Занимаясь изучением закономерностей развития динамических систем как в живой и неживой природе, так и в обществе, и в духовной сфере, наука хронотроника проводит идею целостности мира. Её можно назвать теорией возникновения, сохранения и уничтожения новых качеств.

Известно утверждение, что задача творчества – «сделать непредсказуемое неизбежным». То есть если в произведении искусства есть какой-то подлинно новый элемент, то предсказать его заранее совершенно невозможно, иначе это будут не творения, а результаты инженерного расчёта. Но, возникнув, этот непредсказуемый элемент становится совершенно неизбежным, приобретает силу закона. То же самое происходит и в науке, и в политике, и в других структурах бытия.

Момент перехода от непредсказуемости к неизбежности наступает при приобретении системой нового качества при малом изменении её параметров. В ходе развития структур такие события происходят постоянно; для всей системы они более редки. Здесь уместен пример с развилкой дорог: можно пойти по правой, можно по левой. Наличие двух дорог можно назвать бифуркацией, которая становится определённой, когда человек окончательно выбрал одну из них и пошёл по ней. Скажем, подписание несколькими лицами соглашений в Беловежской пуще в декабре 1991 года обозначило «развилку» (бифуркацию), но выбор конкретного пути – развала СССР – произошёл, когда М.С. Горбачёв согласился с этим решением. Лишь после этого во всех структурах системы начались соответствующие изменения.

До подписания Беловежских соглашений развал СССР был непредсказуемым. После согласия на это Горбачёва не осталось возможности возврата, и развал стал неизбежным. Если бы Горбачёв сделал то, что был обязан сделать как глава государства, то есть арестовал заговорщиков и объявил все их решения незаконными, ликвидации Союза не произошло бы. Кстати, в этом и заключатся роль личности в истории: в принятии решений в моменты бифуркации.

Важно, чтобы решения принимались в интересах культуры страны. Почему именно культуры? Потому что в обществе, как единой системе, социальные структуры (в указанном выше понимании), как правило, находятся в противоречии друг с другом, иногда антагонистическом, а иногда нет, а культура выступает антиэнтропийным фактором, сдерживающим хаос. Как корневой каталог на диске компьютера, культура – более высокая структура всей системы, и способ принятия решений должен учитывать эту иерархию. Только глядя с «горки» можно увидеть, что происходит «внизу». Если в решениях лидера нет понимания целостности, если он отдаёт предпочтение интересам финансов или политики, не учитывая ограничений, накладываемых культурой, он толкнет ход развития в сторону хаоса.

Согласно хронотронике, общество предстаёт неравновесной системой особого типа. Особость её в том, что человек, как самостоятельная «система в системе», принимает решения, исходя не из конкретной ситуации, сложившейся в системе и ее структурах, а из своих представлений о том, что происходит, и что может произойти. Например, человек не просто покупает и продаёт, он ещё старается прогнозировать эту ситуацию, и поступает в соответствии не с реальным положением рынка, а со своим прогнозом. Причём у покупателя и продавца прогнозы могут идти в разные стороны, что ведёт не к равновесию, а, наоборот, к уходу от него. И только выработанная в ходе длительного опыта культура (к которой относится вся совокупность опосредующих механизмов: орудия и прочие материальные продукты, языки, мифологии, мораль и т. д.) удерживает систему от развала, позволяя сохранять упорядоченность при всей изначальной противоречивости отношений, вызванных неравновесностью такой динамической системы, как общество.

Стабилизирующая роль культуры – далеко не секрет, по крайней мере, для научной и интеллектуальной элиты человечества. В качестве примера приведём две фразы из романа «Танцы на снегу» русского фантаста Сергея Лукьяненко: «…В ситуации неопределённости надо совершать наиболее этичные поступки. Так уж повелось, что они оказываются и наиболее верными».

В 1991 году 26-я сессии Генеральной конференции ЮНЕСКО учредила независимую Всемирную комиссию по культуре и развитию «для подготовки Всемирного доклада о культуре и развитии, а также для разработки предложений в отношении как неотложных, так и долгосрочных мероприятий, направленных на удовлетворение культурных потребностей в контексте развития». Очень быстро члены Комиссии поняли, что перед ними стоит глобальная задача. В неустойчивом, несбалансированном и непоследовательном мире культура оказалась «чуть ли не единственным средством сопротивления энтропии глобальных систем». Члены Комиссии пришли к выводу, что изобилие и прогресс без границ – всего лишь иллюзия, а «расширение потенциала людей связано только с этикой и человеческими ценностями, которые формируют модели ежедневного поведения людей».

После ухода Переса де Куэльяра с поста Генерального секретаря ООН он лично возглавил Комиссию по культуре и развитию, которая в ноябре 1995 года опубликовала доклад «Наше творческое разнообразие». Было отмечено, что многообразие путей культурного развития человечества ставит «под сомнение систему координат, в которой только система ценностей Запада порождала нормы, имеющие якобы универсальный характер», и что народы, утверждая своё культурное богатство, исходят из ценностей, принципиально не измеряемых долларами.

По мнению ряда авторов[12], «жизненная важность такого подхода остро возникла в связи с анализом скрытых причин увеличивающихся катастроф, войн, возникновения новых тоталитарных режимов, подрывающих само развитие. Многим авторитетным международным комиссиям и экспертам всё яснее… что культурные конфликты и проблемы могут влиять на возникновение социальных катастроф».

Другим важным выводом стало признание, что экономический прогресс сам по себе не определяет автоматически достоинство человека, не приносит культурного благополучия и не обеспечивает устойчивого развития. Наоборот, если удаётся органично сочетать лучшие традиции самобытных культур с наиболее современными экономическими, научными и технологическими ресурсами, то становится очевидным рост благосостояния, что и продемонстрировали страны Восточной Азии.

Для смягчения последствий кризисов человеческим сообществам нужно максимально крепко держаться за свою культуру. А если проще, руководить государствами (особенно в моменты кризисов) должны люди, исходящие из интересов, прежде всего, культуры своей страны, а не политики, экономики или финансов. Остаётся «мелочь»: придумать механизм, который позволял бы таким людям попадать во власть.

Традиционная культура любого сообщества имеет задачей выживание сообщества. Тысячелетиями люди кормились с земли, и, несмотря на редкие кризисы, положение было стабильно. Развитие ремесла и наук, обслуживающих интересы общества, оттягивало на себя «лишних» людей, улучшая условия жизни всех и в каждый данный момент, и на перспективу, – а ведь это и есть выживание.

Наконец, возник рынок, как самостоятельная сфера товарного обмена, а из его чрева вышли финансы и начали свою независимую жизнь. Довольно скоро выяснилось, что выживание рынка и финансов снижает выживаемость системы в целом! Сам факт самостоятельности этих структур, то есть независимости их интересов от интересов общества, особенно важен в нашем исследовании.

Рынок заставлял более интенсивно работать руками и головой. Первоначально, пока обмен был натуральным, и даже позже, когда появились деньги, исполнявшие роль средства обмена, ситуация оставалась стабильной. Но однажды наступил момент (в Западной Европе в XI веке, в Византийской империи несколько раньше), когда стабильность оказалась нарушенной. Рынок требовал расширения сбыта, ведь возможность сбыта – это ресурс для экономики. Люди, попавшие под маховик экономического развития, начинали действовать не в своих собственных интересах, а в интересах экономики и связанных с нею военных и политических структур.