— Не может быть, — прошептал Каддир. — Гвидион?

«Восстал из мертвых?» — подумал он, не желая верить своим глазам.

Главный жрец выпрямился, дрожа от страха и от старости. Он наставил белый посох филидов, посох Ллаурона, на человека, стоящего в самом сердце огромного костра.

— Слипка, — приказал он огню умереть.

Языки пламени на мгновение потускнели, придав стоящей напротив него фигуре более четкие очертания. Каддир сделал глубокий вдох, затем поставил посох в почерневшую от огня траву рядом с собой и оперся на него.

Когда он снова заговорил, его голос звучал совершенно спокойно:

— Именем могущества Круга я приказываю тебе, Гвидион ап Ллаурон, уходи из этого леса.

Каддир снова сделал глубокий вдох и почувствовал, как горький дым обжигает ноздри и горло. Он знал, что могущество леса, сосредоточенное теперь в его руках, изгонит чудовище из Гвинвуда. Отныне он Главный жрец.

Окутанный тенями человек продолжал неподвижно стоять.

Каддир изо всех сил вцепился в посох, золотой листок ярко сверкал в оранжевых сполохах пожара.

— Я истинный Главный жрец, Гвидион, — прокричал он, стараясь перекрыть рев пламени и обращаясь к темной фигуре с сияющими медными волосами. — Я одержал победу в поединке, который проводился по закону Буда-Кай в присутствии свидетеля, сообщившего всем о его результате. Кроме того, ты оскорбишь память Ллаурона, если…

Посох в руках Каддира превратился в пылающий факел.

С диким криком Главный жрец уронил его на землю и в ужасе смотрел, как символ власти, стоивший ему души, всего за несколько секунд обратился в пепел, который тут же был подхвачен дымным ветром и унесся прочь. У его ног остался лежать лишь золотой листок. Но и он через несколько минут расплавился от жара и превратился в сверкающую лужицу.

Человек, окутанный тенями, открыл глаза, и Каддир вскрикнул от неожиданности. На лице, которое Каддир по-прежнему не мог как следует рассмотреть, сияли яростным блеском голубые глаза. Каддир отшатнулся и попытался скрыть свой ужас, понимая, что уже потерпел поражение.

— Гвидион…

— В кого вселился демон?

От его голоса задрожала земля: Каддир покачнулся и упал на одно колено. Это был не обычный человеческий голос, а дикий рев, в котором смешались все оттенки звуков, усиленные бушующим вокруг пламенем.

С губ Каддира слетел стон, он не мог произнести ни слова.

— Говори, — приказал человек, и огонь начал набирать силу, стал таким же яростным, как гнев в его голосе.

— Я… я не знаю, — прошептал Каддир.

Пламя налетело на дворец Главного жреца, тут же превратив его в огромный полыхающий костер. В осколках лопнувших стекол отражался яркий свет, льющийся с неба, а крыши диковинного сооружения, состоящего из нескольких изысканных башен, одновременно рухнули вниз, рассыпав снопы искр по спящим садам, окружавшим дворец Ллаурона. Огонь охватил главную башню, тянувшуюся к вершинам деревьев, накрыл ее рыжим пологом и вскоре поглотил.

— О Единый Боже! — прошептал Каддир.

В огне за спиной человека в туманном плаще появилась еще одна фигура, окутанная дымкой и эфемерная. Змеиная голова поднялась к небу и замерла над вершинами деревьев. Глаза дракона сверкали тем же яростным синим огнем, что и глаза человека-тени; огромные вертикальные зрачки, острые, точно бритва, сужались по мере того, как огонь набирал силу. Медные чешуйки могучих крыльев, соединенные словно на огромном мозаичном панно, ярко сверкали в свете пожара. Внезапно свет померк — это раскрылись над землями Круга гигантские крылья, набросив на них призрачное, туманное покрывало. Шипящий голос дракона звучал одновременно с голосом человека, над которым он парил.

— В кого вселился демон? — От громоподобных звуков задрожала земля.

Каддир с трудом сглотнул и почувствовал вкус крови во рту.

— Прости меня, Гвидион, я не могу. Я боюсь тебя в жизни, но его я боюсь больше — в смерти. Прояви милосердие.

Тень дракона издала оглушительное рычание, перекрывшее рев пламени и крики спасающихся бегством филидов. Содрогнулись даже ветви Великого Белого Дерева, которого не касалась ярость пламени. Обжигающие голубые глаза человека закрылись, и лицо снова окутали тени.

— Я еще не дал тебе разрешения умереть, — прорычал Эши, и в его голосе прозвучало бешенство дракона.

Он поднял руку и указал на священника-филида, Главного целителя, лежавшего распростершись на земле.

— Лахтгрин, — приказал он на языке филидов, что означало «вывернись». — Картанг. — «Оставайся таким».

Каддир почувствовал, как у него онемели ноги, а в следующее мгновение его ослепила вспышка боли — пальцы ног начали выворачиваться под совершенно невозможными углами. Он закричал, почувствовав, как невидимая рука сдирает с него кожу, обнажая нервы, мышцы, сосуды и кости… Ужас от осознания происходящего сковал его мозг, и Каддир потерял дар речи.

Он выворачивался наизнанку.

Каддир снова истошно закричал, не в силах справиться с охватившим его ужасом.

— Говори, — потребовал человек-тень. — Говори, или я оставлю тебя в таком виде, но ты будешь жив.

Колени Каддира взорвались с омерзительным звуком и начали выворачиваться внутрь.

— Умоляю, прекрати, — застонал Каддир.

Человек-тень и его вторая натура — парящий над ним дракон — медленно приблизились, человек остановился над Каддиром, на которого упала громадная тень окутанного дымом вирма. Каддир страшно кричал и корчился от боли на залитой кровью траве. Снова раздался треск, и бедренные кости вонзились в трепещущие мышцы и кожу, наружу выступили отвратительные на вид толстые артерии.

Каддир бормотал что-то нечленораздельное. Зазвенело оружие — это Эши выхватил Кирсдарк из ножен на спине и приставил его острие к шее старика. На мгновение глаза Каддира прояснились, и он посмотрел на мерцающий клинок, который обнимали бело-голубые струи воды, сродни океанским течениям, только уменьшенным в размере.

— Пожалуйста, — прошептал Каддир, грудь которого вывернулась, предоставив взору Эши пульсирующее сердце и сражающиеся за жизнь легкие. — Я тебе… понадоблюсь, Гвидион. Целитель. Рапсодии… будет нужно…

Острие меча глубже вонзилось в плоть.

— При чем тут Рапсодия? — потребовал он ответа, и от его голоса, стократ усиленного мощью дракона, с обожженных ветвей у них над головой слетели горящие листья. — Что будет нужно Рапсодии?

— Когда… она… — Каддир задыхался. Опустив голову, он смотрел на свои пальцы, которые мучительно медленно выворачивались наизнанку. — Когда… она…

Из глубины его обнажившегося чрева появился крошечный росток, но уже в следующее мгновение множество ему подобных выбралось на поверхность и опутало жизненно важные органы. Они быстро увеличивались в размерах, превратившись в толстые веревки, унизанные острыми шипами, потянулись к сердцу Каддира и неожиданно сильно его сжали. Вокруг тела бывшего Главного целителя разлилась отвратительная вонь, заглушившая запах гари.

— Что понадобится Рапсодии? Будь проклята твоя душа, Каддир, в кого вселился ф’дор?

Каддир издал пронзительный вопль, затем в последний раз повернулся к Гвидиону с остекленевшими от боли глазами.

— Убей меня, — прошептал он, и у него на лбу появились капли кровавого пота. — Пожалей…

Человек-тень наклонился над самозваным Главным жрецом филидов, чтобы тот услышал его слова.

— Передай своему господину, что я за ним приду, — пообещал он сквозь стиснутые зубы.

Ростки начали дико пульсировать, и сердце Каддира разорвалось. В воздух взметнулся фонтан крови, освещенный ярким пламенем пожара.

Эши отошел в сторону, глядя на то, как дюжины новых ростков окружают тело Каддира. Затем раздался резкий хлопок, и могучая сила протащила бывшего Главного целителя сквозь горящие кусты и деревья прямо в самое сердце пылающего костра. Когда языки пламени коснулись его тела, вокруг разлилась страшная вонь, и Эши пришлось прикрыть глаза — такой ослепительной была вспышка черного огня, пожравшего тело Каддира.