— Благодарю за титул законченной шлюхи, но, боюсь, я не смогу его принять. Поскольку он принадлежит данному сборищу. — Она повернулась к Рапсодии. — Подойдите, ваше величество, и…

— Хватит! — Голос Эши громом прокатился по Чаше, поддержанный живущим в его крови драконом. Он понимал, что сейчас произойдет, и был готов умереть сам или убить Энвин, лишь бы это предотвратить. Он обратился к прорицательнице Настоящего: — Ронвин, кто сейчас Королева намерьенов?

Хрупкая прорицательница подняла глаза к небу, не обращая внимания на толпу людей, которая, затаив дыхание, ждала ее ответа.

— Сейчас у намерьенов нет Королевы, — проговорила она, словно во сне, заблудившись в коридорах собственной души.

— Так сказала прорицательница Настоящего, слово которой закон! — вскричал Эши. — Друзья мои, сейчас у намерьенов нет Королевы! Твои притязания отвергнуты, бабушка!

Толпа разразилась радостными криками. Энвин потеряла дар речи, она посмотрела на Акмеда и Эши, обменявшихся заговорщицкими взглядами невольных союзников.

— Молчать! — рявкнула она, и радостный гул слегка утих. — Вы жалкие оборванцы, лишенные вождя, не способные увидеть королевскую кровь. Вы слушаете предателя, который стал королем чудовищ.

— Ты ошибаешься, — жестко перебила ее Элендра. — Здесь любой способен отличить предателя. Отступись, Энвин, избавь себя от дальнейших унижений. Совет собрался для того, чтобы воссоздать уничтоженное тобою, восстановить доверие, разбитое тобой и Гвиллиамом. Трое избавили эту землю от демона, за появление которого несешь ответственность только ты. Если бы ты была достойным правителем, то не стала бы продавать нас ф’дору ради достижения своих жалких целей. Оставь нас и удались в свою пещеру. Ты принадлежишь Прошлому во всех смыслах.

Энвин медленно повернулась на голос Элендры. Очевидно, слова лиринской воительницы привлекли ее внимание. Вновь установилась тишина. Прорицательница смотрела в глаза Элендры с искаженным от ненависти лицом.

— И это говорит так называемая лиринская героиня, — насмешливо проговорила Энвин и презрительно рассмеялась, увидев, как затрепетали ноздри Элендры, а в глазах загорелись опасные огоньки ненависти. — Как интересно. Если уж рассуждать о предательстве, тебе следовало бы помалкивать, Элендра, чтобы никто не начал разбираться в твоих поступках. Вижу, что ты не только труслива, но и глупа.

Раздались возмущенные крики протеста, в основном от представителей Первого флота и лиринов, но Чаша вдруг завибрировала, поглощая звук. Энвин вновь удалось привлечь внимание толпы, и она это прекрасно понимала. В ее глазах засверкало торжество, и она подошла к западному краю Помоста.

Она воздела руки к небу, словно вбирая в себя энергию солнца. Потом указала на Элендру и рассмеялась громким презрительным смехом.

— Ты жалкая лицемерка, — сказала Энвин, глядя на Элендру сверху вниз.

Толпа, собравшаяся вокруг лиринской воительницы, невольно отшатнулась от нее. Элендра оказалась одна в центре круга. Кровь Рапсодии вскипела, и она попыталась сойти с Помоста: если никто не готов поддержать Элендру, она сама встанет с ней плечо к плечу. Но ее ноги, казалось, приросли к камню, и она не могла двинуться с места.

— Вот она стоит, святая воительница, поклявшаяся сражаться с мифическим демоном. Ты сумела создать себе прекрасную репутацию, не так ли, Элендра? Неистовая, готовая защищать нас от зла, которое Гвиллиам невольно принес с собой в новый мир. Ты отказалась от бремени власти, чтобы избавить мир от ф’дора. Какое благородство! Многие пошли за тобой, чтобы разделить тяготы жестокой борьбы. И ты обучала их, а потом отправляла на верную смерть. Ты и теперь горюешь о них, Элендра? Ты скорбишь о цвете намерьенского воинства? Ведь ты могла сама положить конец существованию демона.

Над Чашей повисло тяжелое молчание. Даже издалека Эши видел, как сжались челюсти Элендры, а ненависть в глазах запылала с новой силой.

— Ответь мне, Элендра, перед всеми собравшимися здесь намерьенами. Поведай им правду о том, что ты все знала о месте и времени, знала, что с демоном можно покончить. Ты могла убить его десятилетия назад. Мэнвин открыла тебе в присутствии моего сына, как уничтожить демона в момент, когда он будет слаб, и ты бы могла справиться с ним без помощи Трех. Ты будешь это отрицать? — Глаза Энвин сверкнули, а голос стал жестче. — Ты осмелишься?

Сто тысяч пар глаз обратились к Элендре. Она стояла, не опуская головы и расправив плечи, но в ее глазах что-то погасло.

— Нет, — едва слышно ответила она.

Рапсодия поняла, что ее дух сломлен.

Отвратительная торжествующая улыбка появилась на лице Энвин.

— Тебя плохо слышно, Элендра, — насмешливо бросила она. — Что ты сказала?

Элендра вздохнула — Рапсодия видела, как тускнеют ее глаза, — и повторила:

— Нет.

Собравшиеся начали перешептываться. Энвин продолжала улыбаться, наслаждаясь унижением своего давнего врага.

— Ты все знала, но отказалась встретиться с ф’дором лицом к лицу. Ты уклонилась от исполнения обязанностей илиаченва’ар, ты, знаменитая лиринская воительница! Признайся, Элендра, ты испугалась, — ты, которая повсюду трубила о своей храбрости! Ты слышала предупреждение, риск был слишком велик, не так ли? Поэтому ты позволила другому занять свое место и вместо себя нести бремя неудачи. Мой внук, надежда намерьенов, невинная душа, перенес неописуемые страдания, потерял душу из-за твоей трусости. Твое бездействие отдало его в руки демона! Ты признаешь это?

— Прекрати! — вскричал Эши. — Кто ты такая, чтобы упрекать Элендру? Ты уничтожила Алмаз Непорочности, наше единственное оружие против ф’дора! Это было мое решение сразиться с ним в одиночку. И если я не считаю Элендру виновной в своей судьбе, какое ты имеешь право обвинять ее?

— Какое? — презрительно спросила Энвин. — Рассказать, Элендра? Быть может, ему будет интересно узнать, что не только его ты отправила на смерть. Поведать ему обо всех остальных, о Пендарисе?

Элендра нахмурилась, удивленно глядя на Энвин.

— Да, Элендра, лучше будет, если ты сама откроешь правду. Пусть все узнают, как погиб твой муж. Если бы не ты, он был бы сейчас жив.

Лицо Элендры стало белым, как мел. Даже стоя на противоположной стороне Чаши, во главе Второго флота, Эши почувствовал, что Элендра перестала дышать, обвинение Энвин оказалось для нее полнейшей неожиданностью и причинило невыносимую боль. Энвин радостно усмехнулась и вновь указала на лиринскую воительницу.

— Вот почему я имею право на титул Королевы. Лишь я одна понимаю Прошлое, лишь мне известна истинная история намерьенов! Только я владею всеми вашими тайнами. Ну, Элендра? Расскажи им! Расскажи, кого ты отдала ф’дору в Прошлом и когда нам ждать очередного предательства в Будущем?

И вновь закричали все разом, начались ожесточенные споры. Эши взглянул на Акмеда, их глаза встретились. Обоим стало очевидно: сейчас начнутся бесчинства. Они оба обратили взоры к стоящей на Помосте Рапсодии, но она наклонилась, и они не видели ее лица. Когда она выпрямилась, они поняли, что Рапсодия рылась в своей сумке. Ее лицо оставалось спокойным, она посмотрела на Акмеда и улыбнулась.

Рапсодия вытащила лютню и начала играть. Эши сразу узнал мелодию — она играла ее во время ритуала смены его имени. Мелодия отражалась от стен Чаши, вибрация усиливалась с каждым мгновением, и вскоре все открытое пространство наполнилось мерцанием.

— Энвин, — позвала Рапсодия.

Одно негромко произнесенное слово легко перекрыло поднявшийся шум. Прорицательница повернулась к ней, разгневанная тем, что ее прервали.

— Энвин, — повторила Рапсодия, — замолчи.

Энвин разинула рот, однако довольно быстро оправилась от потрясения, ее лицо покраснело от гнева, а тело сжалось, как у змеи перед атакой. Мышцы горла напряглись, она попыталась что-то сказать, и в ее глазах вспыхнула нестерпимая ненависть.

Рапсодия спокойно встретила ее взгляд. Лицо Певицы сохраняло безмятежное выражение, лишь глаза приобрели новый оттенок. Они стали цвета весенней травы и сияли так, что даже прорицательница на несколько мгновений заколебалась. Затем Энвин заговорила, точнее, попыталась заговорить, но из ее горла не вылетело ни звука.