благодарен за ваше приглашение.

— Вы сказали, что ехали в Сиэтл, так, может, отложите отъезд и погостите у нас пару дней? — Боб посмотрел на Эвелин. — У нас полно свободного места в доме. Приглашаем вас.

Лицо Ба стало сердитым и напряженным.

— Роберт, не будь назойливым. У мистера Росса своя жизнь. Он не обязан проводить ее с нами.

Росс выдавил улыбку.

— Я проведу здесь еще день-два, но в любом случае, спасибо вам, мистер и миссис Фримарк. Вы столько для меня сделали!

— Да не за что, — Старина Боб прокашлялся и оглядел цыплячью косточку у себя в руке. — Чертовски вкусный цыпленок, Эвелин. Ты превзошла самое себя.

Они покончили с едой, и теперь Старина Боб рассказывал о детстве Кейтлин, припоминая истории, которые с ней происходили. Росс слушал и восхищенно кивал. Он подумал, что старик давно не говорил вот так о дочери. Ба имела отсутствующий вид, и Россу казалось, что она вообще ушла в себя. Но Нест была поглощена беседой, внимательно изучая дедушкино лицо, вслушиваясь в каждое слово. Ее концентрация была столь глубокой, что она как будто забыла обо всем на свете. Росс не сводил с нее глаз, и ему вдруг захотелось узнать, о чем она думает.

«Надо бы сказать ей. Воспользоваться шансом. Она сильнее, чем кажется. И старше своих четырнадцати лет. Она сумеет это принять».

Но так ничего и не сказал. Старина Боб закончил рассказ, вздохнул, посмотрел в сторону реки, как будто кинул взгляд в прошлое, потом дотронулся до руки жены.

— Ты что-то совсем притихла, Темноглазая.

На какую-то долю секунды лицо Эвелин Фримарк утратило свою жесткость: исчезли морщины, выдающие возраст, — она снова стала молодой. В уголках рта затеплилась улыбка, и она подняла на мужа глаза.

Росс встал, опершись на трость.

— Нест, как насчет прогулки? Моя нога затекла от долгого сиденья. Может, пройдешься со мной, чтобы я не заблудился?

Нест поставила тарелку и посмотрела на бабушку:

— Ба, тебе нужна моя помощь в уборке?

Бабушка помотала головой, ничего не ответив. Нест подождала минутку, потом встала.

— Пойдемте вон туда, — сказала она Россу. И посмотрела на деда с бабушкой. — Мы скоро вернемся.

Они стали карабкаться по холму под углом, который скрыл их от толпы — к востоку, в дальний конец парка, где были густые леса. Они шли молча. Нест шагала не слишком быстро, чтобы Росс мог не отставать от нее. Вот они медленно прошли через рощу тенистых дубов и орешника, миновали семейства, сидевшие на одеялах, уставленных всевозможным угощением, а затем обогнули склон и стали удаляться от реки. Старшие Фримарки скрылись из виду.

Когда они остались одни, Росс заговорил;

— Прости меня за происшествие в церкви. Это было болезненно.

— Я должна вам показать кое-что, — заговорила она, не обращая внимания на его извинение. — Я обещала Пику.

Они продолжали путь в молчании, а потом она не выдержала:

— Скажите, вы — ангел? Ну, в том, в библейском смысле? Таково ваше предназначение? — спросила резко, чуть ли не с обвинением.