Билли Рипер выглядел в этот момент в точности на свои годы, и Ноа не мог не заметить, как за внешней бравадой проступило лицо испуганного подростка. Снова его охватил порыв сострадания.

– Я понимаю, что это нелегкая стезя, Билли, но если ты и дальше будешь употреблять наркотики перед выступлениями, то убьешь себя раньше, чем тебе исполнится тридцать. А кокаин может убивать, поверь мне. Знаю, ты читал, будто бы этот наркотик окружен романтическим ореолом и совершенно безобиден. Так вот, это полнейшая чушь. Он не только способен разрушить твой носовой аппарат и вызвать галлюцинации – в этом ты убедился на собственном опыте, но также может усилить сердцебиение до опасного предела или вызвать эпилептический припадок, который приводит к внезапной смерти.

Билли хотел было жестом выразить презрение, однако у него это плохо получилось.

– Ну и черт с ним! Все равно я успею сделать больше, чем большинство людей за пятьдесят лет.

– Другие исполнители обходятся без искусственных стимуляторов, Билли.

– Я таких не знаю. Думаете, я не читал о звездах минувших лет? Кросби и Синатра употребляли спиртное. Натали Коул и Билли Холидей принимали наркотики. А вспомните Элвиса! Так или иначе, рок-певцам в этом отношении приходится всего тяжелее. Все, кого я знаю, хоть что-нибудь, да принимают. Травку, пилюли, спиртное, кокаин или даже зелье покрепче – кому что нравится.

– Но ведь это вовсе не обязательно, Билли, – произнес Ноа мягко. – Как правило, употребление наркотиков обусловлено чувством собственной неполноценности, страхом оказаться не на высоте, сознанием того, что ты обязан всем простой удаче, которая может тебе изменить в любой момент.

– Нечего потчевать меня всей этой чушью, – с жаром возразил Билли. – Я отнюдь не чувствую себя приниженным. Уже много раз мои песни занимали первые места в хит-параде. Какое уж там чувство собственной неполноценности?

Ноа вдруг охватила досада. Одной из первых его заповедей было: если пациент не желает лечиться, дело его практически безнадежно. Однако он должен сделать все от него зависящее. Подавив вздох, он продолжал:

– Итак, ты здесь, Билли, и твой организм чист от наркотиков. Пока. И тебе придется провести у нас еще по меньшей мере месяц. Так что следующим шагом должна стать групповая терапия.

– Групповая терапия? – Билли не проявил особого интереса. – Это когда все наркоманы собираются в круг и делятся друг с другом своими секретами?

Ноа пожал плечами:

– Твое описание довольно примитивно, но по сути верно.

– Что ж, я не против. Почему бы и нет? По крайней мере будет чем убить время. Может быть, там найдется пара-другая цыпочек, готовых рассказать, как им не хватало классного секса без нескольких затяжек кокаином, и мне представится случай доказать им, что с Билли Рипером в кокаине нет необходимости.

Его губы искривила нагловатая ухмылка. Потом выражение его лица стало серьезным.

– Но не ждите, что я стану изливать перед вами душу. Буду сидеть и слушать, но это все.

Джеффри Лоуренс оказался в тупике. До встречи с Лейси Хьюстон он думал, что актриса окажется такой же тщеславной и испорченной, как и другие кинозвезды, с которыми ему приходилось встречаться. Однако очень скоро ему пришлось убедиться в противоположном. Лейси нимало не гордилась своей внешностью, хотя, бесспорно, имела на это право; похоже, она воспринимала свою красоту просто как житейский факт. Слава и лесть, которыми она была окружена, отнюдь не испортили ее. От нее не было слышно ни нытья, ни жалоб, которых следовало бы ожидать от богатой и избалованной женщины.

Встречи в солярии вошли у них в привычку, и они стали приходить туда так часто, как только позволяли обстоятельства. Обычно во второй половине дня в солярии никого не было, поскольку лучи солнца, палившего в это время суток в полную силу, били прямо в окна из цветного стекла, а большинство пациентов Клиники с трудом переносили зной.

– Мне нравится жара, – призналась Лейси.

В шортах и тенниске, растянувшаяся в шезлонге и словно окутанная лучами рассеянного света, она выглядела потрясающе красивой.

– Я переношу ее не хуже ящерицы. – Лейси обернулась к Лоуренсу, в ее огромных глазах застыло любопытство. – Вы до сих пор не спрашивали меня, как я здесь оказалась, Джеффри.

Он пожал плечами:

– Я решил, что это меня не касается. Разумеется, на самом деле мне кое-что известно, – признался он смущенно. – Я прочел о том, как вы сюда попали, в колонке Синди Ходжез – если только она изложила все верно.

– О, я не сомневаюсь, что она все изложила верно. Я здесь для того, чтобы избавиться от пристрастия к кокаину. – Взгляд ее был прямым. – Она ведь об этом писала в своей колонке?

Лоуренс кивнул.

– А прежде чем стать наркоманкой, я лечилась в одном медицинском центре от алкоголизма. Надеюсь, что доктор Брекинридж на этот раз сумеет мне помочь.

Джеффри произнес не без внутренней неловкости:

– Лейси, вовсе не обязательно рассказывать мне все это.

– Нет, я хочу, чтобы вы больше знали обо мне. – Она слегка нахмурилась. – Мне почему-то кажется, что вы должны об этом знать.

– Ну, я, само собой, польщен тем, что вы решили довериться мне.

– Хотя я знаю вас всего лишь несколько дней, Джеффри, рядом с вами я чувствую себя спокойно, а я крайне редко испытываю подобное ощущение в присутствии мужчины. – Ее губы изогнулись в горькой усмешке. – Видимо, одна из причин, по которой я стала наркоманкой, как выразился бы доктор Брекинридж, – мужчины в моей жизни. – Лейси заметно оживилась. – Знаете, я думаю, что он на самом деле способен мне помочь. Благодаря ему я уже смогла глубже заглянуть в свою душу, а такого со мной никогда не случалось.

Она подробно пересказала Лоуренсу все, что уже говорила доктору Брекинриджу о своей жизни, не забыв при этом изложить точку зрения Ноа на наркотическую зависимость.

Джеффри внимательно слушал, и когда Лейси закончила, ему стало ясно, что перед ним совсем не тот человек, которого он ожидал встретить. Ее жизнь отнюдь нельзя было назвать легкой, и он сумел разглядеть в ней внутреннюю глубину, о существовании которой прежде даже не подозревал. В противном случае этой женщине едва ли удалось бы выжить после всего, через что ей пришлось пройти.

Погруженный в размышления, он не расслышал ее последней фразы.

– Прошу прощения?

– Я сказала, что теперь ваша очередь.

Это был вопрос, которого он ждал и боялся одновременно. Разумеется, у Джеффри имелась в запасе правдоподобная вымышленная история для прикрытия, которую он и поведал доктору Брекинриджу в тот день, когда его поместили в Клинику. Однако по какой-то непонятной причине ему не хотелось лгать Лейси.

– Откровенность за откровенность?

– По-моему, это будет справедливо. – Казалось, она защищается. – Обычно такие вещи меня не слишком волнуют, но с вами все обстоит совсем по-другому, хотя я и не знаю почему. Наверняка и вы испытываете то же самое чувство.

Джеффри посмотрел на нее в крайнем изумлении. Лейси была права. С каждым днем чувствуя к ней все более глубокую привязанность, он вполне отдавал себе отчет в собственных переживаниях. Однако ему даже в голову не приходило, что Лейси может ответить ему взаимностью. Более того, он не предполагал, насколько сильным было его влечение к ней, пока она не призналась открыто в своем чувстве к нему. Но как это повлияет на его планы? Неужели он способен ограбить женщину, в которую влюблен?

– Джеффри? – Она наклонилась к нему. – Разве вы не слышали то, что я вам только что сказала? Или вы шокированы моей откровенностью?

Он через силу усмехнулся:

– И то, и другое, надо полагать.

– У меня есть склонность порой выдавать такое, о чем следовало бы молчать. Так что если вам угодно, мы можем просто забыть об этом разговоре.

Протянув руку, Джеффри нежно коснулся ее щеки.

– Нет, я вовсе не собираюсь о нем забывать, однако мне нужно как-то с этим освоиться.