Когда он вернулся, Рапсодия уже оделась и сушила волосы перед камином. Анборн принес увесистый мешок, откуда вынул зимнее яблоко и вручил его Рапсодии. Она улыбнулась и взяла его, хотя руки у нее все еще слегка дрожали.

— Я хочу принести свои извинения, — заявил Анборн, серьезно глядя на нее. — Надеюсь, ты простишь меня.

— Ну, единственное оскорбление состоит в том, что вы спасли мне жизнь. Конечно, кое-кого из моих знакомых ваш поступок может и возмутить. — Рапсодия улыбнулась. — Анборн, из того, что мое появление здесь предсказано в пророчестве, вовсе не следует, что я мистическое существо. На самом деле я самый обычный человек с весьма разнообразным прошлым. И мне бы хотелось, чтобы вы обращались со мной как с обычной женщиной, а не как с существом из легенды. Если вы помните, во время нашей первой встречи вы назвали меня «чудом природы», и я на вас не обиделась. Так что можете говорить мне все, что угодно, я отнесусь к вашим словам совершенно спокойно.

Анборн улыбнулся, в первый раз за все время в его улыбке не было иронии, и ей понравилось, как изменилось его лицо.

— Тебя никак нельзя назвать обычной женщиной, Рапсодия. Для меня честь быть рядом с тобой и помогать тебе. Полагаю, ты согрелась. Давай поспи немного. — И он показал на кровать.

— Только обещайте не тыкать меня под ребра, — улыбнулась Рапсодия. Огонь давно разгорелся, и в комнате стало тепло. Она подошла к кровати, на которой лежал набитый соломой матрас и грубое шерстяное покрывало, и с облегчением присела на нее. — И разбудить меня, когда придет мое время стоять на страже. Вам тоже нужно поспать.

— Посмотрим, — невозмутимо ответил Анборн, вынимая из седельной сумки флягу.

Он протянул ее Рапсодии, и она сделала большой глоток. Крепкий напиток обжег ей горло, она закашлялась и вернула ему флягу.

— Проклятье, что это за хрекин? — простонала она, вытирая выступивший на лбу пот рукавом зеленого платья.

Анборн рассмеялся.

— Тебе лучше этого не знать.

Рапсодия с интересом посмотрела на зеленый рукав.

— Мне кажется, вам это платье не слишком к лицу, Анборн. Чье оно?

— Оно принадлежало моей жене, — ответил Анборн, усаживаясь в старое кресло. — Она не станет возражать, если ты его поносишь, — после ее смерти прошло одиннадцать лет. — В голосе Анборна Рапсодия не услышала боли. Кстати, тебе оно идет гораздо больше.

Рапсодия удивленно посмотрела на Анборна.

— Мне очень жаль, — пробормотала она, пытаясь увидеть скорбь в его глазах.

— Тут не о чем жалеть, — откровенно признался он. — Мы не слишком любили друг друга. К тому же мы практически не жили вместе, я крайне редко с ней встречался.

Рапсодия откусила кусок высохшего яблока, оно оказалось сладким — напоминание о теплой осени. Ей стало грустно.

— Но когда-то ведь вы ее любили, — не сдалась Рапсодия, чувствуя, что вступает на опасную тропу.

Анборн улыбнулся и покачал головой.

— Нет, — просто ответил он. — Для столь умной и одаренной женщины, Рапсодия, ты иногда бываешь удивительно наивна.

Рапсодия почти перестала дрожать и почувствовала, как постепенно к ней возвращаются силы.

— Тогда почему вы на ней женились?

Анборн отхлебнул из фляги.

— Она была достаточно привлекательной женщиной из уважаемой семьи. Насколько мне известно, жена никогда мне не изменяла. Да и я сохранял ей верность, пока она не умерла.

Рапсодия ждала продолжения, но Анборн молчал.

— И все? — удивленно спросила она. — Но зачем?

— Хороший вопрос, — проворчал Анборн, стягивая сапоги. — Боюсь, у меня нет на него ответа.

— У вас есть дети?

— Нет. — Выражение его лица и голос не изменились. — Мне бы не хотелось лишать тебя иллюзий, Рапсодия. Ты неплохо знаешь нашу семью, и тебе хорошо известно, что мы не страдаем склонностью к романтическим увлечениям. Да и фантастические выдумки относительно моих деда и бабки — настоящий вздор. Элинсинос соблазнила Меритина, представ перед ним в облике девушки, которую он рисовал в своих мечтах, — в этом ей помогло драконье чутье. К тому же Меритин на тот момент много лет провел в море. Она могла бы принять вид овцы, и он бы не совладал с собой.

Анборн посмотрел на Рапсодию, не выдержал и рассмеялся.

— Извини, дорогая, если я развеял твои иллюзии. И если я тебя не убедил, то добавлю, что Элинсинос его не любила. Он был первым серенном, которого она увидела, и ей захотелось, чтобы он стал ее собственностью. С самого начала секс и брак в нашей семье определялись властью и возможностью доминировать, и с тех пор ничего не изменилось. Да и вряд ли когда-нибудь изменится: кровь дракона очень сильна.

Рапсодия тяжело вздохнула, по собственному опыту зная, что Анборн говорит правду.

— Сожалею, что разочаровал тебя. Надеюсь, тебя не оскорбило то, что я сказал относительно Меритина.

Она улеглась в постель, на нее неожиданно навалилась страшная усталость.

— У меня нет никаких причин чувствовать себя оскорбленной. Речь ведь идет о вашем деде. Кроме того, будь на вашем месте Акмед, аналогия была бы куда неприятнее. Но поскольку сейчас я вряд ли в состоянии переносить рассуждения о сексуальных привычках мистического персонажа, который отдает предпочтение дуплам деревьев, расположенным на определенной высоте, то мне лучше всего поспать, если вы не возражаете.

Анборн оглушительно расхохотался.

— Весьма разумная мысль. Мне бы не хотелось окончательно тебя разочаровывать. К тому же последние несколько дней были не самыми легкими в твоей жизни, верно? Отдыхай, утром перевяжем твои раны. Я присмотрю за гладиатором, пока ты спишь, а завтра мы отправимся к Элендре.

Рапсодия уже спала. Огонь ровно горел всю ночь, согревая маленький домик на лесной прогалине.

Хагфорт

Лорд Стивен засунул руку в самый дальний угол буфета и из последнего ряда вытащил заветную бутылку бренди.

— Вот, — сказал он, протягивая ее Эши. — Раньше ты его любил.

Эши улыбнулся.

— Мне остается верить тебе на слово, поскольку я ничего не вижу. — Впрочем, дракон уже успел оценить качество бренди, как и всего остального, что находилось в винном погребе, и с одобрением отнесся к выбору Стивена.

— Из Кандерра, естественно. — Стивен забрал бутылку обратно. — У него чудесный цвет и замечательный букет. Возле огня ты сможешь оценить его по достоинству.

— Нет, — быстро возразил Эши. Отказ получился чересчур резким, и он почувствовал, как вздрогнул Стивен. — Извини. Давай поговорим здесь.

Стивен пожал плечами:

— Сегодня твой день рождения. И если ты хочешь провести его среди крыс в моем винном погребе, что же, я не против.

— Я прекрасно себя здесь чувствую, — усмехнулся Эши. — Ты же знаешь мою семейку.

Стивен рассмеялся и уселся на большую бочку, стоящую у стены. Взяв бутылку бренди попроще, он вытащил пробку и сделал большой глоток из горлышка.

— К сожалению, здесь у меня нет бокалов. Так что придется делать праздничные возлияния прямо из бутылки, как и положено варварам вроде тебя.

— Мне бокалы ни к чему.

Эши осторожно вытащил пробку, удивляясь, как быстро вернулись к нему прежние навыки, а ведь он целых двадцать лет утолял жажду в лесных ручьях и уличных канавах. Он вдохнул тонкий аромат.

— О, Стивен, ты сделал мне роскошный подарок.

— Вот истинные слова. А теперь выпей и расскажи мне о том, что с тобой произошло.

Эши уселся на бочку рядом со Стивеном, закрыл глаза и оперся спиной о стену, неохотно погружаясь в мрачные воспоминания, от которых ему помогла избавиться Рапсодия. Он спросил у своей интуиции, можно ли доверять Стивену, и дракон тут же принялся нашептывать ему об осторожности. Лишь с большим трудом Эши удалось заставить его замолчать.

— Все началось в первый день лета. — Голос Эши неожиданно дрогнул — на него обрушились воспоминания.

Стивен молча ждал, пока его друг справится с волнением. Наконец герцог не выдержал долгого молчания и заговорил шутливым тоном: