— Верно. Пойдем, мои покои рядом.

Когда они оказались в спальне Стивена, Эши подошел к балконной двери и выглянул в окно.

— Крепостная стена заметно пострадала. Суровая зима?

Герцог Наварн оперся о письменный стол.

— Ты слышал о карнавале в честь зимнего солнцестояния?

Эши кивнул, продолжая смотреть в темноту.

— Да. Мне очень жаль, Стивен.

Стивен тяжело вздохнул.

— Тогда тебе известно, что Тристан взял на себя командование армиями?

— Да.

Герцог потер подбородок большим и указательным пальцами.

— Ты намерен взять командование в свои руки? Ведь ты наконец вернулся.

Эши усмехнулся:

— А зачем?

— Потому что именно ты должен объединить Роланд. Ты для этого рожден.

Эши рассмеялся и повернулся к другу.

— Да уж, теперь возникли довольно любопытные возможности, — сказал он. — Как тебе понравится такой вариант: «Король Гвидион Мертвый»? Или «Воскресший»? Или «Восставший из мертвых»? Нет, не думаю, что это возможно. — Он вытащил перчатки из карманов плаща и надел их. — Спасибо за бренди.

— Ты уходишь? — разочарованно спросил Стивен.

Эши кивнул, в последний раз положив руку на плечо друга.

— Я должен. Как и должен был прийти к тебе и рассказать обо всем, что произошло.

— Но я еще не все у тебя спросил! — В глазах Стивена появилось отчаяние. — Когда ты вернешься?

— Когда смогу. К сожалению, ничего определенного. Но знай, Стивен, я всегда помнил о тебе. И я рад, что ты жив и у тебя все хорошо. Придет день, когда наступит мир и мы сможем проводить время вместе, ни от кого не скрываясь.

Герцог улыбнулся:

— Надеюсь, долго ждать не придется. Твой тезка так быстро взрослеет. Тот, в честь кого он назван, мог бы принять участие в его обучении, да и сестры тоже. Он нуждается в тебе, Гвидион. Как и я. С каждым днем мои силы убывают.

Эши рассмеялся и обнял друга.

— Когда все закончится, у нас будет время пожить так, как положено нормальным людям. И мы начнем с того места, на котором наша жизнь прервалась, совершим удивительные подвиги, будем любить замечательных женщин и…

— … по всему Роланду в нашу честь будут возводить памятники, — со смехом закончил Стивен их юношеский девиз. Потом его усмешка превратилась в спокойную улыбку, и их глаза встретились. Как странно: многие их юношеские цели были или достигнуты, или утеряны — чрезвычайно болезненное чувство. — Я согласен сидеть в кладовой — после того как все повара отправятся спать, — есть горбушки черного хлеба и до самого утра разговаривать обо всем, как прежде.

— Я и сам с нетерпением этого жду, — признался Эши. — Мы будем наслаждаться обычными радостями жизни до конца наших дней. В любом случае, скоро мы впадем в детство и тогда сможем прятаться в твоем винном погребе, напиваться до полного помутнения рассудка и рассказывать друг другу истории, слушать которые ни за что не согласится никто другой.

— Договорились. — Лицо Стивена стало серьезным. — Ты знаешь, я всегда готов помочь тебе, Гвидион. Мы находимся на грани войны. Быть может, благодаря твоему возвращению ее удастся предотвратить.

— До встречи, Стивен. — Эши подошел к балконной двери. — Береги себя и своих детей. Скоро мы снова встретимся.

Он открыл дверь и исчез, оставив Стивена смотреть в темное окно, за которым падал снег. А ветер продолжал стучать в двери Хагфорта.

Илорк

В темных коридорах Котелка уже погасили часть факелов, когда Гривас постучал в дверь комнаты Совета, находившейся за Большим залом. Акмед сидел, уткнувшись взглядом в большую карту. Грунтор жестом предложил Гривасу войти, а сам вновь повернулся к Акмеду.

Гривас молча ждал, пока Грунтор закончит совещаться со своим королем. Наконец Акмед свернул карту, он был раздражен.

— Да?

Гривас откашлялся.

— Милорд, в башню Гриввена прилетела птица с посланием для вас. Оно выглядит довольно странно.

Услышав это сообщение, Акмед поднял голову, бросил тревожный взгляд на Гриваса и протянул руку, затянутую в перчатку. Гривас вложил в ладонь короля маленький свиток, обернутый в промасленную ткань, и быстро отступил к пляшущим возле большого камина теням.

Акмед и Грунтор переглянулись, затем великан подошел к камину, взял лучину, зажег ее и вернулся к столу. Через мгновение свет лампы уже озарял стол, над которым склонился король. Хмыкнув, он прочитал послание вслух.

«Королю Акмеду Илоркскому.

Ваше величество,

С глубоким прискорбием я узнал от Р. об ужасной болезни, обрушившейся на Ваш народ, и трагической гибели Вашей армии. Посылаю Вам свои соболезнования и готов оказать любую помощь, если Вы нуждаетесь в лекарствах или травах, необходимых для похоронных ритуалов.

Ллаурон, Главный жрец. Гвинвуд».

Король и Грунтор еще раз переглянулись, и великан жестом показал Гривасу, что тот может идти. Гривас поклонился и аккуратно закрыл за собой дверь.

Грунтор снял шлем и почесал макушку тщательно наманикюренными когтями.

— Ну, что скажешь? Какие у тебя мысли?

Акмед поднес записку поближе к огню и еще раз прочитал, наблюдая за тем, как мечется в камине пламя. Наконец он заговорил:

— Я ошибался относительно Ллаурона. — Он швырнул записку в огонь, где она вспыхнула и исчезла в облаке едкого дыма.

Грунтор дождался, пока Акмед поудобней устроится в кресле. Король смотрел в огонь, словно пытался разгадать его тайну.

— Ллаурон не является ф’дором, — сказал Акмед.

— Откуда ты знаешь?

— Рапсодия никогда не сказала бы Ллаурону ничего подобного. Сомневаюсь, что ей вообще известно о его послании. История о болезни и гибели нашей армии — ложь, а Рапсодия никогда не лжет. Я полагаю, что данное сообщение адресовано не только мне, но и ей, в нем содержится какой-то подтекст.

Грунтор кивнул.

— И ты понял?

Акмед наморщил лоб под вуалью.

— Пожалуй, да. По каким-то причинам, известным только ему самому, Ллаурон сознательно распространяет это ложное сообщение. И ставит меня в известность о своих действиях. Будь он ф’дором, он никогда бы так не поступил. — Грунтор кивнул, а Акмед наклонился еще ближе к огню, вглядываясь в его глубины. — Возможно, он пытается выманить ф’дора и информация о том, что Илорк стал уязвим, — просто уловка. Тогда понятна фраза о гибели нашей армии.

Отблески пламени освещали серьезное лицо Грунтора.

— Получается, тебе все ясно.

Темная ярость загорелась в глазах короля.

— Да. Он полагает, что ф’дор находится в теле человека, способного воспользоваться нашей слабостью. Мне придется придумать способ отблагодарить Ллаурона за то, что он использует мое королевство в качестве приманки для демона, — если, конечно, мы переживем нападение, которое, без сомнения, уже готовится.

Дворец Регента. Бетани

— Заходи, Эванс, оставаться в дверях невежливо.

Эванс, пожилой советник Тристана, уже некоторое время стоял у входа в столовую Дворца Регента. Он вздохнул и пересек огромный зал, звук его шагов по гладкому мраморному полу эхом отразился от высоких застекленных окон, отличительного знака дворца столицы Бетани. В камине горел огонь, и, когда советник проходил мимо него, его длинная тень неторопливо прошествовала за ним следом.

Он постарался скрыть раздражение, охватившее его при звуках голоса повелителя Роланда, пьяного и полного жалости к себе. В последние несколько недель голос Тристана часто бывал таким. То ли регент скорбел о трагических событиях на зимнем карнавале, то ли сказывалась ответственность, которая легла на его плечи, после того как он принял командование Орланданскими армиями, а может, его пугало приближение свадебных торжеств, — этого Эванс не знал, но любая из причин могла послужить достаточным поводом.