– Да, Менгли, хватит! Побереги лучше свою ярость для Хазрея!

– Ладно, Андроник-яме, ладно! Но это не значит, что завтра я никого из них не убью.

– Вот и хорошо. Но это не значит, что я завтра позволю тебе этого сделать! - у Андроника был большой опыт усмирения пьяных воинов. Сейчас Менгли-Дубрей от пьяных айсаров совсем не отличался. Разве только он немного быстрее успокоился, чем воин-федерат.

Менгли-Дубрей опустил меч и развернул коня, направив его прочь из форта. А вот Андроник спешился. Поднялся лёгкий ветер, отчего плащ дрункария развевался на ветру. Всё это придавало Андронику героический вид. Ласкарий хмыкнул, решив воспользоваться этим.

– Воины! Только что мы овладели "неприступным", - раздался дружный хохот, - фортом. Мы не потеряли ни одного воина, зато сколько всего приобрели! С этого дня Ипартафар уже не будет спать спокойно, потому что я приступаю к исполнению мечты аркадского народа. Мечты о мести, мечты о том, как сандалии легионеров снова будут ступать по этим землям! - раздался гул одобрения.

– За империю! - проорал Валент.

– За империю! - подхватили все воины, что собрались во внутреннем дворике форта.

Андроник даже испугался, что эти крики могут раньше времени сообщить Менгли-Хазрею об их присутствии. Но ветер в тот день дул прямо на горы, относя все звуки прочь от города. Аркар был вместе со своими детьми...

Между тем легионеры уже проникли в башню, обыскивая внутренние помещения. Из казарм выгнали спрятавшихся там партафцев, которые, растеряв последнюю гордость, умоляли оставить им жизнь.

Легионеры лишь обещали им лёгкую смерть: после "казни" пленных в прошлом бою, аркадцы готовились перерезать и этих. Андроник же тем временем раздумывал. С одной стороны, слишком уж близко был Ипартафар, и пленные в любой момент могли сбежать и предупредить гарнизон о войске Ласкария. С другой стороны, партафцы могли оказаться полезными, помогая взять другие форты. А вот когда все они падут, Ипартафар будет обречён. Андроник сомневался, что у Менгли-Хазрея больше воинов, чем у аркадцев, тем более усиленных ватагами горцев.

– Так, Ибрагим, сможешь допросить этих?

– Да, камандир! А патом их всех перерезать? - Ибрагим держал свою руку на ручке кинжала.

– Нет, я ещё не решил, что с ними делать.

– Тагда эти гяуры скажут мне всё! - и он обратился к толпе пленных, которых легионеры согнали в центр внутреннего двора. - Что у них спросить? - Ибрагим постепенно избавлялся от горского акцента, чему помогало постоянное общение с легионерами.

– Спроси, сколько воинов в гарнизоне Ипартафара, что там сейчас творится, и с кем они ведут войну. Помнишь, нам об этом говорил пленник в прошлый раз?

– Тот гяур был просто глупым бараном! - Ибрагим снова повернулся к пленным, обращаясь к ним на партафском языке. Двое или трое из партафцев начали отвечать, перебивая друг друга.

– Ани гаварят, что в городе двадцать тысяч воинов. Воины Аббаса, этого трусливого шайтана, сражаются с бойцами Хазрея и ещё какими-то гяурами. Ани гаварят, что посланы шайтаном! Вах, надо резать и этих гяуров, савсем глупые стали!

– Подожди, убить этих мы всегда успеем. А что это за другие гяуры?

– Сейчас узнаю, - Ибрагим прикрикнул на пленных. Целых семеро начало наперебой отвечать. - Ани гаварят, что те гяуры пришли с юга, но не с гор, а из леса. Вроде мстить хатят, вах! Может, надо объединиться с ними? Вдвоём легче поймать волка, чем аднаму!

– А ты не думаешь, что второй охотник может забрать этого волка себе? - Андронику даже стало интересно, кто это по души партафцев пришёл.

Они вполне могли стать союзниками аркадцев, если, конечно, не начнут войну и с ними. Только вот это вполне могли оказаться тарны, они же тоже жили на юге, или тайсары. Был, конечно, ещё один народ, но о нём Андроник старался не думать, слишком опасным мог быть просто интерес стороны к этой войне.

– Валент, прикажи разбивать лагерь в этом форте и поблизости, а ещё собери тысячу айсаров, горцев и легионеров. Желательно, чтобы там были и лучники, а также тараны и лестницы. Я собираюсь повторить шутку с партафским командиром ещё пару раз, а если не получится, то взять форты штурмом. Если все остальные охраняются так же, как и этот, то уже к вечеру Ипартафар будет окружён.

– Будет исполнено, иллюстрий! - Валент поклонился и отправился к центурионам и легатам сообщить приказ Андроника.

– Иовиан?

– Да, дрункарий! Славно мы их тут прижали! - Иовиан улыбнулся.

– Сколько взято пленных, сколько партафцев убито, сколько наших погибло? Уже посчитали?

– А то как же! Сотня пленных, сорок партафцев убито. А наших всего-то десяток погиб, причём семеро - горцы.

– Эх, если бы с такой лёгкостью можно было взять Ипартафар... А пока что тебе надо всех пленных в казармы отвести и приставить айсаров в охрану. Всё ясно?

– Да, иллюстрий! Всё будет сделано!

Между тем воины всё продолжали выходить из туннеля к форту, заполняя все свободные площадки. И вот тогда-то у Андроника созрел окончательный план по захвату окружающих Ипартафар укреплений. Дрункарий собрал всех воинов, что присоединились к ним в Ефратисии, и разделил их на две части. Таких набралось восемьдесят человек, слишком дорого новобранцы заплатили, чтобы стать настоящими легионерами...

Так вот, к этим частям он присоединил ещё по восемь десятков воинов, велев им прятаться, пока легионеры из Ефратисия не войдут в форты. Недавний бой показал, что здесь слишком уж сильно доверяют говорящим на партафском языке, да ещё одетым в доспехи "бессмертных". Это можно было использовать.

Андроник разослал отряды в разные стороны. Благо пейзаж и строители фортов способствовали этому: все пятнадцать небольших крепостей находились практически на одной линии окружности, и не составляло большого труда пройтись по ним. Особенно штурмовым отрядам.

Андроник не решился снова воспользоваться Менгли-Дубреем, однако с радостью увидел его в том же отряде, в котором был и сам. В другой отряд он назначил командиром Константа, кое-как знавшего партафский язык. И вот представление началось.

Командир первого форта, к которому подошёл отряд Андроника, удосужился-таки выставить постовых на стены. Но они не особо и помогли: снова сработал трюк с ложным донесением от Менгли-Хазрея. И снова гарнизон не успел подать дымовой сигнал соседям и Ипартафару, да и айсары-штурмовики обошлись без лишнего шума. Здесь Андроник приказал перерезать всех пленных, которых набралось две сотни, и послал гонца к Валенту, чтобы тот прислал легионеров для занятия укрепления. Ласкарий решил сразу же закрепиться в эти горах.

Лучше всех себя показал в тот день Менгли-Дубрей: он резал и рубил партафцев с яростью, не присущей даже аркадским фанатикам, сжигавшим волшебников. Андроник только тогда понял слова одного из ксариатских императоров, что самые злейшие враги - это соотечественники и ближайшие родственники. Во всяком случае, они становятся таковыми в некоторых случаях.

Теперь же Менгли-Дубрей в каждом убитом соотечественнике видел виновника разрухи в родной стране и причину всех проблем Партафы. Но даже не задумывался, что с каждой смертью причиняет ей ещё больше бед. Андроник для себя решил, что случись в Аркадской империи гражданская война или взойди на трон новая династия, он уедет в Единое княжество: только там на всём Огнароне сохранились ксариатские традиции. Даже намного лучше, чем в Аркадии. Со своими соотечественниками Ласкарию воевать очень не хотелось.

Между тем прибыл гонец от Константа: он успел захватить почти все форты, кроме прикрывавшего дорогу. Легат не решался штурмовать Аль-Мугар. Просто у столицы с придорожными фортами, как сказал Менгли-Дубрей, было постоянное сообщение гонцами, да и посты должны были стоять на всём протяжении дороги, до самого султанского дворца. Но Андроник и тут нашёл выход...

Зимой ночи наступали намного быстрее, особенно в горах. Солнце уже почти скрылось за склонами гор, когда на дороге показался отряд всадников, подъехавших к воротам.