Порой в небе обретали формы какие-то воздушные красавицы. Они словно спешили куда-то, соблазняя нас остановиться и посмотреть на них. Облака пара, поднимающиеся с поверхности замерзшего моря, как гейзеры, обретали форму огромных фонтанов из радужного пламени. Когда вставало солнце, его лучи подобно ртути дрожали и прыгали на горизонте и, плавно кружа, смыкались вокруг нас на осененном самой смертью льду. Однако солнце, кружащееся посреди этого пурпурного танца, вместо того чтобы вдохнуть в наши дни радость, наполняло нас болезненным ощущением головокружения и тошноты. Какими бы великолепными ни были эти цветовые видения, очень часто наши чувства оставались глухи к ним.

Пожалуй, нигде в мире небесные спектакли не поражают таким великолепием. Сверхъестественная игра света в облаках и на поверхности льда производит впечатление пребывания в волшебном королевстве.

С первого робкого появления солнца в полдень в южных воротах Севера до того момента, когда оно ровно в полночь подмело своим краем горизонт на севере, мы двигались словно вослед светилу. Со дня окончания полярной ночи в феврале, до рождения первых полярных дней и появления полуночного солнца, мы прокладывали путь сквозь мрак и холод, от которых стыла кровь в жилах, мы двигались через неизведанный мир нагромождения, льда, где было нетрудно свернуть себе шею, и мы прокладывали путь к точке, откуда до полюса оставалось ровно 200 миль! До пор судьба была благосклонна к нам. Казалось, удача совсем рядом, стоило только протянуть руку. Однако мы не закрывали глаза на длинную цепь отчаянных усилий, которые нам предстояло приложить, прежде чем мы преодолеем эти последние мили.

Теперь, когда мы окончательно уверовали в то, что солнце не заходит вовсе и остается над горизонтом в полночь, его великолепный диск, освещавший нам дорогу, стал нашим проводником. Однако когда солнце висит низко над горизонтом и влажность воздуха высока, то над паковым льдом из смерзшихся водяных кристаллов всегда образуется густое облако, которое стелется над поверхностью льда и завешивает горизонт. До сего времени солнце ныряло в эту морозную дымку и скрывалось из виду на несколько часов.

Определение места 8 апреля показало, что наш лагерь находится на широте 86°36 и долготе 94°02 .

Хотя мы проделывали длинные переходы на большой скорости, за девять дней нам удавалось продвинуться всего на 96 миль. Много сил ушло на огибание извилистых линий сжатия и высоких неровных полей очень старого льда. Дрейф льда незаметно отбрасывал нас к востоку,[126] что беспокоило. Однако если закрыть глаза на все опасности и трудности, можно сказать, что полярные дни быстро пролетали один за другим.

Все благоприятствовало нам, однако именно сейчас мы ощутили усталость — следствие длительных мучительных усилий, предпринятых нами в этом мире, где стихия была против нас. Человеческая выносливость имеет предел. Мышечное истощение может в течение долгого времени компенсироваться восстановительными процессами, однако рано или поздно наступает момент, когда измотанные вконец клетки требуют остановки.

Неделями мы сидели на неизменной диете: сушеной говядине и жире. Перемен не было, мы не пробовали горячего мяса и не съедали больше того, что было абсолютно необходимо для поддержания сил. Мы были глухи к постоянному зову наших пустых желудков. Мы подчинили каждый орган тела только одной цели — вырабатывать энергию для самого важного — движения наших ног. Истощение мышечной энергии, утомление перенапряженных мускулов сказывались все сильнее. Эскимосы вяло размахивали бичами и подгоняли собак с каким-то безразличием. Собаки вели себя точно так же. Это было видно по их опущенным хвостам, поникшим ушам и носам, когда они, нажимая на плечевые ремни, волокли нарты все дальше и дальше от земли обетованной.

Легкий, высасывающий жизненные силы ветер постоянно дул с запада.[127] Приходилось сражаться и с ним. Мы барахтались в его потоке, словно пловцы в воде. Иногда он чуть сдвигался по часовой стрелке и тогда поражал под углом цель — наши лица. От этого коченел нос. Он становился словно инородным телом на физиономии. Наши щеки тоже белели, и кожа на лице в конце концов покрывалась безобразными шрамами. Мы нередко слепли — наши глаза запечатывались смерзшимися ресницами. Слезные мешочки в уголке глаз производили крошечные ледышки. Каждая выдыхаемая частичка влаги тут же замерзала, не успевая вылететь из ноздрей, отчего лицо покрывалось ледяной маской.

Временами солнце как бы поджигало облака, и тогда снега под ними тоже горели, ослепляя глаза. Перед всеми этими явлениями мы ощущали холодок смерти. Вся природа словно впала в состояние экзальтированного восторга. Оптические обманы зрения обретали форму вокруг нас — на облаках и в море. Мы двигались в мире миражей. Солнце лишь притворялось добрым — его свет причинял страдания. Какой странный мир, думалось мне, когда мы толкали нарты и подстегивали собак, еле волочивших ноги. Мы ступали по твердой поверхности, но казалось, будто мы стоим на месте.

На горизонте громоздились горы, расстилались долины и равнины, текли реки, однако все это покоилось на вздымающихся водах моря. Хотя мы и не замечали никакого движения, тем не менее оно происходило. Твердая корка льда, которая покрывала здесь поверхность океана, все же незаметно для нас двигалась, подчиняясь каждому дуновению ветра. Мы перемещались вместе с ней, ни на минуту не расставаясь с призрачными ландшафтами миражей.

Я никогда не забывал об опасности, которую таило для нас это движение. Я понимал, что нас может унести от нашей цели безнадежно далеко. Я помнил также и о вероятности голодной смерти.

Иногда вместо иглу мы пользовались палаткой. Через океан к верхушке земной оси За мелким ремонтом вблизи полюса

Теперь, когда мы зашли так далеко и каким бы малым ни казалось расстояние, оставшееся до полюса, эти последние 200 миль представлялись совершенно неодолимыми. Теперь наши онемевшие ноги начали болеть, едва мы начинали очередной переход, и мы тут же забывали о честолюбии. Однако мы шли вперед — и миля за милей убегали назад.

Иной раз мне кажется, что нас поддерживали какие-то неведомые силы, о существовании которых мы даже не подозревали. Я почти уверовал в присутствие каких-то существ-невидимок, голоса которых подбадривали меня, заставляя идти навстречу воющему ветру. Эти существа, которые содействовали моему успеху, сами искали душевного успокоения и, желая, чтобы я добрался до цели, помогали мне странным, мистическим образом.