Последние дни съемок фильма “Кристина” проходили в Вене. Покинув Париж, Магда Шнайдер почувствовала, что может спокойно обдумать план по спасению дочери. Она была полна решимости отстаивать карьеру Роми, которая, по ее мнению, моментально рухнула бы после переезда той во Францию. В первый же вечер она завела серьезный разговор с мужем:

— Ганс, у тебя есть подписанные контракты на будущие съемки Роми. Поторопи режиссера. В конце концов, скажи продюсеру, что готов на снижение ее гонорара, лишь бы съемки начались раньше. Если она не увидится с Делоном пару месяцев, то быстро забудет его.

— Я посмотрю, как это можно устроить, — ответил Блацхайм. — Но ты уверена, что Роми не откажется от участия в съемках в Германии?

— Мы ей не позволим. Потом она не ребенок и знает, чем грозит отказ от контракта. Сделай это, Ганс, иначе мы потеряем мою дочь.

Рольф Тиле, режисер следующего фильма, в котором должна была сниматься Роми Шнайдер вместе со своей матерью, сразу согласился помочь Блацхайму и приблизил дату начала съемок. Он позвонил молодой актрисе обсудить с ней сценарий и говорил так уверенно, что та не посмела даже намекнуть ему о возможном отказе от участия в картине. Роми была в замешательстве. Она обожала Алена, не могла сейчас с ним расстаться, но расторжение контракта грозило большими потерями и испортило бы ее репутацию в мире кино.

— Что мне делать? — спросила она у любимого. — Я хочу вернуться в наш уютный пансион и быть рядом с тобой. Но у меня есть обязательства…

Алена очень задевали ее колебания. Иногда ему казалось, что она предает их любовь, соглашаясь вернуться в Германии. Его противостояние с Магдой Шнайдер достигло апогея. Они почти не разговаривали, встречаясь на съемочной площадке и в отеле. Роми переживала из-за этого, ведь мать и Ален были для нее самыми дорогими людьми.

— Думаю, не стоит нам объявлять о помолвке, — сказал молодой человек в последний день съемок. — Ты уезжаешь домой в Кельн. Зачем затевать всю эту ерунду?

— Как ты можешь так говорить, Ален? Я люблю тебя, — со слезами ответила Роми. — Съемки в Германии займут всего пару месяцев, и я сразу прилечу в Париж.

— Если мать тебе разрешит, в чем я сомневаюсь.

После этих слов возлюбленного девушка повернулась и ушла, ничего больше не добавив. Она подумала, что в Алене проснулся эгоизм. Если бы он вынужден был уехать на съемки, она бы поняла это.

Ален тоже направился к выходу из павильона и столкнулся в дверях с Магдой Шнайдер, которая надменно взглянула на него и сказала:

— Рада, что завтра Вы улетаете в Париж. Не надейтесь увезти с собой мою дочь. Контракты на ее участие в фильмах подписаны на годы вперед, и я лично прослежу, чтобы в Париже не снимали ни одной сцены с участием Роми.

Он ничего не ответил и вышел на улицу, но вряд ли в тот момент Магда смогла бы найти человека, ненавидевшего ее сильнее Делона. Глядя ему вслед, фрау Шнайдер торжествовала — дочь остается с ней.

Мрачный Ален сидел в баре отеля, когда за его столик присел Бриали. В сложившейся ситуации он являлся единственным человеком, которого Ален хотел видеть. Жан-Клод не стал ничего выпытывать, а завел разговор о будущей премьере фильма.

— Интересно, как будут представлять “Кристину” в Париже. Могут заранее собрать всех исполнителей и устроить несколько интервью. Вам с Роми зададут больше всего вопросов.

— Роми не приедет. Магда Шнайдер запрет ее на неделю в комнате, чтобы не пустить в Париж, — резко сказал Делон.

— Почему? — спросил пораженный Жан-Клод. — Ведь вы уже присмотрели квартиру. Она решила остаться.

— В том то и дело. Она передумала. У нее начинаются следующие съемки. Ее мать сообщила мне, что не допустит появления дочери в Париже в ближайшие годы.

— Не может быть. А сама Роми что думает?

— Она возвращается в Кельн и хватит об этом. Давай закажем что-нибудь выпить.

— Конечно. Ты читаешь мои мысли.

Следующим утром французская съемочная группа улетала в Париж. Вечером, во время прощального ужина Роми предприняла несколько попыток поговорить с Аленом, но тот избегал ее. Жан-Клод, который в Париже всегда мирил их во время пустячных размолвок, на этот раз предпочел не встревать. Девушка впала в отчаяние, но окончательно ее терпение лопнуло, когда Магда обратилась к ней со словами:

— В будущем фильме у тебя будет самый лучший и надежный партнер — твоя мать.

— Мама, ну почему ты постоянно вмешиваешься в наши отношения с Аленом? Ты все делаешь, чтобы их испортить. Я никогда не напоминала тебе об украденной в отеле записке, но существуют же какие-то границы!?

— Для того, чтобы помочь своему ребенку я пойду на все, — в тон ей ответила фрау Шнайдер. Потом моментально успокоилась:

— Ты сама поймешь это, когда у тебя будут дети.

Магду было не переубедить, Роми вздохнула и отошла от нее. Какой смысл ссориться с матерью?

Утром девушка провожала любимого в аэропорт. Все остальные французы стояли в стороне, чтобы не мешать им прощаться. Оба были бледны. Ален отбросил свою наносную холодность и прошептал:

— Приезжай в Париж, когда захочешь. Мы будем жить вместе.

У Роми из глаз брызнули слезы. Она дождалась, пока Ален пройдет на посадку, помахала ему рукой и горько заплакала, уже ни от кого не скрываясь. Пассажиры, сидящие в зале ожидания, с удивлением смотрели на красивую девушку, которая сначала плакала, глядя в окно на взлетающий самолет, а затем метнулась к билетным кассам. Ни матери, ни отчима в аэропорту не было и никто не остановил ее, когда она оформила билет на рейс Вена-Париж. Она бережно спрятала его в сумочку и представила, как удивит завтра любимого своим появлением. Ее слезы высохли.

Вернувшись в отель, она постучала в номер матери.

— Доченька, проходи, — ласково сказала та. — Уже собрала вещи?

— Да, мама, — ответила Роми, глядя ей в глаза. — Мои чемоданы собраны, но я лечу не в Кельн, а в Париж.

Такого полного и главное молниеносного крушения своих надежд Магда пережить не могла. Она опустилась на стул.

— Он в последнюю минуту тебя уговорил? Что он сказал?

— Я слишком люблю его, чтобы допустить наш разрыв. А Ален почти смирился с ним. В аэропорту он поцеловал меня так, словно прощался навсегда, — от волнения девушка чуть не заплакала. — Завтра мы с ним встретимся.

— Да вы и так встретитесь на премьере “Кристины”. Зачем ты торопишься? — попыталась урезонить ее мать. — Может в душе не веришь, что он собирается ждать тебя несколько месяцев?

— Я не хочу больше это обсуждать, — твердо сказала Роми и вышла из комнаты.

Магда Шнайдер едва сдержалась, чтобы не спуститься вниз за мужем, спустившимся в бар. Через полчаса он вернулся и испугался, увидев ее искаженное лицо.

— Мальчишка победил, — пробормотала она. — Роми завтра летит в Париж.

— Невозможно, — заявил Блацхайм.

Это было последней каплей, переполнившей чашу его терпения. Он согласился сопровождать жену и ее дочь во Францию, желая развеяться, но путешествие обернулось кошмаром. На протяжении всего времени съемок он выслушивал жалобы Магды на поведение дочери, утешал жену и сглаживал ее ссоры с Роми. Но этого оказалось мало. Теперь участие актрисы в съемках находилось под угрозой срыва.

— Что значит она летит в Париж! — закричал он на жену. — Заключенный контракт для нее ничего не значит? Как ты представляешь себе разговор с Тиле после того, как по нашей просьбе, он передвинул дату съемок? Он не успеет найти Роми замену.

— Почему ты говоришь это мне? — воскликнула Магда. — Пойди, объясни это дочери.

Блацхайм постарался немного успокоиться и направился в номер Роми на переговоры. На его стук девушка открыла дверь и пригласила зайти.

— Твоя мать рассказала мне о завтрашнем путешествии, — начал он. — Ты считаешь нормальным в последний момент отменить съемки и всех подвести? Отвечай!

— Я не отказываюсь от съемок, но сейчас мне необходимо лететь в Париж. Я вернусь в Германию к началу съемок.