‹1835› "С поляны коршун поднялся…"* С поляны коршун поднялся, Высоко к небу он взвился; Всё выше, дале вьется он — И вот ушел за небосклон! Природа-мать ему дала Два мощных, два живых крыла — А я здесь в поте и в пыли. Я, царь земли, прирос к земли!.. ‹1835›
"Какое дикое ущелье!.."* Какое дикое ущелье! Ко мне навстречу ключ бежит — Он в дол спешит на новоселье, — Я лезу вверх, где ель стоит. Вот взобрался́ я на вершину, Сижу здесь радостен и тих — Ты к людям, ключ, спешишь в долину, — Попробуй, каково у них! ‹1835› "Всё бешеней буря, всё злее и злей…"* «Всё бешеней буря, всё злее и злей, Ты крепче прижмися к груди моей». — «О милый, милый, небес не гневи, Ах, время ли думать о грешной любви!» — «Мне сладок сей бури порывистый глас, На ложе любви он баюкает нас». — «О, вспомни про море, про бедных пловцов, Господь милосердый, будь бедным покров!» — «Пусть там, на раздолье, гуляет волна, В сей мирный приют не ворвется она». — «О милый, умолкни, о милый, молчи, Ты знаешь, кто на́ море в этой ночи?» И голос стенящий дрожал на устах, И оба, недвижны, молчали впотьмах. Гроза приутихла, ветер затих, Лишь маятник слышен часов стенных, — Но оба, недвижны, молчали впотьмах, Над ними лежал таинственный страх… Вдруг с треском ужасным рассыпался гром И дрогнул в основах потрясшийся дом. Вопль детский раздался, отчаян и дик, И кинулась мать на младенческий крик. Но в детский покой лишь вбежала она, Вдруг грянулась об пол, всех чувств лишена. Под молнийным блеском, раздвинувшим мглу, Тень мужа над люлькой сидела в углу. Между 1831 и апрелем 1836 "Пришлося кончить жизнь в овраге…"* ‹Из Беранже› Пришлося кончить жизнь в овраге: Я слаб и стар — нет сил терпеть! «Пьет, верно», — скажут о бродяге, — Лишь бы не вздумали жалеть! Те, уходя, пожмут плечами, Те бросят гривну бедняку! Счастливый путь, друзья! Бог с вами! Я и без вас мой кончить век могу! Насилу годы одолели, Знать, люди с голода не мрут. Авось, — я думал, — на постели Они хоть умереть дадут. Но их больницы и остроги — Всё полно! Силой не войдешь! Ты вскормлен на большой дороге — Где жил и рос ‹?›, старик, там и умрешь. Я к мастерам ходил сначала, Хотел кормиться ремеслом. «С нас и самих работы мало! Бери суму да бей челом». К вам, богачи, я потащился, Грыз кости с вашего стола, Со псами вашими делился, — Но я, бедняк, вам не желаю зла. Я мог бы красть, я — Ир * убогой, Но стыд мне руки оковал; Лишь иногда большой дорогой Я дикий плод с дерев сбивал… За то, что нищ был, между вами Век осужден на сиротство… Не раз сидел я за замками, Но солнца свет — кто продал вам его? Что мне до вас и вашей славы, Торговли, вольностей, побед? Вы все передо мной не правы — Для нищего отчизны нет! Когда пришлец вооруженный Наш пышный город полонил, Глупец, я плакал, раздраженный, Я клял врага, а враг меня кормил! Зачем меня не раздавили, Как ядовитый гад какой? Или зачем не научили — Увы! — полезной быть пчелой! Из ваших, смертные, объятий Я был извержен с первых ‹лет›, Я в вас благословил бы братии, — Днесь при смерти бродяга вас клянет! Между 1833 и апрелем 1836 "Из края в край, из града в град…"* Из края в край, из града в град Судьба, как вихрь, людей метет, И рад ли ты или не рад, Что нужды ей?.. Вперед, вперед! Знакомый звук нам ветр принес: Любви последнее прости… За нами много, много слез, Туман, безвестность впереди!.. «О, оглянися, о, постой, Куда бежать, зачем бежать?.. Любовь осталась за тобой, Где ж в мире лучшего сыскать? Любовь осталась за тобой, В слезах, с отчаяньем в груди… О, сжалься над своей тоской, Свое блаженство пощади! Блаженство стольких, стольких дней Себе на память приведи… Всё милое душе твоей Ты покидаешь на пути!…» Не время выкликать теней: И так уж этот мрачен час. Усопших образ тем страшней, Чем в жизни был милей для нас. Из края в край, из града в град Могучий вихрь людей метет, И рад ли ты или не рад, Не спросит он… Вперед, вперед! |
