– Нет, Подразделение существовало, – упрямо заявила Ванесса.

– Если бы мистер Райс не рассказал вам о Подразделении, как бы вы о нем узнали?

– Вы забыли про послужные списки в сейфе.

– Пожалуйста, ответьте на мой вопрос, мисс Келлер, – терпеливо попросил Киркпатрик. – Если бы мистер Райс не рассказал вам про Подразделение, знали бы вы о его существовании?

– Нет.

– В бумагах, которые вы достали из сейфа отца, есть упоминание о Подразделении?

– Нет, но послужной список Карла лежал вместе с остальными.

– Могло ли иметься вполне невинное объяснение наличия у генерала Уингейта этих документов? Не имеющее никакого отношения к суперсекретной группе убийц?

Ванесса покачала головой. Она еле сдерживала возбуждение.

– Мой отец – убийца. Он приказал Карлу убить Эрика Гласса из-за этих документов.

– Вы не можете представить эти бумаги в суде, не так ли?

– Они у отца, если он их уже не уничтожил.

Брендан взглянул на судью:

– Не прикажете ли вы мисс Келлер ответить на мой вопрос?

– Мисс Келлер, вам не разрешено спорить с прокурором. Если вы желаете что-то сказать, пусть это сделает ваш адвокат. Понятно?

– Да, – неохотно согласилась Ванесса.

– Вы хотите, чтобы судебный репортер прочитал вам вопрос?

– Не нужно. – Ванесса повернулась к прокурору: – Нет, мистер Киркпатрик, у меня нет этих документов.

– Мисс Келлер, а вам никогда не приходило в голову, что мистер Райс мог убить конгрессмена Гласса из ревности, решив, что вы любовники?

– Я этому не верю. Вы не знаете моего отца и понятия не имеете, на что он способен.

– Вы когда-нибудь видели, чтобы ваш отец кого-нибудь убил? – спросил Киркпатрик.

Ванесса поколебалась.

– Так видели?

– Нет.

– Вы когда-нибудь слышали, как он отдает приказание убить кого-то?

– Нет, – тихо ответила Ванесса.

– Ваш отец когда-нибудь причинял вам вред?

– Он меня похитил.

– Или спас вас из рук человека, который считается признанным массовым убийцей?

Ванесса с ненавистью посмотрела на прокурора:

– Мой отец засадил меня в психушку. – Ее глаза пылали ненавистью, тело напряглось. – Он держал меня в одурманенном состоянии в течение года, только чтобы заставить молчать.

– Или чтобы помочь вам. Врачи в больнице поставили диагноз, когда вы там находились?

– Они только выполняли его указания.

– Врачи вам это говорили?

– Нет.

– Вы когда-нибудь слышали, чтобы ваш отец отдавал такое распоряжение?

– Для этого он слишком умен. Он постоянно твердит, как сильно он меня любит, как ему больно помещать меня в лечебницу. И всегда при свидетелях. Он злокозненный, но умный.

– Или очень заботливый, мисс Келлер, очень заботливый. У меня больше нет вопросов, ваша честь.

– Он сделал из меня дуру, – сказала Ванесса Эми, сидевшей рядом с ней в комнате для присяжных заседателей во время перерыва в слушании.

– Брендан – прекрасный юрист. Он знает, что вы полагаетесь только на слова Карла, утверждая, что Подразделение существует.

– А как насчет убийства доктора Френча и его жены?

– Брендан не верит ни вам, ни Карлу. Он считает, что Карл убил обоих и что вы его покрываете.

– Карл спас вам жизнь. Что Киркпатрик думает об этом?

– Он думает, что люди вашего отца пришли ко мне в дом, разыскивая вас и Карла, и что он убил и их, и полицейских. С таким объяснением у Брендана в деле все сходится.

Ванесса покачала головой:

– У нас нет никакого шанса, не так ли?

– Простите, но я предупреждала вас, что именно так все и будет. Вы – бывшая пациентка психиатрической больницы, а ваш отец – национальный герой. К тому же вы уж слишком открыто демонстрируете к нему ненависть, а это сильный мотив, чтобы лгать и искажать правду.

– До сих пор ничего не слышно от Хобсона? – спросила Ванесса.

– Нет.

– Я знала, мне никогда его не победить. Он всегда выигрывает.

Она закрыла глаза и откинула голову назад. Ее боль была настолько острой, что у Эми сердце разрывалось от сочувствия, но Вергано не знала, как избавить ее от этой боли. Они проиграли, и Ванесса с Райсом отправятся в тюрьму на долгий срок.

После того как Эми Вергано сказала, что ей нечего добавить, Брендан Киркпатрик начал дело по обвинению с допроса доктора Ганетта и других людей, которых держали под дулом пистолета в больнице. Незадолго до полудня судья Веласко объявил перерыв до двух часов.

Направляясь в офис окружного прокурора на шестом этаже, Киркпатрик несколько приуныл. Обычно после удачного перекрестного допроса настроение у него бывало великолепным, но разделаться с Ванессой Келлер оказалось слишком легко. Ее безумная вера в существование мифической тайно: армии генерала Уингейта была порождением ненависти и глубокой душевной болезни, а ему не нравилось нападать на больную и запутавшуюся женщину.

– Мистер Киркпатрик, – окликнула его секретарша, – у меня важное сообщение от мистера Стэмма по поводу вашего слушания о залоге. Он потребовал, чтобы я передала вам его сразу же, как вы выйдете из зала суда.

Джек Стэмм, окружной прокурор графства Малтномах, был боссом Киркпатрика. Брендан взял у секретарши листок. Когда он прочитал записку, на его лице появилось смятение. Ему даже захотелось пойти в офис к боссу и потребовать объяснений или указаний, но текст был предельно ясен. Ему было приказано делать то, что велено, не задавая вопросов.

Брендан прошел по узкому коридору, который начинался от приемной и тянулся до обширного помещения, где трудились помощники окружного прокурора и их подчиненные. Генерал Уингейт ждал в конференц-зале, два солдата секретной службы охраняли дверь. Они обыскали Брендана и его кейс, прежде чем пропустить его.

Как только открылась дверь и помощник прокурора вошел, бледно-голубые глаза генерала тут же остановились на нем. Мистер Макдермотт вернулся сюда, как только Ванесса кончила давать показания, чтобы доложить боссу, что сказали Карл Райс и его дочь. В конце стола сидел плотный, мускулистый человек в кожаном пиджаке, который, не стесняясь, дал помощнику прокурора возможность увидеть, что он вооружен. С того момента как Киркпатрик вошел в комнату, этот человек не спускал с него глаз.

Генерал все еще подстригал свои волосы с проседью на армейский манер. На нем были белая шелковая рубашка и брюки от темно-серого костюма. Пиджак аккуратно висел на спинке стула.

Уингейт выглядел расстроенным.

– Брюс рассказал, что вы довольно жестко обошлись с Ванессой.

– Моя работа – выиграть слушание о залоге. Но могу вас уверить, удовольствия мне это не доставило.

Генерал вздохнул:

– Я знаю, вы выполняли свои обязанности, но мне всегда больно, когда больно Ванессе. У вас есть дети, мистер Киркпатрик?

– Нет, – ответил Брендан. Выражение его липа не изменилось, но сердце заныло. Они с женой только начали говорить о детях незадолго до ее смерти.

– Дети – нечто удивительное, но они спутывают все ваши чувства. Каждый пустяк, который они делают, приносит вам или радость, или боль. Как ни печально, за долгие года Ванесса принесла мне мало радости. И все же я не могу видеть, как она страдает.

– Тогда я очень сожалею, но мне нужно сообщить, что вам придется давать показания.

– Наверняка в этом нет необходимости, после того как вы расправились с Карлом и Ванессой. Разве у судьи могут быть сомнения насчет их вменяемости? Он должен понять, что Ванесса чересчур иррациональна, чтобы ее можно было отпускать под залог.

– Генерал Уингейт, если я что и уяснил за многие годы моей работы, так это никогда не пытаться предсказать, как поведет себя судья в тех или иных обстоятельствах. Мне доводилось наблюдать в залах суда самые сумасбродные решения, так что наверняка я знаю только одно – всегда надо прикрыть свою задницу. Кроме того, я хочу, чтобы вы рассказали судье, почему вы привезли дочь в свой дом и что случилось, когда туда ворвался Райс. Еще я думаю, что вам необходимо опровергнуть предположения Райса насчет секретного Подразделения, которым вы якобы руководили, когда работали в агентстве по координации разведывательных данных.