Нарты Мак-Клинтока, изготовленные из гнутого дерева и с широкими полозьями, были почти у всех исследователей, хотя назывались они по-разному и за пятьдесят лет использования подвергались конструктивным изменениям. Эти нарты лучше всего подходят для передвижения по глубокому рыхлому снегу, для чего они и предназначались с самого начала. Однако на ледяной поверхности полярного моря такие условия встречаются не часто. Эскимосские нарты, которые скопировал мистер Пири, хотя и хороши для езды по припайному льду и прибитому к берегу паку, но не слишком пригодны для трансполярного пробега, поскольку очень тяжелы и часто ломаются так, что их невозможно отремонтировать.
Для езды по паковому льду нарты должны быть умеренной длины и значительно шире. Узкие полозья приводят к уменьшению трения и имеют достаточную площадь опоры. Другие качества нарт, жизненно важные для быстрого перемещения и обеспечения надежности: легкость, гибкость и взаимозаменяемость составных частей. Все это я хотел учесть при создании нарт нового образца, которые сочетали бы прочность эскимосских нарт и легкость аляскинских юконских.
Изготовление подходящих нарт меня сильно озаботило. До отъезда из Нью-Йорка я сделал все, чтобы запастись в достаточном количестве древесиной гикори (заготовками необходимых размеров для постройки нарт), а также необходимыми инструментами. Теперь, когда долгая зима с ее темнотой приковала нас к ящичному домику, тот был превращен в некое подобие мастерской. По восемь часов ежедневно до десятка эскимосов сидели там на скамьях, занимаясь сгибанием дерева, изготовлением и креплением поперечин и стоек, клепкой железных полозьев. Детали всех нарт изготовлялись с таким расчетом, чтобы при необходимости их можно было заменить деталями нарт, пришедших в негодность.
Общие черты конструкции таких нарт видны на различных фотографиях. Для придания эластичности в местах сочленения детали крепились ремнями из тюленьей кожи. Нарты имели 12 футов в длину и 12 дюймов в ширину. Полозья были шириной в один и одну восьмую дюйма. Прежде чем окончательно загрузить нарты для продолжительного маршрута, их испытали.
Что касается собачьей упряжи, за образец ее взяли упряжь, которая в ходу у гренландских эскимосов. В пути, при сокращении рациона питания до минимума, собаки могут съесть кожаные ремни. Чтобы избежать такой неприятности, плечевые ремни упряжи были изготовлены из сложенной в несколько раз парусины, а постромки — из хлопчатобумажного морского лаглиня.[86]
Лодка — важное подспорье в каждой санной экспедиции, которая отрывается далеко от своей базы. Она необходима даже тогда, когда следуешь вдоль побережья, как показывает опыт неудачной экспедиции Мьюлиуса Эриксона.[87] Если бы у него была лодка, он сумел бы вернуться домой, чтобы самому рассказать историю датской экспедиции в Восточную Гренландию.
Лодка необходима в периоды смены времен года. Вообще некоторое снаряжение приходится перевозить с собой месяцами только для того, чтобы лишь эпизодически его использовать. Когда кончаются запасы продовольствия, каждая задержка в пути может оказаться роковой, и тогда, если открытое водное пространство мешает продвижению вперед, лодка оказывается жизненно необходимой, она становится чем-то вроде спасательного средства. Действительно, недальновиден тот исследователь, который не придает значения этой важной проблеме.
Однако транспортировка лодки вызывает серьезные трудности. Нансен использовал эскимосский каяк, и многие исследователи восприняли его опыт. Это эскимосское каноэ очень хорошо служит целям экспедиции, однако перевозить каяк так, чтобы в течение, скажем, трех месяцев не повредить его, настолько трудно, что требует огромных усилий, и решить эту задачу практически невозможно.
Сборные лодки, лодки из алюминия, кожаные буи и прочие приспособления — все они прошли испытания в Арктике, однако в полярном путешествии против них выдвигается одно роковое для них возражение — их невозможно транспортировать. Поэтому тем более странно, что обыкновенную складную парусиновую лодку так ни разу и не испытали для службы в Заполярье.
Мы установили, что такое каноэ отлично подходит нам, и выбрали двенадцатифутовую лодку типа «Эврика» с деревянным каркасом. Шпангоуты, распорки и настил были использованы в качестве деталей для нарт. Парусиновую обшивку лодки мы стелили под наши спальные мешки. Таким образом эта лодка хорошо прослужила нам сто дней и не казалась громоздкой и ненужной вещью. В конце концов мы собрали ее и использовали по прямому назначению: переправляли на ней нарты через разводья, охотились за дичью, чтобы прокормиться, укрывались под ней на ночлег. Без этой лодки мы не смогли бы вернуться.
Однако еще более важным делом, чем выбор нарт и все прочее, была забота о собственных желудках. Основываясь на опубликованных описаниях арктических экспедиций, практически невозможно подобрать подходящий рацион, и я спешу добавить от себя лично — сам я это прекрасно понимаю, — что и наш собственный опыт также не разрешит проблему питания будущим экспедициям. Гастрономические вкусы у людей разные, это наблюдается в каждой экспедиции. Вкусы нередко зависят от национальности исследователей. Когда де Жерлаш, руководствуясь самыми добрыми намерениями, внедрил во французские желудки норвежскую пищу, он узнал, что такое пристрастие к национальной кухне. Далеко не безопасно прислушиваться и к советам ученых, потому что желудок человека — его единственный судья в этом деле и, как автократ, стремится подняться выше человеческой сознательности и страстей и с большим трудом поддается диктату.
В этом, как и в других делах, мне очень помогли эскимосы. Эскимос голоден всегда, однако его вкусы умеренны. Продукты сомнительного питательного свойства не составляют ни крупицы в его рационе. Животная пища — мясо и жир — полностью удовлетворяют эскимоса в качестве основной пищи и не требуют других дополнений. Не нужны ни соль, ни сахар. Не столь уж необходимо и приготовление пищи.
Количество пищи — вот что важно, а слово «качество» применимо лишь к пропорции жира. Подходя с этой меркой к продовольствию, мы в качестве главного продукта избрали пеммикан — концентрат, изобретенный американскими индейцами. Одно из его многочисленных достоинств — то, что он годится и для собак.
Мы имели большой запас пеммикана, приготовленного из нетолченой сушеной говядины, перемешанной с небольшим количеством изюма и коринки (смородины), слегка подслащенной сахаром и залитой разогретым говяжьим салом.
Для нашей экспедиции он был изготовлен фирмой «Аомор Чикаго» по рецепту капитана Эвелина Б. Болдуина и расфасован в шестифунтовые оловянные банки. Пеммикан и раньше брали с собой во многие арктические экспедиции, однако в нашей он должен был служить почти единственным меню, когда мы будем находиться вдали от мест, богатых дичью. Прочие ублажители нёба составляли ничтожную часть нашего рациона.
У меня появились причины встретить рождество в хорошем настроении. Хотя сами рождественские праздники сулили мне немногое по части каникул, подарков и увеселений, само рождество явилось предвестником успеха в делах, к которым стремилась моя душа и в сравнении с которыми иные земные радости не казались мне столь соблазнительными.
Наше снаряжение было почти готово. В ящичном домике ярусами высились новые нарты, ящики и мешки, забитые одеждой, консервами, сухим мясом и прочной собачьей упряжью. Продовольствие, топливо и лагерное снаряжение для броска на север были готовы. Все тщательно испытано и отобрано для окончательной проверки. Воодушевленный успехом, исполненный чувства благодарности к эскимосам, я объявил недельные каникулы с многочисленными увеселениями. Развлечься было просто необходимо, к тому же нам следовало поднакопить жирку для предстоящей гонки.
Рождество в Арктике не начинается с яркого солнечного утра, как у нас на родине, когда дети, проснувшись пораньше, спешат к наряженной елке. День и ночь на рождество здесь равно черны. Только звезды несут свою бесконечную вахту в холодном небе.
