— Ого! А-а… гарантии имеются?

— Договоров и контрактов не подписывали; никаких гарантий, кроме честного слова. Но мужики, судя по первым впечатлениям, крутые и серьезные.

— Ну, если не обманут — я согласен.

— Отлично. Едем в порт…

— Как думаешь его «стирать»? — поинтересовался Супрун, когда крупная фигура Куценко исчезла за дверьми проходной.

— Да вот, сижу, ломаю голову.

— Есть у меня одна мыслишка…

— Предлагай.

— Ты заметил его состояние?

— Еще бы! С жуткого бодуна — руки трясутся, перегаром за версту прет, дня три не брился и под душем не стоял. В какой-то момент я даже пожалел о нашей поездке в Таганрог.

— Вот-вот! И мне показалось, что Борька растерял форму, — согласился Илья. — Но потом присмотрелся — вроде ничего: мышцы не дряблые — видать, работенка не умственная; одышки нет, взгляд осмысленный. Надо бы узнать, в одиночку он водку глушит или с друзьями.

— Зачем это нам?

— Видишь ли… если бы не тот красный вросший в землю домишка и не работа в порту, то нашего Борьку впору записывать в бомжи. Стало быть, и общается в свободное от работы время с такими же.

— Так-так, продолжай, — начиная улавливать логику в рассуждения друга, поторопил Аркадий.

— Вот и надо прощупать почву — может, день-два назад кто из его дружков околел с перепою. Хоронить-то таких не шибко торопятся, стало быть, есть почва для работы мозга.

Серебров с сомнением покачал головой:

— Такое совпадение только по великой случайности происходит. Чтобы срочно понадобился труп, и нате вам — забирайте свеженького. Но мысль интересная…

Куценко появился через полчаса. Взъерошенный и довольный он подбежал к машине и, плюхнувшись на заднее сиденье, выдал:

— Готово! Обрисовал бригадиру грустную историю со смертельным исходом.

— Отпустил? — обернулся Илья.

— Куда он денется?! Отпустил.

— А чего наврал-то?

— Сказал на похороны еду. Чем не уважительная причина?

— И кого будем провожать в последний путь? — улыбнулся Серебров.

Тот отмахнулся:

— Все дружки, слава богу, живы. Бригадир не спрашивал, кто помер — так поверил.

— Вообще-то, одним днем дело не обернется.

— Не обернется, так уволюсь — делов-то!..

«Десятка» медленно отъехала от проходной. Мужчины с минуту помолчали, потом слово взял Супрун.

— Борис, имеется еще одна формальность, которую необходимо выполнить до начала операции. Вот посмотри… — не отвлекаясь от дороги, протянул он бывшему морпеху свой новый паспорт.

Тот полистал документ и воскликнул:

— Х-хе, Балабанов Петр Валерьевич! Ни хрена себе!.. С каких это пор ты им стал?

— С того дня, когда заключенный Супрун Илья Алексеевич бежал из колонии и сгорел в автомобиле вместе со своим закадычным дружком — Серебровым Аркадием Сергеевичем.

В подтверждении этих слов Аркадий развернул перед Борисом свой паспорт. Он глянул на разворот с фотографией и нервно почесал затылок:

— Хотите сказать, что и я должен… типа того… крякнуть?

— Типа да. Таковы условия наших работодателей.

Куценко набычился и примолк. Но раздумывал недолго — стоило машине повернуть на знакомую улочку и остановиться неподалеку от скособоченного строения из рассыпавшегося красного кирпича, как он очнулся. Нахмурив брови, глянул на свою халупу, послал в окно смачный плевок и махнул ручищей-лопатой:

— Да и хрен с ним! Подумаешь, под чужими именем! Значит, и увольняться с порта не придется — верно?

— Видимо, так…

— Я и живу-то почти как бомж — кому мое имя нужно?! Помру, так соседи только через месяц узнают — по запаху. Записывайте! Согласный я…

Совещание в салоне «десятки» длилось минут сорок. Каждый предложил по варианту, после недолгих обсуждений решили действовать по плану Бориса — он, как ни крути, был местным и знавал людей, способных помочь в непростом вопросе.

Сначала заехали в магазин, потом двинулись через центр в зеленый уютный райончик…

— Нет-нет, на следующем повороте… Нам нужна улица Ленина. Ага, вот здесь направо и два квартала прямо, — командовал он Илье, и тот послушно вращал руль в нужную сторону. — Так, приехали. Высаживайте меня здесь, а сами езжайте к тому серому трехэтажному зданию.

— Которое в глубине скверика?

— Точно. Я туда, понятное дело, идти не могу, да и вам обоим светиться не стоит — пусть кто-нибудь один спустится в подвал, и спросите Пашу. Он такой… черноусый, узкоглазый и вечно поддатый. Башкир или татарин, в общем.

— Уверен, что он на месте? — спросил Серебров.

— Сто процентов! Пашка и живет, и работает в подвале. Он там у них незаменимый: сторожит по ночам, зимой кочегарит, а сантехникой занимается круглый год. Больше ему и быть негде, — заверил Куценко.

«Десятка» свернула с дороги и тормознула на стоянке возле скверика.

— Я пошел, — подхватил Аркадий авоську с четырьмя бутылками водки.

Тихо прикрыв дверцу, он проследовал по аллее до крыльца с вывеской «МУЗ 2-я Городская клиническая больница Таганрог Ростовская область», затем повернул направо — к узкой кишке меж клиникой и соседним зданием. Оказавшись во дворе, без труда отыскав служебный вход, натянул на лицо деловую маску и прошмыгнул за скрипучую дверь…

Тусклая лампочка едва освещала стандартный совковый декор: грубо вымазанные синей масляной краской стены маленького холла и лестничных пролетов; насквозь пропитанная влагой и почерневшая старая побелка; местами торчащая из обломанных ступеней ржавая арматура; бессмысленные переплетения каких-то труб, кабелей, щитков. И въевшийся буквально во все запах хлорки.

Майор спустился в подвал, где слезоточивая вонь сменилась «ароматами» формалина и плесени. Такой же крохотный и плохо освещенный холл, что и сверху; коридор вправо, коридор влево. Скорее всего, подвальные помещения в точности повторяли лабиринты других этажей клинической больницы.

Он остановился, не зная, куда повернуть; прислушался…

Из закутков левого крыла доносились обрывки слов — разговаривали двое или трое мужчин.

Стараясь бесшумно ступать по цементному полу, спецназовец направился туда…

Речь становилась отчетливее и громче. Кажется, подвальные «интеллектуалы», самую малость разбавляя мат профессиональным сленгом, рядились каким способом сподручнее отремонтировать лопнувшую трубу: «отхерачить прогнивший кусок ножовкой, захерачить резьбу и нахерачить муфту» или «найти заплатку и просто прихерачить ее сваркой».

Подойдя к помещению, где решался судьбоносный вопрос, Серебров увидел двух пропитых типов неопределенного возраста и непотребного вида — в черных перепачканных спецовках и резиновых сапогах. Оба сидели у дальней стены на корточках, над головами тянулся десяток разнокалиберных труб.

— Привет, мужики, — изобразил пришелец крайнюю занятость и нетерпение. — Мне срочно нужен Павел. По очень важному делу.

Не тут-то было. Тот, что явно не соответствовал озвученному Борькой словесному портрету, одарил непрошенного гостя мимолетным взглядом и снова занялся прогнившей трубой. Второй, весьма похожий на башкира или татарина, проворчал:

— Всем нужен Павел. Чуть шо — Павел. Только Павел один и клонов не имеет.

«Алкаш, взращенный медицинской наукой», — подумал Аркадий и тряхнул авоськой. Бутылки значительно звякнули, выражение лица башкира переменилось.

— Я Павел. Какая у тебя проблема? — поднялся он и отряхнул безнадежно грязные колени.

— На пару слов, — кивнул майор в сторону коридора. А, оказавшись с ним наедине, что-то шепнул на ухо.

— Шо? Не понял… — уставился тот на странного визитера раскосыми глазами.

— Нет, ты не ослышался и все понял правильно, — подтвердил Серебров и для верности показал несколько тысячных купюр. — Плюс два литра водки.