И оттуда:
Введу тебя в жилье свиней и псов:
Там прятались сыны твоих отцов,
Потомки тех, чей прадед был Йуда,
Лев Маккавей, — средь мерзости свиной,
В грязи клоак, с отбросами сидели,
Гнездились в каждой яме, в каждой щели —
По семеро, по семеро в одной …
Так честь Мою прославили превыше
Святых Небес народам и толпам:
Рассыпались, бежали словно мыши,
Попрятались, подобные клопам,
И околели псами …
Сын Адама,
Не плачь, не плачь, не крой руками век,
Заскрежещи зубами, человек,
И сгинь от срама!
Уйди. Ты вечером вернись в их синагогу:
День скорби кончился — и клонит понемногу
Дремота. Молятся губами кое-как,
Без сердца, вялые, усталые от плача:
Так курится фитиль, когда елей иссяк,
Так тащится без ног заезженная кляча …
Отслужено, конец. Но скамьи прихожан
Не опустели: ждут. А, проповедь с амвона!
Ползет она, скрипит, бесцветно, монотонно,
И мажет притчами по гною свежих ран,
И не послышится в ней Божияго слова,
И в душах не родит ни проблеска живого.
И паства слушает, зевая, стар и млад,
Качая головой, под рокот слов унылых;
Печать конца на лбу, в пустынном сердце чад,
Сок выпит, дух увял, и Божий взор забыл их …
Нет, ты их не жалей. Ожгла их больно плеть —
Но с болью свыклися и сжилися с позором,
Чрезчур несчастные, чтоб их громить укором,
Чрезчур погибшие, чтоб их еще жалеть.
Оставь их, пусть идут — стемнело небо в звездах.
Идут, понуры, спать — спать в оскверненных гнездах.
А завтра выйди к ним: осколки человека
Разбили лагери у входа к богачам,
И, как разносчик свой выкрикивает хлам,
Так голосят они: «Смотрите, я — калека!
Мне разрубили лоб! Мне руку до кости»!
И жадно их глаза — глаза рабов побитых —
Устремлены туда, на руки этих сытых,
И молят: «Мать мою убили — заплати»!
Молитесь нищие, на ветер всех сторон
О милости царей, о жалости племен —
И гнийте, как поднесть, и клянчьте, как поныне!
Что в них тебе? Оставь их, человече,
Встань и беги в степную ширь, далече:
Там, наконец, рыданьям путь открой,
И бейся там о камни головой,
И рви себя, горя бессильным гневом,
За волосы, и плачь, и зверем вой —
И вьюга скроет вопль безумный твой
Своим насмешливым напевом.
Оценивая поэму Бялика не только с художественной, но и с нашей, национальной точки зрения, Владимир — Зеев Жаботинский сказал: «Бялик нашел слово, которого недоставало, и это слово совершило чудеса: «Еврейская улица» до Кишинева и после Кишинева далеко не одно и то же. Позор Кишинева был последним позором.
В 1904 году был Гомель; в 1905 несколько сот погромов разразилось по всей России. Скорбь еврейская повторилась еще беспощаднее прежней — НО СРАМ НЕ ПОВТОРИЛСЯ. Второе испытание, количественно более ужасное, доказало, однако, что новая еврейская душа уже достигла своей зрелости. Конечно, это не была заслуга одного человека — это сделала жизнь, история, сила вещей.
Но история находит иногда людей, рукам которых она доверяет свой посев. В важный и трудный момент новой еврейской истории, на переломе двух эпох, эта роль выпала Бялику. Только на час, но часа этого мы никогда не забудем».
Жаботинский имел в виду повсеместную организацию вооруженной самообороны евреев против погромщиков и рост еврейского национального самосознания. С этого момента уже было нельзя громить евреев безнаказанно. На Ростовском еврейском кладбище захоронены молодые люди, героически погибшие в борьбе с погромщиками. ПОЗОР НЕ ПОВТОРИЛСЯ.
А во время войны за независимость в 1948 году в Израиле арабы устроили погром в одном из еврейских городов. Они грабили дома, убивали, насиловали женщин. И в этот момент в город вошла не состоящая в регулярной армии вооруженная группировка из крайне правых. Как говорится, на ловца и зверь бежит. «Но и что же было дальше»? — спросил я у одного израильтянина, который был то ли свидетелем, то ли участником этого события. «Что было, я не буду тебе рассказывать подробно. Скажу только одно: погромщики всего мира могут считать этот день своей черной траурной датой».
Ибо сказано в Торе: если ты знаешь, что идет убивать невинного кто-либо, и ты не убьешь убийцу, то совершишь преступление перед Лицом Господа своего.
И, самое главное, Господь вывел нас из рабства Египетского с высоко поднятой головой.
Одним словом: МЫ БЫЛИ РАБАМИ в Египте, а СЫНОВЬЯ — СВОБОДНЫЕ.
БАМИДБАР (четвертая книга Торы)
1. БАМИДБАР
«Бамидбар» — «В пустыне».
И говорил Бог, обращаясь к Моше в пустыне Синая, в Шатре Откровения, в первый день второго месяца, во второй год после исхода их из страны Египетской, так: «Произведите исчисление всего общества сынов Израиля по семействам их, по отчим домам их, количеством имен, всех мужчин поголовно. От двадцати лет и старше, всех, поступающих в войско Израиля, их исчислите по ополчениям их, ты и Аарон. А с вами будет по одному человеку из каждого колена — главы отчих домов своих».
И далее в Торе подробно регламентирована методика переписи всех колен Израиля.
В процессе подсчета Бог поручил Моше обойти все шатры и пересчитать всех младенцев. И тогда Моше спросил Всевышнего: «Как я смогу один это сделать?» Ответил ему Всевышний: «Ты делай свое дело, а Я буду делать свое». Как только Моше подходил ко входу в шатер, Всевышний объявлял ему, сколько младенцев в этом шатре.
Разумеется, Богу было известно по определению не только количество младенцев в каждом отдельном шатре и во всем сообществе Израиля, но и число евреев по любым градациям возраста и пола.
Таким образом, подсчет народа Израиля был нужен не Всевышнему, а самим евреям.
Для чего?
В этом как раз и предстоит разобраться.
Прежде всего остановимся на лингвистической характеристике текста. Нам с вами понятно слово, которое на русском звучит «подсчитать». А на иврите, применительно к данному случаю, это слово означает «поднимите голову всем коленам Израиля». Ибо сказано это было в первый день второго месяца во второй год после исхода их из страны Египетской. К этому времени люди устали идти по жаркой и сухой пустыне. Их головы клонились и от физической усталости, и от нравственного истощения, а впереди еще 38 лет хождения в этом пекле. Иные впадали в панику. Опущенные головы надо было поднять. При этом авторитетные лидеры колен также принимают участие в подсчете, и это поддерживает морально людей, состоящих в данном колене.
