1 марта 1873 Д. Ф. Тютчевой* Вот свежие тебе цветы В честь именин твоих, — Еще цветы я рассылаю, А сам так быстро отцветаю. Хотелось бы собрать пригоршню дней, Чтоб сплесть еще венок Для именинницы моей. 19 марта 1873
"Чертог твой, спаситель, я вижу украшен…"* Чертог твой, спаситель, я вижу украшен, Но одежд не имею, да вниду в него. Между 2 и 4 апреля 1873 17-е апреля 1818* На первой дней моих заре, То было рано поутру в Кремле, То было в Чудовом монастыре, Я в келье был, и тихой и смиренной, Там жил тогда Жуковский незабвенный. Я ждал его, и в ожиданье Кремлевских колколов я слушал завыванье. Следил за медной бурей, Поднявшейся в безоблачном лазуре И вдруг смененной пушечной пальбой, — Все вздрогнули, понявши этот вой. Хоругвью светозарно-голубой Весенний первый день лазурно-золотой Так и пылал над праздничной Москвой. Тут первая меня достигла весть, Что в мире новый житель есть И, новый царский гость в Кремле, Ты в этот час дарован был земле. С тех пор воспоминанье это В душе моей согрето Так благодатно и так мило — В теченье стольких лет не измен‹яло›, Меня всю жизнь так верно провожало, — И ныне, в ранний утра час, Оно, всё так же дорого и мило, Мой одр печальный посетило И благодатный праздник возвестило. Мнилось мне всегда, Что этот раннего событья самый час Мне будет на всю жизнь благим предзнаменованьем, И не ошибся я: вся жизнь моя прошла Под этим кротким, благостным влияньем. И милосердою судьбою Мне было счастье суждено, Что весь мой век я ‹над собою› Созвездье видел всё одно — Его созвездие, — и будь же до конца оно Моей единственной звездою И много-много раз Порадуй этот день, и этот мир, и нас… 17 апреля 1873 Императору Александру II* Царь благодушный, царь с евангельской душою, С любовью к ближнему святою, Принять, державный, удостой Гимн благодарности простой! Ты, обнимающий любовию своей Не сотни — тысячи людей, Ты днесь воскрыльями ея Благоволил покрыть и бедного меня, Не заявившего ничем себя И не имевшего на царское вниманье Другого права, как свое страданье!.. Вниманьем благостным своим Меня призреть ты удостоил И, дух мой ободрив, ты успокоил… О, будь же, царь, прославлен и хвалим, Но не как царь, а как наместник бога, Склоняющего слух Не только к светлым легионам Избранников своих, небесных слуг, Но и к отдельным одиноким стонам Существ, затерянных на сей земле, И внемлющего их молитвенной хвале. Чего же, царь, тебе мы пожелаем? Торжеств ли громких и побед? От них тебе большой отрады нет! Мы лучшего тебе желаем, А именно: чтобы по мере той, Как призван волей ты святой Здесь действовать, в печальной сей юдоли, Ты сознаваем был всё более и боле Таким, каков ты есть, Как друг добра нелицемерный… Вот образ твой, и правильный и верный, Вот слава лучшая для нас и честь! Апрель 1873 Бессонница (Ночной момент)* Ночной порой в пустыне городской Есть час один, проникнутый тоской, Когда на целый город ночь сошла И всюду водворилась мгла, Всё тихо и молчит; и вот луна взошла, И вот при блеске лунной сизой ночи Лишь нескольких церквей, потерянных вдали, Блеск золоченых глав, унылый, тусклый зев Пустынно бьет в недремлющие очи, И сердце в нас подкидышем бывает И так же плачется и так же изнывает, О жизни и любви отчаянно взывает. Но тщетно плачется и молится оно: Всё вкруг него и пусто и темно! Час и другой всё длится жалкий стон, Но наконец, слабея, утихает он. Апрель 1873 "Хоть родом он был не славянин…"*
Хоть родом он был не славя́нин, Но был славянством всем усвоен, И честно он всю жизнь ему служил, Он много действовал, хоть мало жил, И многого ему принадлежит почин — И делом доказал, что в поле и один Быть может доблестный и храбрый воин. |
