Она обняла Эзри за плечи; эта молодая женщина, повернувшаяся спиной к жизни изнеженной никоранской аристократки, выросла от вахты поденщиков до первого помощника и много раз едва не погибла за те годы, что помогает Замире держать на плаву драгоценную «Орхидею».

— Кое-что из того, что ты услышишь сегодня вечером, касается Валоры. Не знаю, о чем вы двое говорили наедине… в те редкие моменты, когда у вас оставалось время на разговоры…

Эзри выставила подбородок, улыбнулась и нисколько не покраснела.

— …но то, что я сейчас скажу, может тебе не понравиться.

— Если что-то между нами должно быть решено, — негромко ответила Эзри, — я доверяю решение ему. И ничего не боюсь услышать о нем.

— Моя Эзри, — сказала Замира. — Что ж, давай одеваться… для встречи с неизбежным. Доспехи и сабли. Смажь маслом ножны и наточи кинжал. Если разговор примет дурной оборот, нам могут понадобиться дополнительные доводы при расставании.

Пустынный берег длиной в милю отделяет Порт Расточительности от развалин его павшего каменного часового — Кастаны Ворессы, Форта Великолепия.

Построенная с целью господствовать над северной частью залива, служившего Порту Великолепия, прежде чем изменчивая судьба привела к изменению названия города, сегодня эта крепость не отразила бы и бранных слов, не говоря уж о клинках и стрелах вражеского войска.

Сказать, что крепость построена за гроши, значит оклеветать искусных каменщиков. Привезенные на строительство крепости несколькими кораблями из Тал-Веррара гранитные блоки скучающие вдали от дома чиновники перепродали на сооружение домов. Грандиозные планы строительства стен и башен пришлось пересмотреть ради менее грандиозных планов строительства просто стен, потом ограничиться самой скромной стеной с казармами, и наконец в довершение всех бед вся смена солдат, которым предстояло заселить эти казармы, погибла в предосенний шторм.

Единственный полезный остаток крепости — круглый каменный павильон примерно в пятидесяти ярдах от берега, соединенный с основными развалинами широким каменным тротуаром. Павильон задумывали как платформу для катапульт, но ни одна катапульта так и не прибыла. Теперь, когда пиратским капитанам Порта Расточительности бывает необходимо обсудить свои дела, совет неизменно проходит в этом павильоне и всегда в сумерки. Здесь на камнях так и не созданной Веррарской империи капитаны решают свои проблемы, попирая неутоленные притязания города-государства, который тем не менее семь лет назад нанес им тяжелое поражение.

Совет начался, как начинался всегда на памяти Замиры: под пурпурно-красным солнцем заката, при фонарях, расставленных на древних камнях, в жарком воздухе, похожем на дыхание животного, в присутствии многочисленных насекомых.

Тут не бывает вина и еды, и, когда созывается совет капитанов, собравшиеся не садятся. Сидящий склонен к напрасной потере времени. Неудобства избавляют присутствующих от сантиментов и сразу заставляют перейти к делу.

К удивлению Замиры, они с Эзри явились последними. Замира осмотрелась, приветливо кивая капитанам.

Первым стоял Роданов, на этот раз вооруженный, со своим первым помощником Идриной Корос, стройной, светловолосой, чуть выше Эзри. У нее осанка профессионального поединщика, и, по слухам, она отлично владеет джерешитским ятаганом с широким лезвием.

Рядом с ними — Пьеро Строцци, приветливый лысый мужчина лет пятидесяти; с ним первый помощник по прозвищу Джек Ухорез — из-за его привычки отрезать уши у павших противников. Говорят, он высушивает эти уши и делает из них ожерелья, которые хранит в своей каюте.

Здесь и Рене, как обычно, рядом с Вальтерро. Правая сторона ее лица разукрашена различными оттенками черного и зеленого, но по крайней мере Рене хватает ума не отвечать Замире сердитым взглядом, когда та смотрит на нее.

Последняя — по счету, но не по значению — Жаклин Колвард по прозвищу «Старуха с Призрачных островов», все еще элегантная в свои без малого шестьдесят, хотя и седая, с темным загорелым лицом, словно из выдубленной кожи. Ее нынешняя протеже и, следовательно, любовница — Маресса Висенте, чьи бойцовские и мореходные качества пока неизвестны. Но молодая женщина определенно выглядит способной.

Пока никто отсюда не уйдет, они надежно отрезаны от остального мира. В конце прохода тревожно переминаются кучки вооруженных моряков — человек по шесть с каждого корабля. Пока капитаны не закончат, они никому не позволят подойти к ним.

«Так как же мы это проделаем?» — подумала Замира.

— Замира, — начал Роданов, — ты созвала совет. Послушаем, что у тебя на уме.

Значит, прямо к делу.

— Не столько у меня на уме, Джаффрим, сколько у всех у нас в голове. У меня есть сведения, что архонт Тал-Веррара опять строит неудобные для нас планы.

— Опять? — Роданов сжал огромные кисти в кулаки. — Неудобные планы были у Бонэйр, Замира; Страгос сделал то, что каждый из нас сделал бы на его месте…

— Я не забыла ни одного дня той войны, Джаффрим. — Вопреки решимости сохранять спокойствие Замира почувствовала гнев. — Ты хорошо знаешь, что я назвала это ошибкой.

— Утраченная цель, — фыркнул Роданов. — Больше похоже на дурацкую выдумку. А в то время ты тоже считала это ошибкой?

— В то время ты только молол языком, — спокойно сказал Строцци. — А потом, когда флот архонта затмил горизонт, дал деру.

— Я никогда не входил в вашу проклятую Армаду, Пьеро. Я предложил отвлечь несколько кораблей архонта и сделал это. Без этого вы бы утратили преимущество относительно ветра, и вас обошли бы с севера. Мы с Шавон тогда остались бы единственными капитанами, которые сегодня смогли бы прийти сюда…

— Прекратите! — крикнула Замира. — Я созвала совет, и мне еще есть что сказать. Я пригласила вас сюда не для того, чтобы бередить старые раны.

— Говори, — сказал Строцци.

— Месяц назад из Тал-Веррара вышел бриг. Капитан увел его из Марины Меча.

Все одновременно заговорили, закачали головами. Замира, улыбнувшись, продолжила:

— Чтобы набрать экипаж, он проник в Скалу Ветров и увел целое отделение заключенных. Его намерением — и намерением его матросов — было уплыть на юг и присоединиться к нам в Порту Расточительности. Поднять красный флаг.

— Кто в силах увести корабль архонта из охраняемой гавани? — Роданов говорил недоверчиво. — Хотел бы я с ним встретиться.

— Ты и встретился, — ответила Замира. — Его зовут Оррин Ревелл.

Вальтерро, до сих пор молча стоявший за Рене, выплюнул:

— Этот мелкий гнус…

— Тише, — сказала Замира. — Не ты ли вчера вечером потерял свой кошелек? У Оррина быстрые руки. Быстрые руки, быстрый ум, способность командовать, и он хорошо владеет оружием. Он заслужил место в моем экипаже, в одиночку убив четверых Избавителей.

Замира про себя улыбалась: она использовала то, в чем сам Коста так старался ее разубедить.

— Ты сказала, что у него был свой корабль, — заметил Роданов.

— Да, «Красный вестник», который я сегодня продала Скупщику. Пьеро, ты ведь встретил его несколько дней назад за Горящими Просторами, верно?

— Да.

— Я спокойно занималась своими делами, невинно отлавливала призы там и тут на Медном море, — продолжала Замира, — когда наткнулась на «Вестник» Ревелла. Нарушила его планы, мягко говоря. Проделывала дыры в его истории, пока не вытяну ла все.

— Что за история?

Рене говорила так, словно держала во рту много мелких камушков, но все же ее слова можно было разобрать.

— Задумайся, Рене. Кто такой Ревелл? Человек — очевидно, вор. Умеющий делать много необычных вещей. Но может ли один человек увести корабль за ворота такой охраняемой гавани, как Марина Меча? Может один человек ворваться в Скалу Ветров, одолеть всю стражу, освободить заключенных и привести на бриг, чрезвычайно удачно украденный в ту же ночь?