Хороши, по представлениям крестьян, те государи, полководцы, бояре, генералы и солдаты, которые действуют на пользу Отечества. Осуждение бояр или дворян, как правило, в песнях, преданиях и разговорах связывалось с их изменой Отечеству.

В качестве примера приведём ответ Д.В. Шишлова из села Белоомут Зарайского уезда Рязанской губернии на вопросы Этнографического бюро (1899 год): «В народе существует глубокое убеждение в непобедимости России». Подобные утверждения повторяются и в сообщениях из других мест: «Сколько мы ни воевали – всегда нам удача была!».

Считается, что в национальном виде патриотическое чувство впервые проявилось в XV веке во Франции. Французы и англичане принадлежали тогда к одной и той же церкви, имели один и тот же феодально-монархический строй, одни и те же основы быта и даже язык. Столетняя война между ними была династической, между Валуа и Плантагенетами за престол Франции. Но постоянные встречи с чужим народным характером мало-помалу пробудили у французов чувство своей народности и вызвали, наконец, откровение национальной идеи. Жанне д'Арк приписывают простую и ясную формулу чисто национального патриотизма:быть независимыми от чужеземцев на своей земле и иметь среди себя своего собственного верховного главу.

На Руси, возможно, до войны с поляками начала XVII века, а кое-где и до 1812 года большинство крестьян (христьян) так и считали себя христианами, а никакими не русскими. Требовались определённые причины, чтобы перейти к национальной идентификации. Заметим, что элита старой России гордилась своим иноземным происхождением, не желала вникать в крестьянскую культуру, и в некий период вся сплошь говорила на французском языке. А кстати, и положение в российской науке того времени характеризуется явным засильем чужеземцев. Почему у нас было так, а не иначе – тема для отдельного разговора; а здесь только скажем, что и народы России в своё время, как и другие народы Европы, пришли к национальному патриотизму.

Идеал смелого, сильного, верного Отечеству воина, надёжного товарища проходит через весь русский фольклор – от былин до поздних солдатских песен, темы которых были близки крестьянству. Как правило, героями в них выступали солдаты, государь был символом, знаменем Отечества, а если возникала «критическая» тема, она направлялась против «господ», но не царя. Характерна в этом отношении песня о смерти Александра I; несколько вариантов её были записаны в разных районах страны:

Эта песня была записана от крестьян-переселенцев в Оренбургской губернии в 1880 году. В окончании, по-видимому, звучат отголоски восстания 14 декабря 1825 года, соединившиеся в сознании народа с популярным сюжетом наказания Семёновского полка после его восстания 1820 года.

С уважением относились крестьяне к солдату из своей деревни и неизменно приветливо, гостеприимно встречали прохожих или проезжих солдат из чужих мест. Проводы в солдаты всегда проходили торжественно. Новобранца благословляли родители, а также крестные отец и мать. Возвращение со службы тоже составляло событие для всего селения.

Способность крестьянства оценить интересы государства в целом особенно проявилась в период Отечественной войны 1812 года. Об этом свидетельствуют и крестьянское партизанское движение, и добровольные вступления в ополчение и армию, и пожертвования крестьян на нужды войны. М.М. Громыко пишет:

«По мнению специалистов по военной истории, народное ополчение охватывало больше населения, чем партизанские отряды. Основной контингент ополченцев составляли крестьяне. Кроме смоленских, московских, калужских, в ополчении участвовали и крестьяне районов, которых непосредственно война не коснулась, – Костромы и Нижнего Новгорода, Вятки и Пензы, Дона и Урала».

Война 1812 года обнаружила высокий уровень национального самосознания крестьянства. Специально исследовавший этот вопрос историк А.В. Буганов сообщает вот какое мнение о песнях 1812 года: «В центре изображения песен, независимо от места их создания, остаётся судьба России как единого целого. Осознание общенациональных интересов явно преобладает над возможным местным влиянием».

Изучая ареалы бытования песен, исследователь выявил «устойчивый интерес крестьян к Отечественной войне по всей территории расселения русских, понимание ее национального и государственного значения, единство национального самосознания». В ходе войны проявлялись и классовые интересы крестьян – отказ некоторых из них повиноваться помещикам, слухи об освобождении от крепостной зависимости участников ополчения. Но первоочередной задачей для подавляющего большинства всё же было освобождение Отечества, изгнание иноземных завоевателей.

Прочно бытовало в крестьянской среде представление, что «если умрёшь на войне за Христову веру, то Господь грехи отпустит». Религиозная сторона патриотических настроений крестьянства больше всего проявилась в связи с русско-турецкой войной 1877—1878 годов. Пожертвования крестьян в пользу национально-освободительного движения на Балканах начались уже в 1875 году, продолжались все три следующие года и носили, как свидетельствуют многочисленные документы, массовый и абсолютно добровольный характер.

Ещё раз повторим: наши якобы «тёмные» крестьяне массово жертвовали в пользу братьев-славян, единоверцев, вступивших в борьбу за своё освобождение. Пожертвования поступали из Псковской и Рязанской, Московской и Санкт-Петербургской, Самарской, Вятской, Ярославской, Курской, Тульской, Новгородской и других губерний. Во многих случаях суммы, пожертвованные крестьянами, как сообщают документы того времени, существенно превышали пожертвования дворян, купечества, мещан.

Уход крестьянских добровольцев в Сербию приобрёл массовый характер в середине лета 1876 года, и в общинах добровольцы встречали поддержку. Так, в Орловском уезде позже вспоминали: «Некоторые крестьяне решились тогда бросить семьи и идти на войну, чтобы сразиться с неверными за православную веру. Об этом охотники сообщили волостному старшине, и просили его передать об этом куда следует. Из Мышковой пошло охотно на войну пять человек крестьян, и их обществом наградили как следует».

Попробуем подвести итог тому, что уже сказано о крестьянстве.

Крестьянство обладало мощным массивом хозяйственных знаний. Духовный мир крестьянина обогащался восприятием природы, детальными и тонкими наблюдениями за ней. И это – богатая часть именно духовного мира каждого крестьянина, часть знаний, часть крестьянской культуры. Многие горожане, интеллигенты, у которых обеднена эта область духовного мира (особенно в наше время), не в состоянии оценить её у крестьян, и воспринимают уровень народной культуры упрощённо, по меркам собственных ограниченных представлений.