Ее отец.

Но она не считает его таковым. Он — демон и ее враг.

Нест размышляла над запиской Ба. Можно ли на нее опираться? Прав ли Пик, считая, что Ба могла создать Духа, вложив в него всю свою магию? Может быть, и вправду, только из-за этого она оказалась беззащитной перед демоном? «Доверяй Духу».

Она снова и снова вспоминала слова Ба о том, что пожиратели никогда не причинят ей вреда, что она особенная, находится под защитой. Она и не подвергала это сомнению. Но демон — все-таки не пожиратель, так что, вероятно, Ба могла и ошибиться. Почему она не сказала ей, когда была возможность? Почему не дала Нест что-нибудь, на что всегда можно опереться?

Я так боюсь, подумала она.

Нест нырнула в дыру в изгороди и очутилась на заднем дворе. Дом стоял затемненный и мрачный, ей не хотелось входить туда. Пик, покинув ее плечо, удалился в лес. Она помешкала минуту, потом вошла через заднюю дверь, ожидая, что там караулит демон.

Но в доме оказался только дедушка. Он вышел на крыльцо.

— Ты в порядке, Нест? — тихо спросил он, бессильно опустив руки. Он выглядел таким усталым и измученным.

Она кивнула.

— Все хорошо.

— Для тебя было таким шоком услышать подобное про своего отца, — осторожно проговорил дедушка и покачал головой. — Я все еще не могу до конца в это поверить.

Нест вдруг почувствовала печаль: этот сильный человек так много потерял в своей жизни. Глаза ее слабо улыбнулась ему в ответ, как будто говоря: «Я тоже».

— Я прогнал Джона, — продолжал Роберт. — Сказал, что мне не по душе его появление в моем доме под фальшивым предлогом, каковы бы ни были его мотивы. Лучше будет, если он не станет сюда приходить. Жаль, если это тебя расстроит.

Нест смотрела на него во все глаза, не понимая. Она чуть не сказала деду, что он потерял рассудок, но придержала язык. Дед ведь не знает того, что известно ей о Джоне. Поэтому и судит о нем со своей колокольни. Разве она поступила бы иначе, окажись на его месте?

— Я пойду полежу немного, дедушка, — произнесла Нест и поднялась наверх.

Она прошла в свою комнату и закрыла за собой дверь. Вокруг сгустились тени, воздух был душным. Она чувствовала себя одинокой, загнанной в ловушку.

Неужели и Джон Росс оставил ее? Бросил, столкнувшись с дедушкиной неприязнью? И больше ничем не поможет ей?

Лежа на кровати, она вдруг начала горячо молиться, чтобы не остаться одной, когда демон появится вновь.

День перешел в вечер. Минуты медленно перетекали в часы. На небе сгущались тучи. Дождь так и не пошел, но на западе небо становилось все мрачнее. Старина Боб слонялся по дому, словно привидение, глядя на вещи, которых не замечал много лет, вспоминая старых друзей, вороша в памяти события давнего прошлого. Приходили и уходили визитеры, приносили с собой корзинки с провизией и соболезнования. Свежесрезанные цветы и растения в горшках все прибывали. Дом заполнялся маленькими белыми открытками в простых белых конвертах со словами сожаления и скорби. Новость о смерти Эвелин Фримарк уже передали по радио, и она была у всех на устах. Некролог же в газете появится только завтра. По телефону расспрашивали о деталях, и Старина Боб терпеливо объяснял: подготовка к похоронам, поминальная служба и все остальное уже закончено. Местная Ассоциация Сердца учредила фонд памяти Эвелин Фримарк, который принимает денежные пожертвования. Старина Боб с трудом произносил все это, пытаясь свыкнуться с мыслью, что жены нет в живых.

Нест оставалась в своей комнате за закрытой дверью, не выходила, пока Старина Боб не позвал ее обедать. Они ели за кухонным столом, в молчании. Потом, когда на землю стали опускаться сумерки, друзья позвонили ей и спросили, пойдет ли она в парк смотреть фейерверк. Нест спросила дедушку, можно ли ей пойти. Роберту хотелось сказать нет, пусть, мол, сидит дома в безопасности рядом с ним, но он вдруг понял бессмысленность подобного поведения. Ну, даст он ей убежище на день или даже на неделю, а что дальше? Почему бы не предоставить ей возможность идти куда хочется? Нест сообразительна и осторожна; она не станет рисковать, особенно после прошлой ночи. В любом случае, правда ли то, что ее отец здесь? Никто, кроме Джона Росса, не видел его, а он теперь и не знает, можно ли доверять Россу. Эвелин беспокоилась по поводу возвращения отца Нест, но так ни разу и не сказала определенно, что знает о его возвращении. Старина Боб подумал было, не позвонить ли в полицию и не поделиться ли своими опасениями, но тут же понял: у него нет нечего конкретного, кроме неясных подозрений, в основном базирующихся на словах того же самого Джона Росса.

И в конце концов он решил отпустить ситуацию, позволив Нест уйти, взяв с нее лишь твердое обещание, что она будет сидеть с друзьями рядом с людьми и никуда не пойдет одна. Парк для нее — безопасное место. Она прожила в нем всю жизнь, исходила его из конца в конец, играла в нем, будучи ребенком, воспринимая его просто как часть своего двора. И не мог он, ну просто не мог сейчас запретить ей идти туда, особенно сейчас, когда девочке предстояло оправиться от шока, вызванного смертью бабушки.

Когда Нест ушла, Роберт принялся убирать кухню, переставляя корзинки с едой. Холодильник и морозильная камера очень быстро наполнились пищевыми контейнерами. Он позвонил в дом преподобного Ральфа Эмери. Роберт спросил священника, можно ли прислать кого-нибудь с утра, чтобы отнести пищу в церковь и раздать нуждающимся. Святой отец ответил, что позаботится об этом, поблагодарил Роберта за великодушие, несколько минут поговорил с ним об Эвелин и попрощался.

Тени в доме слились в сплошную темную массу, и Старина Боб прошелся по пустым комнатам, включил свет, а потом вернулся в кухню и закончил дело. Ружье исчезло, его забрала полиция по причинам, понять которые он не мог. Они сказали, якобы для расследования. Но в отсутствие ружья Роберт чувствовал себя неспокойно. Попробуй взглянуть на все это иначе, сказал он себе. Потом он вымыл посуду, сам, чего не делал уже много лет. И обнаружил, что это помогает расслабиться. И снова подумал об Эвелин. Кинул взгляд на место за кухонным столом, представив ее там: в одной руке стакан с бурбоном, в другой — неизменная сигарета. Она отвернулась от света, взгляд погружен в себя. О чем она думала, когда сидела вот так? Может быть, вспоминала свое детство в маленьком коттедже через несколько домов отсюда? Думала ли она о Нест? О Кейтлин? О нем? Хотела ли она, чтобы ее жизнь изменилась, чтобы она могла побольше всего успеть? Размышляла ли об упущенных возможностях и несбывшихся мечтах? На устах Роберта появилась печальная улыбка. Он жалел о том, что так и не спросил Эвелин об этом.

Роберт закончил с посудой, вытер ее и убрал на место. Огляделся вокруг. Дом был полон воспоминаний о его жизни с Эвелин. Он прошел в гостиную и постоял, глядя на камин, на фотографии, на место в углу у окна, где всегда стояла рождественская елка. Воспоминания ходили по кругу — далекие и исчезающие или недавние и свежие — как боль от ее потери. Он присел на диван. Завтра друзья соберутся у Джози за чашкой кофе и булочками, станут в его отсутствие обсуждать Эвелин: как накануне обсуждали человека в маске гориллы или того типа, что убил своих детей. Они это делают не со зла, просто считали ее забавной, а теперь ее смерть стала для них угрозой. Кроме того, она умерла здесь, в Хоупуэлле — а не в каком-то там неизвестном городе в другом штате. Здесь, где они давно уже все живут, где ее все знали. Да, она была странной, поэтому никого не удивило, что смерть настигла ее с ружьем в руках, стреляющей по призракам, ведь Эвелин Фримарк и раньше делала странные вещи. Но в глубине сознания у них гнездится мысль, что она не отличалась от них, и, раз такое случилось с ней, значит, и их не минует чаша сия. Правда состоит в том, что вы, волей-неволей, разделяете чувство родства и сопричастности даже с самыми убогими душами, ощущаете, что знали многих из них на протяжении своей жизни. Вместе играли в детстве, имели одни и те же мечты и чаяния. Темное будущее всех объединяет. Смерть никого не минует. И вы это знаете. Знаете, что единственная неудача изменит вашу жизнь навсегда, что вы уязвимы. Для того чтобы защитить себя, вы должны знать, почему судьба сейчас коснулась другого и миновала вас.