— Ну, пожелайте ему от меня удачи.

— Он не нуждается в удаче. Он и без нее победит, — улыбается преданная сестра итальянского Элвиса.

Я едва удерживаюсь от того, чтобы не вызвать ее на дуэль на рассвете, — Стиви и так ожидает сражение — послезавтра, на конкурсе. Так что я просто говорю, что нам надо идти — мы хотим как можно скорее попасть в казино.

Мы долго не можем решить, в какое казино пойти, — выбор столь широк, что это даже раздражает. В конце концов мы останавливаемся на «Бэллис»: оно находится не так далеко, и Фил хочет посмотреть на танцовщиц. Стиви, кажется, в танцовщицах не слишком заинтересован, но я думаю, он не останется в обиде: его наверняка ожидает активное проявление внимания со стороны поклонниц Элвиса. На улице замечательный мягкий вечер, и мы решаем дойти до казино пешком, а не брать такси.

Преодоление укреплений, окружающих «Бэллис», — это отдельная история. Мы долго едем по длиннющему эскалатору, а справа и слева от нас каскадами сбегает вниз вода, играют светом пилоны, молчаливо возвышаются гигантские пальмы. Меня это даже начинает утомлять. Ничего себе, как быстро я привыкла к таким грандиозным, на грани абсурда архитектурным решениям. В тот момент, когда мы подъезжаем к входу, начинается водно-звуковое шоу с участием огромного количества фонтанов и нагнетающей волны машины. Вне всякого сомнения, грандиозный спектакль, но боюсь, после некоторого количества просмотров он начнет казаться чересчур однообразным и даже назойливым.

Перед нами возникает огромная по протяженности мешанина огней, надписей, игровых автоматов, столов для игры в кости, рулетку и разные виды покера. Все вокруг отливает красно-розовым цветом: играющие люди, бутылки и стаканы, стены, крупье и игровые автоматы. Перед нашими глазами разворачивается шумный, яркий, захватывающий спектакль.

— Ну, куда угодно, но только не в зал для баккара, — говорит Фил. — Я читал о нем в путеводителе. Там собираются игроки, готовые поставить на кон сотни и тысячи долларов. На принятом в мире азартных игр жаргоне их называют «кашалотами».

Все мы соглашаемся с тем, что рисковать такими суммами — неслыханное дело. Белла кажется бледной от обилия новых впечатлений — она не любит азартные игры и ни разу в жизни не купила даже лотерейного билета.

— Это какое-то безумие! — восклицает она. — Здесь, кроме заведения, никто не выигрывает. Азартные игры — спорт неудачников, в самом обидном смысле этого слова.

— Не самое разумное отношение к данному времяпрепровождению, дорогая, — считает нужным заметить Фил, — по крайней мере, здесь, в самом центре одного из крупнейших казино Лас-Вегаса.

— Ничего не могу с собой поделать, — говорит Белла. — Ненавижу такие места.

Я жалею Беллу и думаю о том, что она не получит особенного удовольствия от сидения за столом, покрытым зеленым сукном, но некоторое время спустя мы дружно убеждаем ее в том, что от партии в блек-джек, или, как некоторые еще называют эту игру, двадцать одно, никто и никогда еще не умирал. Она выиграла первые несколько ставок, и в ней таки проснулся азарт. Ей понравилось играть против крупье, особенно пока у нее была возможность не поднимать ставку выше пяти долларов. Я хочу попробовать сыграть в покер, но Стиви, поддразнивая меня, говорит, что эта игра не для меня.

— Почему же? — спрашиваю я.

— Ну, она требует строжайшего контроля над всеми составляющими языка тела: жестами, непроизвольными мелкими движениями вроде почесывания или цоканья языком, изменениями выражения лица, взглядом. А твое лицо — как открытая книга.

— Я умею обманывать, когда мне это нужно, — не соглашаюсь я.

— Нет, не умеешь. — Стиви улыбается и тянется ко мне за поцелуем. — Даже ребенок может понять, о чем ты думаешь в каждый момент времени.

Все мы сначала немного выигрываем, потом проигрываем почти все, что выиграли (все, включая меня) и еще немного (все, кроме меня), и встаем из-за стола. Стиви мудро замечает, что проигранные нами деньги можно считать платой за этот специфический вид развлечения, вроде платы за вход в парк аттракционов. После этого я с легким сердцем опускаю последний выигранный доллар в пасть «однорукого бандита». Несколько минут назад у меня было плюс семнадцать долларов, а теперь по нулям. Но мне понравился процесс.

Двойники Элвиса в Вегасе повсюду. Только вчера я видела Элвиса, идущего по улице в компании двух танцовщиц, и еще одного у входа в церковь (было непонятно, то ли он служка, то ли священник); третий Элвис мыл машины на автомобильной стоянке возле вертолетной посадочной площадки. Поэтому я удивлена, сколько внимания сегодня привлекает к себе Стиви. За столом для игры в кости нам дарят три бесплатных броска — жаль, что ни один из них не был выигрышным. Нам покупают бесплатную выпивку. Поток поклонниц и поклонников не иссякает ни на минуту. В основном такая суматоха только добавляет вечеру прелести, если не принимать во внимание осаждающих Стиви блондинок.

— Как, наверное, здорово быть мужчиной, — говорю я Филу в баре, когда он передает мне большой мартини.

— Почему это? — спрашивает он.

— Ну, в мире гораздо больше привлекательных женщин, чем мужчин, — ворчливо заявляю я.

— У тебя что, проявились лесбийские наклонности? — шутливо спрашивает Фил. Он изображает во взгляде надежду. Сейчас он скажет, что может дать мне на время свою видеокамеру.

— Если бы! — горько вздыхаю я. Полагаю, он понимает, что я просто не уверена в себе. Как ужасно ощущать неуверенность, когда на тебе такое великолепное платье. Хоть бы Белла сказала что-нибудь ободряющее. Но она смотрит, как Стиви фотографируется в обнимку с двумя блондинками, и ее взгляд выражает беспокойство. Филип прослеживает за ним.

— А, понимаю. Лаура, брось волноваться. Женщины, обступившие Стиви, — профессиональные блондинки. Они не представляют никакой опасности.

— Профессиональные блондинки? — переспрашиваю я. — Ты думаешь, они проститутки? — Я испытываю сильный ужас и легкое любопытство.

— Нет, — улыбается он, — не до такой степени… Ты не можешь распознать этот тип женщин, потому что в Великобритании они почти исчезли. Ну, или, по крайней мере, они не водятся в Шепардс-Буш и поблизости от твоей работы и детского сада Эдди. Подобные женщины посвящают всю свою жизнь ублажению мужчин. Ну или, скорее, богатых и знаменитых мужчин.

— И это должно меня успокоить? — спрашиваю я, в три секунды проглатывая один мартини и заказывая следующий. — Разве Стиви это не должно нравиться? Ну, то есть мне кажется, что мужчины не могут не смотреть с благосклонностью на женщину, которая посвятила жизнь их ублажению.

— По правде говоря, на свете не бывает мужчины, кто, имев в прошлом отношения с женщиной такого типа, не скучал бы по ней. Он может не признаваться из ложной стеснительности или страха перед собственной женой… — Он подмигивает Белле, которая внимательно его слушает. — Должен добавить, что у профессиональной блондинки не обязательно должны быть светлые волосы. Она может начать как брюнетка или рыжая, но шансы на то, что в процессе профессиональной деятельности она в какой-то момент изменит данный ей от природы цвет волос и станет блондинкой, весьма высоки.

— Ну, тогда ты говоришь о тупых блондинках — а эти девушки не кажутся мне тупыми, — говорю я.

— Профессиональная блондинка отнюдь не тупая. Напротив, ей хватает хитрости, дальновидности и ума на то, чтобы скрывать свои интеллектуальные способности от богатых мужчин, которые состоят в круге ее общения и на которых она имеет свои виды. Профессиональная блондинка отлично знает, что в глубине души мы, мужчины, остаемся неуверенными в себе мальчишками.

Я жду, что Белла пихнет Филипа в бок и скажет, чтобы он закруглялся, но она не делает ничего подобного. Сегодня она проявляет гораздо больше терпения, чем обычно, когда Фил начинает излагать свои наблюдения и рассуждения, касающиеся каких-либо аспектов функционирования современного общества. Возможно, ей по-настоящему интересна поднятая тема. Надеюсь, она не приняла теорию Фила за истину в последней инстанции, потому что я глубоко уважаю ее мнение, когда дело касается ведения вечных мирных переговоров в войне сильного и слабого пола, которой, кстати, еще очень далеко до завершения.