Надо поскорее выбросить из головы Лейси Хьюстон. Он должен перестать думать о ней как о красивой, желанной женщине и сосредоточиться на одном – ее драгоценностях!

Сьюзен подняла трубку телефона:

– Алло?

– Сьюзен? Это Ноа.

При звуке его низкого голоса ее словно накрыло теплой волной.

– Ноа! Как ваши дела?

– Превосходно. Я хотел спросить… – Он сделал паузу, кашлянул и коротко рассмеялся. – Я хотел спросить, не желаете ли вы пообедать вместе с Карлом Хейнманом?

– С кем?

Ноа снова рассмеялся:

– Да-да, я вовсе не шучу. Я имею в виду Карла Хейнмана, нашего уважаемого отца-основателя и, пожалуй, самую загадочную личность во всем Оазисе. Он позвонил мне вчера и предупредил, что прилетает неизвестно откуда только для того, чтобы пообедать со мной, после чего улетает снова.

– Но почему именно с вами, Ноа?

– Не имею ни малейшего понятия. Я даже не знаком с этим человеком.

– А меня он тоже приглашал?

– Нет, это моя идея. Вероятно, мне просто необходима поддержка. Интуиция подсказывает мне, что это имеет какое-то отношение к дискуссии, развернувшейся вокруг Клиники, а кто может изложить ему суть дела лучше вас?

– Но не будет ли мистер Хейнман недоволен, если вы притащите на обед противницу Клиники?

– О, мне на это ровным счетом наплевать. Что он может со мной сделать – прогнать с работы? В данный момент он бы оказал мне тем самым огромную услугу. Послушайте, Сьюзен, когда еще вам представится более благоприятная возможность войти в клетку со львом? Вот вам случай подергать его за гриву.

– Что ж… – Она некоторое время колебалась, потом бросилась с места в карьер: – Какие тут могут быть вопросы? Если вы не против, то чего ради я должна отказываться?

– Вот и отлично. Я заеду за вами в половине восьмого. Обед назначен на восемь часов. В Загородном клубе, разумеется.

– Знаете, я ни разу не видел даже фотографии Хейнмана. Он наделен почти сверхъестественной способностью избегать представителей прессы. Я не могу припомнить ни одного интервью с ним, – говорил Ноа, ведя свой «вольво» по направлению к Загородному клубу.

– Он и впрямь весьма загадочная личность. Я даже понятия не имею, откуда взялись его миллионы… До меня доходили самые противоречивые слухи.

– Миллиарды, – поправил он ее. – Карл Хейнман – миллиардер. И я тоже слышал много разных версий по поводу того, как он нажил себе состояние. Лишь одно я могу утверждать с уверенностью: он является крупным биржевым дельцом. Хейнман скупает акции идущих под откос компаний, доводит их до полного банкротства и затем перепродает с выгодой для себя. Насколько я понимаю, в его руки вот-вот попадет одна из крупнейших в стране нефтяных фирм.

– Но с чего все началось? Я слышала, что он родился почти нищим. Должен же он был откуда-то достать свой первый миллион.

– На этот счет существует, как я говорил, много различных версий. По одной из них, он сколотил себе первоначальный капитал, торгуя сильнодействующими наркотиками, и впоследствии основал Клинику, чтобы успокоить свою совесть. С другой стороны, мне трудно поверить, что бизнесмен, пользующийся репутацией безжалостного человека, вообще имеет совесть.

– Должно быть, кое-кто из жителей Оазиса с ним знаком.

– Возможно, но держу пари, что таких найдется немного.

– Если мне не изменяет память, Зоя рассказывала, что встречалась с ним как-то раз.

– Меня бы это нисколько не удивило, – ухмыльнулся Ноа. – Вероятно, в Оазисе нет никого, с кем бы Зое не приходилось встречаться.

Они поехали в сторону обсаженной пальмами аллеи, которая вела к особняку, выдержанному в южном стиле. По обе стороны от аллеи зеленели аккуратно подстриженной травой поля для гольфа.

Ноа оставил «вольво» под присмотром охранника и вместе со Сьюзен вошел в помещение клуба. Внутри оно производило внушительное впечатление – высокие потолки и дверные проемы, широкая лестница на второй этаж. За столом по правую сторону от входа сидел дежурный администратор.

Ноа чуть слышно сказал:

– Мне никогда не доводилось бывать внутри этого здания. У меня такое ощущение, что рабы с опахалами были бы тут больше к месту, чем кондиционеры.

– Я приходила сюда вместе с родителями, когда моя мать была еще жива.

– Тот парень за столом смотрит на меня так, словно я пробрался через черный ход, – продолжал шепотом Ноа.

Сьюзен рассмеялась, бросив взгляд на его спортивную рубашку с расстегнутым воротом.

– Вероятно, потому, что на вас нет пиджака и галстука. Они обязательны для всех, кто обедает здесь. Я думала, вы наденете то и другое в машине.

– Никогда не ношу галстук. Мне это кажется совершенно излишним.

– Чем могу служить? – От голоса дежурного мороз пробегал по коже.

– Я – доктор Брекинридж, – ответил Ноа. – У меня тут назначена встреча с Карлом Хейнманом.

Администратор сразу же оттаял:

– Ах да, конечно, мистер Брекинридж. Вы найдете мистера Хейнмана в Золотом кабинете, доктор. Поднимитесь наверх, сверните направо и идите до самого конца коридора.

Поднимаясь по лестнице, Сьюзен со смехом заметила:

– Надо полагать, они делают исключение касательно пиджака и галстука, когда речь идет о госте самого мистера Хейнмана.

– И в Золотом кабинете, не больше и не меньше!

У закрытой двери в Золотой кабинет стоял, прислонившись к стене, высокий мускулистый мужчина. Заметив их приближение, он выпрямился. У него было длинное невыразительное лицо, а серые глаза напомнили Сьюзен пару кубиков льда.

– Чем могу быть вам полезным? – спросил мужчина.

– Я – доктор Ноа Брекинридж.

– А она кто такая? Мне говорили, что к обеду ждут только одного гостя.

– Дама со мной, – отрезал Ноа. – Вам ясно?

– Да, пожалуй, но я не понимаю, почему меня не предупредили, – пробормотал мужчина ворчливо. Он открыл дверь, пропуская их, и снова закрыл ее за ними.

– На какое-то мгновение, – прошептал Ноа, – мне показалось, что он собирается нас обыскать.

Сьюзен окинула взглядом комнату. У большого окна, выходившего на лужайку, был накрыт стол, за которым сидел какой-то человек – судя по всему, сам Карл Хейнман.

При виде его Сьюзен ощутила разочарование. Она ожидала увидеть в его внешности некоторое отражение эксцентричности поведения, но этому таинственному миллиардеру, оказывается, могло подойти единственное определение – «заурядный». У него было ничем не примечательное лицо, которое легко могло затеряться в толпе или вылететь из памяти сразу же, как только исчезнет из виду. Волосы и глаза были какого-то неопределенного бурого оттенка. Когда Хейнман поднялся, Сьюзен увидела, что он среднего роста и почти хрупкий на вид. Его одежда казалась приобретенной где-нибудь на дешевой распродаже – коричневый костюм едва ли стоил больше ста пятидесяти долларов. Галстук идеально подходил по цвету к волосам и глазам.

Однако, несмотря на кажущуюся бесцветность, что-то в его облике внушало Сьюзен легкий страх.

Ноа почти не обратил внимания на одежду и внешность Хейнмана. Он сразу уловил ауру властности, окружавшую этого человека, и безошибочно распознал в нем высокомерие, свидетельствовавшее о том, что Хейнман принадлежал к числу людей, которые привыкли всегда настаивать на своем, пусть даже ценой материальных потерь или утраты человеческого достоинства.

– Насколько я понимаю, передо мной доктор Брекинридж, иначе Джейк не впустил бы вас, – зазвучал высокий, тонкий голос Хейнмана. – Но кто эта дама?

Хотя тон его был совершенно бесстрастным, без малейшей нотки презрения, у Сьюзен сложилось впечатление, что он не слишком высокого мнения о женщинах.

– Это Сьюзен Ченнинг, моя хорошая знакомая, – ответил Ноа.

– То есть ваша подружка?

– Ну… – Ноа бросил беглый взгляд на Сьюзен и усмехнулся. – Я пока еще не смотрел на нее с этой точки зрения, однако полагаю, что мне стоит об этом подумать.