И, сжимая в руках свой белый посох, Ллаурон встал перед Каддиром. Он так ничего и не сказал ей про Эши.
Ларк тоже вручила Каддиру посох. В отличие от гладкого, отполированного до блеска деревянного посоха Ллаурона, давным-давно подаренного Элинсинос его предшественнику, оружие Каддира представляло собой тонкую шершавую ветку неизвестного Рапсодии дерева. Впрочем, ветка показалась ей неприятно знакомой, но Рапсодия никак не могла вспомнить, где ее видела.
Передав Каддиру оружие, Ларк отошла на край поляны, где стояли остальные священники. Рапсодии оставили почетное место впереди. Поскольку она была Дающей Имя, предполагалось, что она расскажет представителям церкви и правителю данной местности — иными словами, Стивену Наварну — правду о том, что здесь произошло. Однако Рапсодия чувствовала себя не слишком уютно, когда последователи Каддира встали полукругом у нее за спиной. Но она тут же решила, что в случае непредвиденного поворота событий сможет легко отразить их нападение, даже оказавшись в столь невыгодном положении.
Ллаурон подал сигнал, и поединок начался. Несмотря на преклонный возраст, Ллаурон двигался почти так же легко и быстро, как Каддир. Тот и сам был уже далеко не мальчик, и Рапсодия видела, что каждое движение дается Главному целителю нелегко. Противники кружили по поляне, выбирая момент для нападения. Рапсодия видела множество подходящих возможностей, которыми они не воспользовались, и решила, что они берегут силы для одного решающего удара.
Однако уже в следующее мгновение Каддир продемонстрировал, как она ошибается. Быстрым, неуловимым движением он оттолкнул в сторону посох Ллаурона, а затем нанес удар в грудь, к которому Главный жрец оказался не готов. Рапсодия вскрикнула, и священники-филиды начали смыкаться вокруг нее, уверенные в том, что она не сдержит клятву и вмешается. Она обожгла Ларк ненавидящим взглядом, и та невольно отшатнулась назад.
Ллаурон прижал руку к груди, сделал несколько вдохов и раскашлялся. Каддир снова пошел в наступление. Ллаурон перехватил поудобнее белый посох и с неожиданной ловкостью и быстротой парировал второй удар своего врага. Ему удалось заставить Каддира отступить, а затем, взмахнув посохом как мечом, Ллаурон ударил его по ногам, и Каддир рухнул на жесткую, прихваченную морозом землю. Из рассеченной губы потекла кровь и перепачкала подол рясы Ллаурона.
Филиды дружно вскрикнули от неожиданности, и Рапсодия, неотрывно смотревшая на поединок, почувствовала, как ее охватывает ликование. Сердце радостно забилось у нее в груди, когда Ллаурон нанес Каддиру точно такой же удар в грудь. Главный целитель откатился в сторону, не выпуская из рук своего посоха, а затем воткнул его в землю рядом с собой. Ллаурон приготовился нанести ему последний удар.
Неожиданно поляну окутало облако отвратительной вони. Рапсодия уже знала этот запах, ей пришлось столкнуться с ним в Сепульварте, в пещере Спящего Дитя, и еще раз совсем недавно, на засыпанной снегом равнине в Орландане. Рапсодия понимала, что не могла ошибиться: ядовитые пары обожгли ее широко открытые глаза.
Посох, который Каддир воткнул в землю, начал извиваться. Тонкая шершавая веточка, набирая силу, распрямилась, и ее щупальца поползли к Ллаурону. Уже в следующее мгновение они вцепились в него, опутали словно веревки, потянулись к шее, сжали — Главный жрец издал сдавленный крик, и тут же появились шипы, принявшиеся жалить лицо и руки Ллаурона.
— Нет! — выкрикнула Рапсодия и метнулась вперед.
Филиды схватили ее — они ждали этого момента и были готовы ей помешать. Ее повалили на землю и, несмотря на отчаянное сопротивление, потащили прочь.
И тогда Рапсодия выпустила на свободу силу огня, ее кожа стала обжигающе горячей, и филиды с испуганными криками отпустили ее. За те несколько мгновений, что они в ужасе смотрели на свои обожженные руки, она успела вскочить на ноги и положить руку на рукоять Звездного Горна. Но как только она к нему прикоснулась, у нее возникло ощущение, будто ей нанесли сильный удар. Она поклялась не вмешиваться, и меч напомнил ей о данном слове.
Рапсодия стояла и смотрела, как умирает Ллаурон, не в силах справиться с нахлынувшими на нее воспоминаниями о первом сражении с корнями, пропитанными злом ф’дора, о невидящих глазах Джо…
Рапсодия встретилась взглядом с Ллауроном в тот момент, когда филиды подскочили к ней и заставили опуститься на колени. Лицо у него стало пурпурного цвета, черты исказила гримаса изумления. Старик открыл рот, словно хотел что-то сказать, но не смог издать ни звука. Ему удалось сделать последний вдох, и он повис на опутавших его демонических корнях.
— Нет, — задыхаясь, едва слышно прошептала Рапсодия.
Филиды, не особенно церемонясь, выпустили ее, и она упала на замерзшую землю. Она тут же вскочила и бросилась в центр поляны, где лежал Ллаурон, устремив безжизненный взор в зимнее небо. Корни, отнявшие у него жизнь, начали быстро рассыпаться и, словно клочья тумана, унеслись за холодным зимним ветром.
Рапсодия опустилась на землю и обняла Главного жреца. Она просунула дрожащую руку под его рясу, надеясь почувствовать биение сердца, прикоснулась к шее — ничего. В широко раскрытых глазах Ллаурона она видела едва различимые вертикальные разрезы зрачков, совсем как у его сына, — раньше она их не замечала. Осторожно закрыв уже невидящие глаза, охваченная болью, она уткнулась лбом ему в плечо.
На поляне воцарилась страшная тишина, которую нарушал лишь свист ветра, трепавшего волосы Рапсодии. Неожиданно Рапсодия с ужасом поняла, что душа Ллаурона не воспарила к свету. «Он проклят, — с тоской подумала она, и внутри у нее все сжалось. — Мерзкие корни забрали его душу, они и душу Джо хотели отнять».
Рапсодия повернулась к Каддиру, стоявшему у нее за спиной с рукой, прижатой к кровоточащей губе. Его лицо было лишено каких-либо эмоций.
— Мне очень жаль, Рапсодия, — наконец сказал он.
— Отойди от него, — велела Рапсодия, глаза которой метали молнии.
— Как победитель, я имею право осмотреть тело и забрать посох, — холодно заявил Каддир.
— Ты к нему не прикоснешься. — В словах Рапсодии прозвучала такая ярость, что Каддир отшатнулся. Рапсодия подняла руку Ллаурона и уронила ее к себе на колени. — Тебе нужны другие доказательства?
Каддир все еще пытался прийти в себя.
— Нет. Отдайте мне посох.
Рапсодия увидела под правой рукой Ллаурона посох, вырезанный из белого дуба; венчавший его листок был присыпан снегом. Наградив Каддира обжигающим взглядом, она осторожно вытащила посох и швырнула его победителю. Новый Главный жрец поймал его и расплылся в счастливой улыбке, а пятеро священников-филидов разразились радостными криками. Рапсодия поднялась с колен, и Каддир проговорил, стараясь, чтобы его голос звучал как можно мягче:
— Мне и правда очень жаль, что вам пришлось стать свидетельницей этого, Рапсодия. Надеюсь, придет день, когда вы поймете, почему я так поступил.
— Я прекрасно понимаю, почему ты так поступил, — ответила Рапсодия совершенно спокойно, но от ее голоса у Каддира по телу побежали мурашки. — Ты — обыкновенная шлюха демона.
Глаза Каддира от ярости превратились в щелки, но ему удалось взять себя в руки.
— Как забавно. — С мерзкой ухмылкой он указал своим новым посохом ей на живот. — Ну, время покажет, кто из нас шлюха демона. — Сделав знак своим спутникам, чтобы они следовали за ним, он собрался покинуть поляну. — А теперь, милочка, не забудь о своем долге. Ты должна рассказать всем, что я одержал победу. Надеюсь, как Дающая Имя ты лучше справишься со своими обязанностями. Как илиаченва’ар ты оказалась никуда не годной.
Каддир снова улыбнулся и зашагал прочь. Его соратники бросились за ним, стараясь поспеть за человеком, только что добившимся поставленной цели.
Рапсодия подождала, пока рассеется омерзительный запах, и только тогда вернулась к телу Ллаурона. Она медленно, нежно прикоснулась к его рукам, уже начавшим остывать на морозном воздухе в объятиях смерти. Затем она прижала его голову к груди и начала тихонько раскачиваться, словно во сне, словно баюкая маленького ребенка, совсем как недавно обнимала Джо. Только сейчас она горевала и за Эши. Вот еще одна незаживающая рана, которая навсегда останется в ее сердце.
