Обернувшись назад, он что-то крикнул рабу, стоявшему у него за спиной, и ему тут же принесли лист пергамента. Раб почтительно поклонился и обратился к нему, назвав по имени — Трейлус. Рапсодия запомнила имя и постаралась спрятаться за спинами более высоких женщин, которые стремились попасть в первые ряды. Там она и простояла, пока не прозвучало имя Константина.

— Назначение целительниц на сегодняшний вечер, — объявил Трейлус.

Рапсодия наблюдала за процессом отбора, и к ее горлу подступила тошнота. Большинство рабынь, демонстрируя свои тела, изо всех сил старались, чтобы выбрали именно их, и Рапсодия перестала сомневаться относительно других их обязанностей, возможно гораздо более отвратительных.

Ужасные воспоминания о ее собственном прошлом грозили затопить сознание Рапсодии, и она с усилием отбросила их. Наивность Ллаурона вызвала у нее отвращение. Конечно, Трейлус говорил о целительницах, но Рапсодия прекрасно понимала, что речь идет о шлюхах. О прежнем плане следовало забыть. Теперь спасение Константина становилось задачей номер два. Главное, самой унести отсюда ноги.

Первые два бойца, для которых выбирали женщин, очевидно, имели высоких покровителей, и почти все рабыни из кожи вон лезли, чтобы Трейлус обратил на них внимание. Потом прозвучало имя Константина, и все притихли. Наступила жутковатая тишина, верный знак того, что Рапсодии следовало быть максимально осторожной.

Преодолев страх, она открыла лицо и осторожно отступила в сторону, желая попасть Трейлусу на глаза. Он поднял взгляд от пергамента и сразу же ее увидел. Рапсодия содрогнулась, увидев, как широко он раскрыл рот и поспешно опустил пергамент, чтобы скрыть очевидные изменения, произошедшие в нижней части его тела. Оставалось надеяться, что работа для него стоит на первом месте; ей не приходило в голову, что он может воспользоваться своим положением и выбрать одну из рабынь для собственных развлечений.

Трейлус сошел с возвышения, пробился сквозь толпу рабынь и обошел вокруг Рапсодии, разглядывая ее со всех сторон. Потом остановился перед ней, взял один из шарфов, служивший лифом костюма, резко поднял его и взглянул на грудь. Затем отпустил шарф и с равнодушным выражением на лице принялся изучать волосы Рапсодии. Его пальцы ласкали золотые пряди, затем он прикоснулся к ним губами, словно проверял, насколько они мягкие.

Должно быть, осмотр его удовлетворил, поскольку он кашлянул и одобрительно кивнул.

— Я тебя не знаю, — произнес он неприятным скрипучим голосом. — Кто ты? Кому принадлежишь?

Рапсодия попыталась сделать вид, будто не понимает, о чем ее спрашивают.

— Вы знаете древнелиринский? — Она заговорила на своем родном языке.

Он явно не понимал, недоуменное выражение на его лице тут же сменилось довольной улыбкой.

— Пленница! — воскликнул он, потирая руки. — Константин будет доволен.

Рабыни переглянулись, на лицах у некоторых появилось сочувствие, другие облегченно вздохнули.

Трейлус подозвал одного из рабов, и тот протянул ему бутылочку с мазью.

— Ты меня понимаешь? — спросил Трейлус, стараясь говорить помедленнее.

Рапсодия слегка кивнула, стараясь сохранять на лице выражение легкого удивления.

— Хорошо, тогда слушай внимательно, — продолжал он, протягивая ей бутылочку.

Она взяла ее, засунула под шарф, рядом с грудью, и глупо улыбнулась. Трейлус расхохотался и вновь потер руки.

— У тебя все отлично получится, — сказал он, похлопав ее по щеке. — Тебя отведут в комнату Константина, и ты должна будешь о нем позаботиться. Ты умеешь делать массаж?

Рапсодия энергично закивала.

— Ты жаба, — кротко сообщила она на древнелиринском языке.

— Превосходно! — воскликнул Трейлус, возбуждаясь еще сильнее. — Помни: ты можешь делать с ним, что хочешь, но до утра ему необходимо помассировать мышцы спины и плеч. Завтра у него новый бой. Иначе ты будешь жестоко наказана. Тебе все ясно?

— Конечно. Надеюсь, у тебя будет чудовищный понос, — вежливо ответила Рапсодия, потупив глаза.

— Прежде всего, сделай массаж, — поучал Трейлус, и его глазки масляно заблестели. — Потом ты вряд ли будешь на что-нибудь способна. Иди, обслужи его как следует.

— Надеюсь, ты умрешь в страшных мучениях, — сказала она на том же языке. — И я мечтаю помочь тебе расстаться с жизнью.

Она низко поклонилась Трейлусу и последовала за рабом, который повел ее по коридорам в спальни гладиаторов.

— Какое красивое существо, — с восхищением пробормотал Трейлус, обращаясь к одному из рабов, и прижал ладонь к животу, стараясь унять неожиданную боль в желудке. — Приведи ее утром в мои покои, когда Константин с ней закончит, если, конечно, она еще будет жива.

Дворец Главного жреца, Круг, Гвинвуд

Стук в дверь прервал размышления Ллаурона.

— Входите.

Дверь отворилась, и на пороге появился Каддир, выглядевший непривычно взволнованным.

— Вы хотели меня видеть, ваша милость?

Ллаурон улыбнулся.

— Да, Каддир, спасибо, что ты пришел так быстро.

Главный жрец встал с кресла и жестом предложил главе целителей войти, что Каддир и сделал, аккуратно прикрыв за собой дверь.

— На столе стоит поднос с ужином, угощайся.

Каддир кивнул, но прежде, чем приступить к еде, повесил тяжелый зимний плащ на крючок у двери. Потом он подошел к камину и некоторое время постоял у огня, согреваясь. Холодный ветер усилился, приближалась буря. За то недолгое время, что он провел на улице, Каддир успел замерзнуть.

Ллаурон налил себе бренди.

— Как твои пациенты?

— Большинство поправляются, ваша милость.

— Хорошо. Меня особенно интересует состояние тех, кто уцелел после лиринского рейда на границе лорда Стивена.

— Никто из них не выжил, ваша милость.

Глаза Ллаурона широко раскрылись от удивления.

— Никто?

— Да, их ранения оказались гораздо серьезнее, чем мы предполагали.

Главный жрец вдохнул букет бренди, затем сделал маленький глоточек.

— Даже женщина с ранением в ногу? Кажется, ее звали Геделия?

— Да, ваша милость. Должно быть, ее рана загноилась.

Серо-голубые глаза Ллаурона едва заметно сузились.

— Понятно. Тебе удалось с ними поговорить, прежде чем их настигла смерть?

Каддир подошел к подносу, взял с него тарелку и начал накладывать себе еду, глядя на Ллаурона, который внезапно заинтересовался чем-то происходившим за окном.

— Все, как обычно, ваша милость. Они не знали о том, что оказались в Наварне, что пересекли Авондерр и участвовали в сражении. Они лишь помнят, как находились в Тириане, а потом, уже ранеными, пришли в себя в лесу Наварна. Жаль, что они не могут ответить на наши вопросы.

— Жаль. — Ллаурон тяжело опустился в кресло.

Каддир уселся напротив.

— Кстати, когда вы собираетесь отправиться в путешествие?

Ллаурон осушил бокал с бренди.

— Примерно через месяц, точная дата зависит от целого ряда событий. Я постараюсь сообщить заранее, чтобы у тебя не возникло проблем в мое отсутствие.

Каддир улыбнулся.

— Благодарю вас, ваша милость. Уверен, что никаких проблем не возникнет, я об этом позабочусь.

Ллаурон улыбнулся в ответ.

— Разумеется.

— Стражники говорят, что к вам приходила Рапсодия? — спросил Каддир, потирая замерзшие руки.

Ллаурон на секунду задумался. Она пришла через потайную дверь — интересно, как могла просочиться информация? Похоже, ему следует быть осторожнее.

— Да, — ответил он. — Она пришла пополнить запас лекарственных растений для лечения обитателей Илорка. Сейчас она уже на пути назад. Жаль, что ты разминулся с ней, но она не хотела задерживаться, поскольку болги нуждаются в ее внимании. Похоже, у них началась ужасная эпидемия какой-то непонятной болезни.

— Как жаль, — сочувственно сказал Каддир. — Мы можем предложить им помощь? У меня есть толковые ученики, которых мы могли бы послать в Илорк со следующим почтовым караваном.