Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Филип — умный человек. Он выбирает те битвы, в которых стоит сражаться, и поэтому ему хватает сил прожить следующий день. В последнее время он придерживается стратегии, суть которой состоит в том, чтобы не обращать на меня внимания. Не вообще на меня, но на мою сварливую, склочную и скандальную ипостась. Он не говорит ни слова, когда я несоразмерно долго смотрю в окно тупым взглядом, забываю приготовить ужин или даже заказать его в ресторане. Не возмущается, когда я ору на него по поводу неплотно закрытой двери или разбросанных по полу газет. Его беспредельное терпение пробуждает во мне стыд и в то же время парадоксальным образом подстрекает на все более хамское и эгоистичное поведение. Иногда мне хочется, чтобы он хоть раз вышел из себя и сказал, что не собирается больше терпеть мои приступы раздражения и желает знать их причину. Я почти хочу, чтобы он силой вытянул из меня признание.

Но временами эта мысль приводит меня в такой ужас, что я веду себя словно ангел.

К счастью, мне всегда было очень трудно бодрствовать во время долгого перелета или поездки, так что я сплю большую часть пути до Лас-Вегаса — долгожданный отдых после нескольких недель еженощного разглядывания потолка в спальне. Просыпаюсь я только тогда, когда меня будит стюардесса. Она просит меня перевести спинку кресла обратно в вертикальное положение.

До знакомства с Филипом я редко летала, а когда такое все же случалось, могла себе позволить только дешевый билет экономкласса, чаще всего в самолетах, где даже бумага в туалете считалась непозволительной роскошью. Я толкалась в бесконечных очередях; отдавливала и отбивала людям ноги, когда снимала свой чемодан (старого образца, без колес) с ленты конвейера и, надрываясь, тащила его через весь аэропорт; рысцой бежала к автобусной остановке (в то время мне и в голову не приходило завернуть на стоянку такси), ни минуты не сомневаясь в том, что нужный мне автобус уйдет без меня, — потому что такая была жизнь: вереница ушедших без меня автобусов.

В той жизни моей основной и нескончаемой проблемой было устроиться на работу и снять хоть какое-нибудь жилье. Я крутилась словно белка в колесе, но ни на шаг не продвигалась вперед и не достигала ничего значительного. Ни одна работа не приносила мне удовлетворения. Денег постоянно не хватало. Стены съемных квартир были поражены плесневым грибком, а их владельцы — козлиной похотливостью. Если я выбиралась куда-нибудь на распродажу, то неизменно приезжала к шапочному разбору, когда в магазине оставались только кошмарные, оранжевые с блестками шерстяные чулки. Я всегда была чем-нибудь недовольна.

Филип — единственная значительная победа за всю мою жизнь. Я выиграла свою золотую медаль — спокойного, сильного, понимающего мужчину.

Двери самолета открываются, и в салон врывается солнечный свет. Все вокруг сразу становится чище и ярче. Пассажиров первого класса вежливо просят пройти к выходу. Я встаю с кресла, оборачиваюсь к Филипу и говорю:

— Филип, я люблю тебя.

Он улыбается. Видно, что мое признание ему приятно. В последнее время я не очень-то демонстрировала ему свою любовь.

— Я знаю, любовь моя.

Он целует меня в губы — поцелуй мимолетный, но нежный.

— Белла, нам нужно двигаться, мы всех задерживаем. Давай проведем эти несколько дней как можно лучше. Идет?

В тот момент, когда я подхожу к ведущей наружу двери, где меня встречают яркий солнечный свет и запах авиационного топлива, я принимаю решение: в день получения документов о разводе я увижусь со Стиви в последний раз. Если это означает, что я больше не смогу дружить с Лаурой, пусть будет так. Я должна подавить в себе это глупое, ненужное чувство до того, как оно выйдет из-под контроля. Больше никаких посиделок в барах и воспоминаний о прошлом. Да и зачем, скажите на милость, мне его вспоминать? Я ненавижу свое прошлое, поэтому и убежала от него насколько смогла далеко. Я буду избегать любых взрывоопасных ситуаций. Уничтожать их в самом зародыше. Для начала я не буду пить — так безопаснее. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Ничего лучше Филипа со мной в жизни не происходило. Я хочу, чтобы и у него в жизни не происходило ничего лучше меня. Я хочу быть ему хорошей женой.

28. НЕ МОГУ НЕ ВЛЮБЛЯТЬСЯ

Лаура

Лас-Вегас предстает передо мной совершенно таким, каким я представляла его в мечтах: волнующим и живым, ярким и блестящим, безумным и притягательным городом.

Пройдя через большие ворота выхода для пассажиров и оказавшись в здании аэропорта, мы замечаем человека с табличкой в руках, на которой написаны имя и фамилия Стиви. Он одет в старомодный шоферский костюм, однако плоская шоферская кепка — символ тех давно ушедших времен, когда люди, которые ездили в автомобилях, стояли на общественной лестнице значительно выше тех людей, которые водили автомобили, — плохо гармонирует с его модными солнцезащитными очками и длинным конским хвостом.

— Здравствуйте, сэр, — приветствует он Стиви. — Меня зовут Адриан, и сегодня я буду вашим шофером. Для меня большая честь, сэр, что такой талантливый человек, как вы, воспользуется моим лимузином. — Он хватает и с энтузиазмом трясет руку Стиви. Правой рукой Стиви берет аккорды на гитаре, и я начинаю беспокоиться, как бы этот Адриан ее не повредил. — Я уважаю победителей, сэр, — добавляет он. У него своеобразный акцент: он говорит медленно и сильно растягивает слова.

— Дружище, я же еще не победил, — говорит Стиви. Он явно слегка смущен тем преувеличенным значением, какое водитель лимузина придает его статусу финалиста в конкурсе двойников Элвиса.

— Сэр, вы обязательно победите, — с уверенностью говорит Адриан. — Я это нутром чую. И вообще, Лас-Вегас — город победителей!

С моей стороны было бы невежливо указать шоферу на очевидное: что среди жителей и гостей Вегаса на порядок больше проигравших, чем победителей. В финал конкурса вышли пятнадцать Элвисов, а значит, после субботнего выступления для четырнадцати из них этот город будет ассоциироваться с поражением. Но все равно мне нравится, что он так уверен в Стиви. Хочется верить, что он действительно способен угадать победителя.

Мы сидим в салоне лимузина и пьем какое-то вино — игристое, не совсем шампанское.

Я попеременно то листаю путеводитель, то смотрю в окно. Не то чтобы меня как-то особенно заинтересовал плоский пустынный пейзаж, спорадически нарушаемый огромными рекламными щитами, предлагающими все, что угодно, — но только самое лучшее или самое дешевое. Нет, глядя в далекую небесную синеву над горизонтом, я предаюсь восхитительным, завораживающим снам наяву о том, как все же хорошо, что я — это я.

Последние шесть недель были совершенно чудесными. Рай на земле, почти без преувеличения. Меня просто поражает та легкость, с какой Стиви вошел в мою жизнь. Когда мы с ним одни или еще с Эдди, я периодически ловлю себя на глупых мыслях о том, что нашла родственную душу.

Ну то есть это же ведь правда какое-то идиотство. Родственные души, «единственный» мужчина и всякое такое. Пора бы и поумнеть, ведь мне уже не шестнадцать. Но я ничего не могу с собой поделать. Чувствую это всей душой, и все тут! Когда я рядом со Стиви, мне кажется, что передо мной открыты все дороги. Его улыбка — будто распахнутая настежь дверь. Я уверена в себе, в нем, в наших отношениях — вообще во всем. Все кусочки жизни с невероятной легкостью встают на свое место.

Я спохватываюсь и, приложив значительное волевое усилие, стираю с лица широкую имбецильную улыбку. Нахмурив брови, я вновь углубляюсь в путеводитель.

— Мы могли бы пойти на какое-нибудь представление, — говорю я, отрываясь от книги и глядя на моих спутников. Я и не представляла, насколько соскучилась по путешествиям, пока не оказалась на борту самолета. Я — маньяк дальних странствий. В них я люблю все: от странного запаха, который остается на одежде после перелета, до необычных монет и банкнотов, от незнакомых языков и выговоров до того замечательного, сопровождающего перемену обстановки ощущения, что тебе все по силам.

46
{"b":"117620","o":1}