Индеец сидел за столиком для пикника на дальней стороне от площадки, как раз напротив захоронений. Он был совершенно один под густыми ветвями сосен и можжевельника, защищающими северную часть парка от зимних снежных бурь, налетающих со стороны Канады. Индеец расположился спиной к дороге и широкой части парка, устремив взгляд к закату. Его одинокую фигуру покрывал замысловатый узор из теней. Если бы не предупреждение Пика, Нест нипочем бы не заметила его.

Он не поднял взгляда, и она замедлила шаг. Его длинные волосы цвета воронова крыла были заплетены в косу, доходившую до середины спины; лоснящаяся кожа отсвечивала медью, когда на нее падали косые солнечные лучи. Видно было, какой он крупный, даже когда он сидел за столиком, согнувшись в три погибели. Он сцепил руки с худыми узловатыми пальцами. Одет он был в нечто, напоминающее армейский полевой мундир с оторванными рукавами, оборванные мешковатые штаны и изношенные, давно лишившиеся блеска, ботинки. На шее красовался красный платок.

Где-то вдалеке радостно взвизгнул ребенок. Индеец не отреагировал.

Нест приблизилась к столу в тридцати футах от индейца и тоже уселась. С выбранного ей места было не так-то легко разглядеть индейца. Пик примостился на ее плече, сердито нашептывая указания прямо в ухо. Не дождавшись ее ответа, он начал раздраженно притоптывать и подпрыгивать.

— Да что с тобой?! — шипел он сердито. — Как ты сможешь разглядеть хоть что-нибудь с такого расстояния? Сядь ближе! Разве я не учу тебя, как поступать?

Она протянула руку, ссадила его с плеча и поместила на столик. «Терпение», — напомнила она себе.

По правде говоря, она пыталась настроиться на мысли об этом человеке. Выглядит как индеец, но откуда ей знать, индеец ли он? Большинство ее сведений об индейцах поступало из фильмов и нескольких школьных докладов — разве этого достаточно? Его лицо не было видно отчетливо, а одежда была не такая уж и индейская. Не было ни украшений, ни перьев, ни оленьих шкур, ни замши. Больше похож на ветерана войны. Интересно, может, он бездомный?.. Тяжелый рюкзак и спальник прислонены к скамейке, и вообще он выглядит как человек, часто ночующий на воздухе и знакомый с непогодой.

— Кто он, как ты думаешь? — спросила она тихо, обращаясь, пожалуй, к самой себе. Потом бросила взгляд на Пика. — Ты видел его прежде?

Было похоже, что лесовика скоро хватит удар.

— Нет, я его никогда не видел! И не имею ни малейшего представления, что он за птица! Как ты думаешь, зачем мы здесь?! Ты разве не слышала, что я говорил?

— Шшш, — мягко осадила она его.

Они посидели какое-то время молча (правда, Пик беспрестанно бормотал что-то под нос), наблюдая за мужчиной. Он вроде бы и не замечал их присутствия. И не двигался. Солнце скользнуло за линию леса, тени стали глубже. Нест с осторожностью озиралась вокруг, но пожирателей не было и в помине. За ее спиной матчи по бейсболу подходили к концу; первые автомобили начали покидать парковку, поворачивая к шоссе.

Тут человек поднялся, взял свой рюкзак и спальный мешок и двинулся навстречу Нест. Нест это так поразило, что она даже не подумала убежать. Она словно приросла к своему месту, а он приближался. Теперь она отчетливо видела его лицо — тяжелые, крупные черты — темные брови, плоский нос, широкие скулы. Он двигался с изяществом и легкостью молодого, но морщинки в углах глаз указывали на более почтенный возраст.

Он сел напротив нее, не говоря ни слова, прислонив свои вещи к скамье. И вдруг Нест поняла, что Пик исчез.

— Почему ты смотришь на меня? — спросил он.

Она попыталась ответить, но слова застряли в горле.

Он выглядел совсем не злым, но и лицо, и голос были непроницаемыми — по ним ничего не прочитаешь.

— Ты что, язык проглотила? — не отставал он.

Нест прокашлялась.

— Я вот думаю, индеец вы или нет.

Он взглянул на нее без всякого выражения.

— Ты имеешь в виду, коренной американец?

Она прикусила губу и покраснела.

— Извините. Коренной американец.

Он улыбнулся скупой улыбкой.

— Думаю, неважно, как ты назовешь меня. Коренной американец. Индеец. Краснокожий. Слова сами по себе ничего для меня не значат. Равно как и все истории, придуманные о моем народе. — Темные глаза пристально смотрели на нее. — Кто ты?

— Нест Фримарк.

— Ага. Гнездо Маленькой Птички[2], слепленное из прутиков и соломинок. Ты живешь неподалеку?

Она кивнула, кинув взгляд через плечо.

— На краю парка. А почему вы так зовете меня: «Гнездо Маленькой Птички»?

— А разве тебя не называли так, когда ты была маленькой?

— Да, бабушка, давным-давно. А потом еще ребята в школе — когда хотели поддразнить. А как вы узнали?

— Я волшебник, — шепнул он. — А ты — нет?

Девочка уставилась на него, не зная, что сказать.

— Иногда.

Он кивнул.

— Девочку по имени Нест непременно кто-нибудь да назовет «Гнездо Маленькой Птички». Никакого труда не составит выяснить это. А вообще-то Нест — имя, обладающее силой. У него есть своя история в этом мире.

Нест кивнула.

— Это валлийское имя. Женщина, носившая его среди первых, была матерью королей Англии и Уэльса. — Она и сама удивилась, как легко ей удается вести с ним беседу, хотя они едва познакомились.

— Хорошее у тебя имя, Нест. А меня зовут Два Медведя. Отец назвал, как только увидел меня, новорожденного. Я был такой большой, что он заявил: «Здоровый, как два медведя!» Так меня впоследствии и назвали. Правда, мое индейское имя — другое. На языке моего народа оно звучит так: О'олиш Аманех.

— О'олиш Аманех, — очень тщательно выговорила Нест. — А откуда ты, Два Медведя?

— Вначале мы должны пожать друг другу руки в ознаменование начала нашей дружбы, — объявил он. — А потом уж сможем спокойно беседовать.

Он потянулся, чтобы взять Нест за руку, а затем крепко сжал ее своими ручищами. Рука у него была твердая и шершавая, словно из железа.

— Хорошо. Учитывая твой возраст, мы опустим церемонию курения трубки мира. — Он даже не улыбнулся и вообще не изменил выражения лица. — Ты спросила, откуда я родом. Я — отовсюду. Я жил во множестве мест. Но именно здесь… — он обвел вокруг себя рукой. — …находится мой настоящий дом.

— Так вы из Хоупуэлла? — нерешительно спросила Нест.

— Нет. Но мои предки — выходцы из этих земель, из Долины Рок-ривер, что перед Хоупуэллом. Они давно уже умерли, но иногда я возвращаюсь повидаться с ними. Они похоронены прямо здесь. — И он указал на индейские захоронения. — Я родился в Спрингфилде. Давно это было. Ты вот как думаешь, сколько мне лет?

Он ждал, но девочка покачала головой:

— Понятия не имею.

— Пятьдесят два, — мягко произнес он. — Жизнь мчится со страшной силой. Я воевал во Вьетнаме. Гулял со смертью и спал с ней, прямо как любовник. Тогда я был молод, но сразу после этого стал очень стар. Там, во Вьетнаме, я много раз умирал — так много, что потерял счет. Но и я сам убил многих людей. Я воевал шесть лет, а когда все закончилось, перестал быть молодым. Вернулся домой и не узнал ни своего дома, ни людей, ни себя самого. Я был индейцем, коренным американцем, краснокожим — и в то же время — ни одним из них я не был.

Он с минуту молча глядел на нее непроницаемыми глазами.

— С другой стороны, может, все это было сном. С этими снами всегда беда: иногда они реальны, и никто не определит, где разница. Ты видишь сны, Гнездо Маленькой Птички?

— Временами, — отвечала она, завороженная звуком его голоса, грубым и шелковистым, мягким и хриплым. — Так ты и вправду индеец, Два Медведя?

Он быстро отвел глаза и положил свои тяжелые руки на стол.

— Зачем бы мне отвечать на этот вопрос?

Он не поднимал глаз. Нест не знала, что и сказать.

— Я скажу тебе, потому что мы друзья, — заявил он. — А еще потому, что у меня нет причины отказывать тебе. Я индеец, Гнездо Маленькой Птички. Но я же и нечто большее. Я — тот, кем никто больше быть не может. Я — последний в своем роде.