Сержант равнодушно хмыкнул, хотя был явно доволен собой.

– Что нам известно о Джоанне Уилсон? Можно поговорить с какими-нибудь родственниками?

– Пока над этим работаю, – сообщил Поттинг. – Установил, что родители умерли. Сестер и братьев нет. Ищу другую родню.

Грейс бросил взгляд на свою заместительницу Лиззи Мантл.

– Хорошо. В отсутствие ближайших родственников сосредоточимся на опросе друзей и знакомых. Этим займутся Норман с Гленном. Белла, свяжись с ФБР через американское посольство в Лондоне, узнай, не осталось ли данных о въезде Джоанны Уилсон в США в девяностых годах. Если она там собиралась работать, должна была получить визу. Попроси проверить архивы, базы данных, поискать подтверждения, что она там жила в тот период.

– У нас есть свой человек в посольстве? – уточнила Лиззи.

– Есть. Я знаком с Брэдом Гарретом из офиса атташе по юридическим вопросам. Он тебе любую помощь окажет. Если возникнут проблемы, у меня еще два приятеля в окружной прокуратуре Нью-Йорка. Собственно, может, разумнее сразу к ним обратиться. Обойти кое-какие препоны. Конечно, когда понадобятся официальные свидетельства, придется действовать по законным каналам. – Он немного подумал. – Предоставьте мне Брэда. Позвоню ему, и будем с ним держать связь. – Потом Грейс перешел к констеблю Николлу: – Ник, ищи Ронни Уилсона по всей стране. Смотри, есть ли что-нибудь на него за границей.

Молодой констебль кивнул, как всегда бледный, измотанный. Наверняка провел очередную бессонную ночь, наслаждаясь радостями отцовства. Грейс снова повернулся к Лиззи Мантл:

– Хочешь что-нибудь добавить?

– Думаю, что за человек этот самый Ронни Уилсон… – проговорила она. – Может быть, в данный момент он наш подозреваемый номер один.

Грейс вытащил изо рта жвачку, бросил в стоявшую под ногами жестянку, кивнул:

– Согласен. Только надо больше разузнать о нем и о его жене, об их совместной жизни. Посмотрим, не отыщется ли мотив. Была ли у него любовница? А у нее любовник? Что-то можно будет исключить.

– Исключите невозможное, и останется истина, пусть даже самая неправдоподобная, – вставил Норман Поттинг.

Последовал краткий миг молчания. Что и говорить, Поттинг чертовски гордился собой.

Белла Мой, взглянув на него, язвительно заметила:

– Это Шерлок Холмс сказал. Очень хорошо, Норман. Вы с ним практически из одного поколения.

Грейс предупредительно посмотрел на нее, но она лишь пожала плечами и съела очередную конфетку. Он обратился к Эмме Джейн Бутвуд:

– А ты составь фамильное древо Уилсонов.

– Собственно, я должен кое о чем доложить, – сказал Норман Поттинг. – Ронни Уилсон привлекался.

– Давно? – уточнил Грейс.

– Да. Он частенько имел дело с суссекской полицией. В первый раз засветился в восемьдесят седьмом году. Работал на какого-то сомнительного дилера, торговавшего подержанными автомобилями. Они отлавливали списанные машины, собирали заново и толкали.

– И что? – спросил Грейс.

– Двенадцать месяцев качалки на мочалке. Потом снова вынырнул.

– Извини, – перебила его Белла Мой, – как ты сказал: «качалки на мочалке»?

– Да, ваше великолепие. – Поттинг изобразил петлю на шее. – Отложенное наказание.

– Можно надеяться, что ты когда-нибудь начнешь говорить на понятном всем нормальным людям языке? – возмутилась она.

Поттинг заморгал:

– Я думал, здесь все понимают рифмованный сленг кокни.[10] Так говорят преступники.

– В фильмах пятидесятых годов, – отрезала Белла. – Преступники твоего поколения.

– Перестань, – мягко одернул ее Грейс.

Белла молча пожала плечами.

– В девяносто первом году, – продолжал Поттинг, – Терри Биглоу загремел на четыре года. Альфонс, который обдирал старых леди до липки. – Он прервался, глядя на Беллу. – Альфонс. Ясно? Я не французов имею в виду.

– Знаю, кто такой альфонс, – сказала она.

– Хорошо. Ронни Уилсон с ним работал. Шел как соучастник, но проныра адвокат отмазал, благодаря каким-то формальным погрешностям. Я разговаривал с Дэйвом Гейлором, который вел дело.

– Уилсон работал с Терри Биглоу? – переспросил Грейс.

Всем сидевшим за столом была известна фамилия Биглоу. Одно из самых старых преступных семейств, обосновавшихся в городе. Три поколения, занятые самой разнообразной деятельностью, начиная с торговли наркотиками, кражи антиквариата, поставки девушек по вызову и заканчивая давлением на свидетелей. Чистая головная боль во всех ее проявлениях.

Грейс взглянул на Лиззи Мантл:

– Похоже, ты права. Этого вполне достаточно, чтоб объявить его подозреваемым.

Элисон Воспер понравится, думал он. Ей всегда нравится фраза: «У нас есть подозреваемый». И она, в свою очередь, хорошо будет выглядеть в глазах своего босса, главного констебля. А когда ее босс рад, и она тоже радуется.

А когда она радуется, то оставляет Грейса в покое.

11 сентября 2001 года

Освежившись после душа, смывшего с волос серую пыль и отчасти помогшего протрезветь, Ронни улегся на розовое махровое покрывало с двумя прожженными дырками. В комнате за тридцать долларов за ночь изголовье у кровати не предусмотрено, поэтому он уткнулся затылком в голую стенку, глядя новости на мутном экране отработавшего свой срок телевизора и куря сигарету.

Наблюдал, как два самолета опять и опять врезаются в башни-близнецы. Горит Пентагон. Мрачное лицо мэра Джулиани, прославляющего нью-йоркскую полицию и пожарных. Мрачное лицо президента Буша, объявляющего войну терроризму. Мрачные лица серых призраков.

Тусклые низковольтные лампочки в комнате усугубляли общую мрачную атмосферу. Пришлось раздвинуть унылые шторы, за которыми открывался вид на стену соседнего дома. В этот момент весь мир за стенами маленькой комнатки был унылым и мрачным.

Однако, несмотря на головную боль после выпитой водки, Ронни не чувствовал уныния. Потрясение от увиденного, от того, что натворили те самые самолеты, – да. Но здесь, в этой комнатке, он в безопасности. Может предаться своим мыслям.

Нельзя не понять, что сама собой представилась возможность, которая бывает раз в жизни. Не беда, что в номере «Дабл-ю» много чего осталось – билеты на самолет, паспорт, белье. Его это не огорчает, а радует.

Ронни посмотрел на мобильник, в тысячный раз убедился, что аппарат выключен. Охваченный паранойей, он все боялся, чтобы телефон самовольно опять не включился. Чтобы с другого конца не донесся радостный вопль Лоррейн или, скорее, ругань за то, что не звонит.

Что-то шмыгнуло по полу – темно-коричневый таракан длиной почти в полдюйма. Известно, что тараканы – одни из немногих живых существ, способных пережить ядерную войну. Достигли совершенства в процессе эволюции. Выживают те, кто лучше приспосабливается.

Что ж, это он тоже умеет. И теперь, когда план обрел форму, он точно знает, каким должен быть первый шаг.

Ронни пошел к мусорному ведру, вытащил из него пластиковый пакет. Взял из кейса красную папку и положил туда, считая, что его вряд ли ограбят на улице из-за пластикового мешка. Постоянно таскать за собой кейс с чемоданом рискованно. Он остановился, прислушался. Передавали сообщение, которое интересует его сейчас больше всего. В очередной раз повторили, что все гражданские рейсы в Америку и из Америки отменяются. На неопределенное время.

Идеально.

Он схватил пиджак и вышел из комнаты.

В 18:45 начинало темнеть, но дневной свет еще не ушел, когда Ронни, помахивая пакетом, шел назад по своим же следам к оживленной центральной улице с пешеходным мостом над железнодорожными рельсами.

Он так ничего и не ел после завтрака, однако не был голоден. Сначала надо сделать дело.

К его облегчению, контора с почтовыми ячейками еще была открыта. Он перешел на другую сторону улицы и шагнул в дверь. Справа на всей стене от пола до потолка располагались металлические ящики хранения. В дальнем конце все тот же длинноволосый молодой человек, которого он видел раньше, сидит за компьютером. Слева в очереди к прилавку стоят три человека. Первый – мужчина в жесткой белой шляпе и хлопчатобумажном комбинезоне – протягивает банковскую расчетную книжку какого-то непонятного образца и получает кучу банкнотов. За ним пристроилась мрачная старушка в джинсовой юбке, за ней нервная, взвинченная девушка с длинными оранжевыми волосами глядит по сторонам остекленевшим взором и потирает руки.