Оказалось, Лаура может двигаться невероятно быстро. Прошло всего несколько секунд с того момента, как Нил Карран разоблачил нас с Беллой, а она уже пробилась через толпу в зале, выбежала из отеля и села в такси. Я стараюсь ее догнать, но у меня ничего не получается. Да что такое со мной и женщинами, бросающими меня на ежегодном Европейском конкурсе двойников Элвиса? Но только я понимаю, что в этот раз меня никто не бросает. Если подбирать самые мягкие выражения, можно сказать, что я сам ее упустил. А если не подбирать, можно найти довольно точное определение — я бесстыдно ее «кинул». Поэтому, поймав себя на мысли о дежавю, я одергиваю себя. Думать так было бы несправедливо и неуважительно по отношению к Лауре. Я заслуживаю весь это бардак, но она-то — нет.

К отелю я несусь галопом, в надежде, что у меня на своих двоих получится быстрее, чем у нее в такси, и мне удастся ее перехватить — хотя я ума не приложу, что можно сказать в такой ситуации. Белинда была права — наконец-то я услышал от нее хоть одну разумную мысль: весь этот эпизод — просто отступление. Это не настоящее. То, что я говорил ей в закусочной, — это была ерунда, идиотическая, безответственная чушь. Не было такого, чтобы я все эти годы каждый день думал о ней. Если бы мы не отправились вместе в эту глупую поездку, мне бы и даром не нужны были ее поцелуи, не говоря уже о том, чтобы тосковать по ним. Но я уже тоскую по Лауре.

Все же такси обгоняет меня. Когда я распахиваю дверь нашего номера, она уже собирает вещи.

— Не уходи, — прошу я.

— Отвали, — отвечает она. Кратко, точно, по существу. — Ты жалкий лживый ублюдок, — добавляет она, на тот случай, если мне нужны пояснения.

— Лаура, пожалуйста. Мне так жаль. — Я бросаюсь к ней, но она отшатывается, с презрением глядя на меня.

Ее открытое отвращение пригвождает меня к полу. Я хотел обнять ее, но вместо этого падаю в кресло, стоящее в углу номера. Несколько минут я молчу, пытаясь собраться с мыслями. В это время она мечется по комнате, собирая по шкафам и полкам трусики и блузки. Она комом, даже не подумав расправить, запихивает их в дорожную сумку. Я начинаю говорить. У меня нет убедительных или даже просто стоящих аргументов, потому что, даже рассказав чистую правду, я выставлю себя сволочью. Но я должен, по крайней мере, попытаться.

— Лаура, прости меня. — Где-то я уже такое слышал. Ах да, от Беллы. — Я не хотел причинить тебе боль. — Старый штамп. — Я не думал, что все так выйдет. Просто так получилось. — Я и сам понимаю, что жалок.

— Что просто так получилось? — кричит Лаура. — Идиот несчастный! Ты же женат на моей лучшей подруге! Ну, скажи, что я не права. Ты женат на моей лучшей подруге?

— Официально да, — признаю я.

— Ублюдок! Пять баллов тебе за разводку. Оскар на твоем фоне просто душка.

— Прости.

— Сколько вы уже женаты?

— Э… одиннадцать лет.

— Ну и ну. Целую вечность. Но это хотя бы был фиктивный брак? Или что?

Я слышу надежду в ее голосе. Хотел бы я ее оправдать.

— Нет.

— Ты гнусный тип. Ты хочешь сказать, это был брак по любви?

— Да. Был. Именно был.

— Я тебя ненавижу, — говорит она. Просто и доходчиво.

— Пожалуйста, пожалуйста, Лаура, позволь мне объяснить. — Я вскакиваю с кресла и приближаюсь к ней. — Именно поэтому у нас с тобой все так медленно начиналось. Я просто не знал, как сказать тебе о моем странном семейном положении. Я пытался объяснить это еще в самый первый вечер. Но ты не дала мне ничего сказать. Ты пошутила, что я женат на своей работе.

— Не смей вешать это на меня, слышишь, ты, негодяй?

— Нет-нет. Я ничего не вешаю на тебя. Даже не думал, правда.

Даже сейчас мне трудно не заметить, насколько решительно и уверенно действует Лаура. Я замечал в ней эту решительность и раньше и всегда находил ее привлекательной. Я понимаю, что это несколько неуместно в данных обстоятельствах, но меня заводит, что она с такой твердостью отвоевывает свое попранное достоинство. Я не могу ею не восхищаться. Не то чтобы это могло мне как-то помочь. Ясно, что времена, когда восхищение Лаурой сулило мне какие-то выгоды, давно прошли. Я сам все испортил. У меня нет шансов вернуть ее назад. Я даже не надеюсь на это. Все, что я сейчас хочу, — извиниться.

— Этот нахальный алкоголик сказал, что сегодня вы с Беллой «ворковали». Что он имел в виду?

— Мы наткнулись на него в закусочной.

— Так вы трахались за нашей спиной? — Ее отвращение хлещет по мне, словно плеть.

— Нет! Вчера ночью на меня что-то нашло, и я поцеловал Белинду. Нам нужно было об этом поговорить, поэтому мы решили сегодня встретиться.

— Кого ты поцеловал?

— Беллу. Я знал ее как Белинду. Она сменила имя.

— Эта расчетливая сука.

— Пожалуйста, позволь мне объяснить, — прошу я. Не знаю, как это случилось, но я стою на коленях и в буквальном смысле умоляю дать мне возможность хоть что-нибудь исправить. Допускаю, что это выглядит смешно, принимая во внимание тот факт, что на мне узкий комбинезон небесно-голубого цвета. Однако в данный момент мне, к сожалению, не до чувства собственного достоинства.

— Объясни, — приказывает Лаура.

В первый раз после злополучного эпизода с Нилом Карраном она обратилась ко мне, не повышая голоса и не присовокупляя к фразе какого-нибудь ругательства. Я склонен видеть в этом своего рода прогресс. Лаура садится на край кровати. Она выглядит такой надломленной, несчастной, потерянной. И опять я видел ее такой и раньше — иногда, когда она рассказывала об Оскаре и о том, как плохо он с ней обошелся, я замечал, как у нее на лице мелькало выражение душевной боли. В такие моменты во мне кипела ярость к человеку, которого я никогда даже не видел, — за то, что он посмел обидеть Лауру. Видеть ее страдания сейчас стократ хуже, потому что я отчетливо понимаю, что сам их причинил. Больше всего на свете я хочу, чтобы они прекратились.

Я начинаю рассказывать — насколько возможно честно и объективно, не перекладывая всю вину на плечи Беллы и полностью признавая ответственность за свою долю участия в обмане. Но затем я подчеркиваю, что мне с самого начала не нравилась эта ситуация и что я пошел на поводу у Беллы только потому, что Лаура попросила меня дать ей второй шанс. Это крупный промах.

— Ах ты сволочь! — восклицает Лаура. — Я это сказала, совершенно ничего не зная о том, что у вас там на самом деле творится. Ты жалкий червяк. Даже не пытайся свалить все это дерьмо на меня! — Прямо в точку.

Это трудный разговор, и, когда я добираюсь до того места, где я поцеловал Белинду, он становится еще труднее. Лаура совсем не глупа, она не поверит, если я скажу, что это произошло исключительно из-за воздействия алкоголя. Кроме того, это неправда. С другой стороны, я не хочу, чтобы у нее сложилось впечатление, будто я до сих пор влюблен в Беллу.

— Кого ты сюда привез? Меня или ее? — вдруг спрашивает Лаура.

— Тебя. Конечно тебя. Я не хотел приглашать Белинду. Беллу. Это же была твоя идея.

— Какая же я дура!

— Ты совсем не дура.

— Нет, дура. Глупая, доверчивая дура. — Лаура отводит взгляд. Ее лицо выражает скорбь и сожаление. Это мне наказание за то, что я натворил.

— Когда мы только прилетели в Лас-Вегас, я не хотел ничего начинать. — Мой голос дрожит и срывается, показывая, как важно для меня это заявление. — Напротив, я собирался раз и навсегда повести черту под нашими с Белиндой отношениями. Я хотел поставить точку. — У меня перехватывает дыхание, и я уже не могу говорить. Как бы я хотел, чтобы Лаура мне поверила! Чтобы она поняла. И осталась.

— Нам было так хорошо вместе. Я была уверена, что мы влюбляемся друг в друга, а ты в это время лип к своей старой подружке. Как так можно? — растерянно спрашивает Лаура. — Ты все разломал. Все втоптал в грязь. Весь этот рай был не про нас. Он не был началом наших отношений. Даже если бы я тебе поверила, это все равно конец — твой и Беллы.