— Ерунда! Я здоров, как бык. Мне бы только взглянуть на ваших краболовов. Стоящее это дело?

Чтобы отвлечь Сигачёва от ненужной затеи, Ларин сказал:

— Камчатка, как вам известно, занимает первое место в мире по добыче крабов. Сырьевые ресурсы у нас громадные, но придёт время, когда надо будет подумать и о воспроизводстве запасов. Вот вы спуститесь однажды на морское дно, — шутливо продолжал он, — и перед вами ворота, а на воротах надпись: «Краборазводный завод. Лов запрещён».

— Это вроде беляевского фантастического совхоза под водой, что ли? — усмехнулся Сигачёв. — Когда-нибудь, может, так и будет. А сейчас нужен краб. Меня убедил не столько ваш рассказ, сколько улов на палубе «Урагана». Я хочу заглянуть в море.

Ларину понравилась настойчивость представителя совнархоза — одного из руководителей крабовой промышленности Камчатки. «Если Сигачёв заинтересуется костюмами „ЛЛ-3“, — размышлял он, — то наверняка они быстрее поступят на вооружение краболовов. Рискнём».

— Приходите завтра утром, и мы с вами спустимся в море, — сказал он.

— Завтра мне некогда. Сейчас.

Минут через тридцать они в гидрокостюмах вышли на палубу. Сигачев подошёл к борту и глянул вниз. Он не умел плавать и никогда не прыгал с вышки, но желание повидать краболовов было, очевидно, так велико. что он, не раздумывая, бросился в воду. Но погружаться почему-то не стал, а упорно барахтался и лез на поверхность. Ларин нырнул и утянул его с собой вглубь. Увидев дно моря, Сигачев стал на ноги и, подпрыгивая, пошёл вперёд. Лврин догнал его и знаками приказал принять горизонтальное положение.

Они подплыли к краболовам. По дну двигался косяк крабов. Они шли сплошной массой, и у Сигачёва заблестели глаза. Богатство! Соболев и Поленова, лёжа в воде, сачками ловили крупных крабов. Попросив у Поленовой сачок, Сигачёв занялся промыслом. Дело это нехитрое, не то, что подстрелить рыбу из гарпунного ружья, но всё же требует быстроты и сноровки. Сигачёву охота понравилась, работал он с азартом и скоро наполнил бачок крабами.

— Дело стоящее, — сказал он, когда вернулись на траулер, и вдруг спросил: — Вы можете на первое время подготовить ну хотя бы человек пятьдесят-шестьдесят ныряльщиков?

— На будущий сезон, — сдерживая радость, ответил Ларин.

— А во сколько это обойдётся?

— Полтораста-двести тысяч.

— Найдём!

Уточнив некоторые подробности дела, Сигачёв распрощался и пересел на катер.

Команда «Урагана» готовилась к выходу в море. На корабле шла генеральная уборка: чистили медь, мыли и протирали крашеные палубные надстройки, драили палубу. Даже Марсу нашлась работа: весёлый и возбуждённый, он таскал за Даниловым швабру. Боцман поглядывал на берег, поджидая катер, и торопил моряков; его зычный бас гремел то там, то здесь.

К десяти часам утра «Ураган» сверкал, как новенький.

Команде после митинга был обещан берег. Матросы приоделись во всё чистенькое. В одиннадцать часов от причала отошёл катер и скоро пришвартовался к «Урагану». Среди прибывших привлекал внимание пожилой приземистый человек с седыми пышными усами, напоминающий фигурой и лицом капитана Ускова.

— Первый секретарь обкома — Валеев Иван Игнатьевич, — полушёпотом сказал Вершинин Соболеву. — Из рыбаков! Читал в рубке надпись на медной дощечке? Это он зачинатель соревнования за стотысячный улов на каждый рыболовный траулер. Дважды Герой Социалистического Труда. В колхозе Кирова, на его родине, бюст установлен. А надпись в рубке сделана по приказу министра. Понял?

Соболев помнил эту надпись. «Команда траулера „Ураган“ во главе с тралмейстером И.И.Валеевым в путину 1947 года выловила сто десять тысяч пудов рыбы».

Валеев произнёс перед моряками короткую речь и пожелал им попутного ветра. Сигачёв зачитал приказ председателя совнархоза, в котором команде «Урагана» за успешную разведку крабов объявлялась благодарность и присуждалась премия в двадцать пять тысяч рублей. Ларин выступил и заверил, что испытание электрорыболовного снаряжения команда «Урагана» проведёт успешно.

Вдруг Валеев рукой поманил к себе Соболева.

— Как звать? Василий Соболев? Слыхал про тебя, Василий. Хорошо начиааешь жизнь. Что думаешь делать?

«Пышноусый», как про себя окрестил Валеева Соболев, выслушал его ответ внимательно.

— Правильную линию ведёшь, Василий, — сказал он. — Смотри не споткнись. Видишь, туман окутал траулер — скрыл от нас море и солнце. И на человека, бывает, находит туман. За его серой стеной иной человек перестает видеть наш большой мир. Понял ты меня?

— Понял, — ответил Соболев.

— Вот и хорошо, — заулыбался Валеев. — Значит, в туман не попадёшь, раз понимаешь. Нравишься ты мне за ухватку. Молодец. В Петропавловск приедешь — заходи как-нибудь… Так-то вот.

Эта короткая беседа взволновала Соболева до глубины души. Он словно заглянул в своё будущее — светлое и большое. Но сколько ещё надо потрудиться, чтобы оно пришло, это будущее. А как мало сделано!

Скоро Валеев пересел на катер и уехал. Умолк гул мотора, а Соболев стоял на баке, не замечая, что серая мгла всё плотнее окутывает его и капельки воды бисером оседают на волосах, лице, куртке. Зато на душе было светло. Ещё звучали в ушах слова Валеева: «Смело шагай вперёд». Грудь широко вздымалась. Мир, несмотря на непогоду, казался прекрасным.

С этим неугасимым чувством радости Соболев в двенадцать часов ночи поднялся в рубку.

— Опять за штурвал, Вася? — спросил Вершинин. — Давненько не держал ты его в руках. Может забыл, какой он?

— Если забыл, Юра научит. Научишь, Юра? — Соболев, улыбаясь, дружелюбно посмотрел на Новикова.

— А катись ты подальше… — процедил через плечо Новиков.

— Дурень ты, — беззлобно произнёс Соболев. — Чего мы с тобой не поделили, зачем нам ссориться?

Новиков не ответил.

После двухнедельного пребывания в Колпакове «Ураган» вышел наконец в плавание. Накануне команде выдали зарплату, премиальные, распределили деньги, полученные за рыбу. Для бывших десятиклассников это была первая получка, первые собственным трудом заработанные деньги. Молодые моряки сразу же приоделись. Вечером многие уже щеголяли в новых костюмах.

Вася Соболев и Володя Данилов вернулись с берега со связкой новых книг.

По-своему отметили получку Щербань и Новиков. Они посетили местный ресторанчик, выпили, закусили рыбной котлетой с экзотическим названием «вулкан» и на траулер явились навеселе. В каюте добавили ещё по стопке. Захмелевшему Новикову Щербань предложил «перекинуться» в картишки, как он выразился, «по-джентльменски» и за полчаса обобрал друга. С горя Новиков, не раздеваясь, повалился на койку. На вахту он заступил с тяжёлой головной болью и в препаршивом настроении.

— Если тебе штурвал нужен, на, возьми, — угрюмо сказал он, уступая место Соболеву.

Новиков плюхнулся в кресло и полез в карман за папиросами, но тут же, словно его обожгло, отдёрнул руку. Недобро посмотрел на Соболева и снова, на этот раз подчёркнуто небрежным движением, опустил руку в карман и вытащил державку.

В глубине рубки Вершинин склонился над картой. «Ураган» приближался к южной оконечности Камчатки. Обогнув мыс Лопатку, он должен был выйти в Тихий океан и юго-восточнее полуострова начать поиски косяков рыбы. Проложив курс, Вершинин поднял голову. Новиков сидел, облокотившись на полочку, голова его покоилась на согнутых руках. «Что-то с ним неладно», — подумал Вершинин и скомандовал лево руля. Соболев повернул штурвал и похолодел.

— Заедает, — шёпотом сказал он.

— Опять? Отойди-ка! — Вершинин крутил штурвал так и этак — он был лёгок и послушен. Новиков налил из графина стакан воды и залпом выпил. — Ты что, Юра, с похмелья сегодня? — спросил Вершинин и, не дождавшись ответа, снова обратился к Соболеву: — Видишь, Вася, нисколько не заедает. Что за чертовщина?..

В рубку вошёл боцман.

— Что, опять заедает? — спросил он.