Эбби не могла в такое поверить — у Лизы всегда кто-то был, а иной раз и не один.

— Джек рассказывал, у них была жуткая ссора и Лиза выставила его на улицу босиком, — сказал Кэл с кривой усмешкой. — Он, бедолага, даже подумал, что придется топать по снегу в носках, но потом вслед полетели и унты.

Что там она говорила Кэлу несколько минут назад? Лиза может поступать неразумно, но она не злой человек…

Она почему-то вспомнила, как однажды они играли в прятки с соседскими мальчишками. Лиза уговорила ее спрятаться в багажнике машины родителей мальчиков. Лизе тогда было всего шесть, а Эбби восемь, но она уже привыкла подчиняться более подвижной и энергичной младшей сестре и поэтому тут же не колеблясь залезла внутрь.

Как только крышка багажника захлопнулась, она сжалась от страха. В кромешной тьме она не увидела даже собственную руку, которую поднесла к лицу. В нос бил сладковатый запах машинного масла. С улицы не долетало ни звука — ни голосов искавших ее мальчишек, ни даже шума транспорта на дороге.

Ее начало трясти, ей хотелось стучать по крышке и кричать, чтобы ее выпустили, но она знала, что Лиза никогда не простит ее за то, что она выдала свое местонахождение. Какое-то время она лежала, свернувшись калачиком, и тихо плакала: слезы текли по лицу и попадали прямо в рот, но потом, измученная, уснула.

Она еще больше испугалась, когда проснулась. В панике попыталась открыть крышку, изо всех сил толкая ее кулаками и ногами, но никто ее не слышал, никто не спешил на помощь. Как Эбби позже узнала, Лиза сказала отцу, где она, только через три часа. Достав из багажника несчастную, мокрую от слез Эбби, он накинулся на Лизу и так на нее кричал, что лицо у него покраснело, а вены на лбу страшно вздулись.

Лизе до конца недели разрешали выходить из комнаты только поесть и в туалет, но в первую же ночь, когда родители уснули, она потихоньку проникла в комнату Эбби. Она принесла ей свою любимую игрушку — набитую тряпками лошадку по имени Мягкое Копытце, к которой никогда не разрешала даже притрагиваться. Маленькое личико сморщилось, и она горько заплакала.

— Папа говорит, что я очень плохая девочка и что я больше не должна так поступать, но ведь они тебя так и не нашли, хотя ты была прямо перед их носом… Я не хотела тебя обидеть, честное слово, не хотела… Я не хотела, чтобы ты плакала…

Стало очень грустно. Лизе нужен был брат — этакий маленький разбойник, который бы бесстрашно реагировал на все ее выходки и не терпел бы молча, как Эбби.

— Эбби!

Его голос резко вернул ее в настоящее. Кэл наклонился вперед, глядя на нее с некоторой настороженностью.

— Насчет Лизиной страховки.

— О Господи, Кэл…

— Лиза указала в страховке, что в случае ее смерти деньги получаешь ты.

Кэл настоял на том, чтобы проводить ее до дома. Как будто она не в состоянии сама туда дойти! Но возражать не было сил: в ушах шумело, руки были словно резиновые.

Если бы она страховала свою жизнь, назвала бы она сестру в завещании? Конечно нет. Она бы завещала деньги матери. Или своему шефу Хью. Она бы скорее вписала в завещание Холли — секретаршу, регистрирующую посетителей в их компании, но сестре не оставила бы ни пенни.

Прямо у входа стояла машина Демарко, из которой вылез Уэйдинг, когда они подошли ближе. Кажется, с ней собираются побеседовать сотрудники Бюро расследований штата. Он может отвезти ее на место. Это в школе, там ее ожидают Демарко и какой-то сержант из Фэрбенкса.

— Вы не подождете несколько минут? — обратилась она к юноше. — Я должна вывести собаку.

Он кивнул и юркнул обратно в теплую машину.

— Ты уверена, что выдержишь? — наклонился к ней Кэл. — Ты такая бледная.

— Это мой обычный цвет.

— Если уверена…

Не успела Эбби открыть дверь, как оттуда, оттолкнув ее, пулей выскочил Моук. Он рычал, скалил зубы, казалось, готовый вцепиться в Кэла.

— Фу, Моук, фу! — закричала она.

Моук остановился как вкопанный буквально в десяти сантиметрах от его ног — шерсть дыбом — и глухо зарычал.

— Ничего себе! — Кэл уставился на собаку. Эбби похлопала ощетинившегося пса по загривку:

— Спокойно, Моук, свои.

Моук успокоился, обнюхал Кэла со всех сторон. Потом, не спуская с него глаз, отошел на пару шагов в сторону, деловито поднял лапу, после чего сосредоточенно заработал задними ногами, расшвыривая снег. Эбби не смогла удержаться от смеха.

— Ты находишь это смешным? Натравила тут на меня своего пса — я чуть инфаркт не получил.

— Прости. Не ожидала от него такого. До сих пор он вел себя как большая мягкая игрушка. Наверное, дело пошло на поправку. Впредь надо быть осторожней.

— Уж пожалуйста, — сказал он сухо. — А то он и поговорить с тобой не даст.

Он улыбнулся, в уголках глаз появились веселые морщинки. Это отозвалось резкой тянущей болью в низу живота, она отвернулась.

— Увидимся?

— Конечно.

По-прежнему улыбаясь, он с опаской обошел Моука и направился в сторону машины.

Эбби смотрела вслед. Сердце разрывалось на части, в горле стояли слезы. Опять вспомнилась их последняя ночь, как будто это было вчера. Природа словно специально выточила их тела друг для друга…

— Мисс Макколл! — Уэйдинг высунулся из машины.

Она вздрогнула.

— Вы готовы ехать?

Эбби кивнула. Моука, к величайшему его негодованию, она закрыла в доме.

В школе, куда они приехали, царила удивительная тишина. Наверное, она просто насмотрелась сериалов — ей казалось, что вокруг должны сновать следователи, шумно обсуждая всевозможные версии, постоянно звонить куда-то, бесконечно пить кофе, сосредоточенно жевать жвачку и беспрестанно курить, сопоставляя информацию и собранные факты. И наконец, должны найти ее сестру. Господи! Помоги им это сделать как можно скорее.

— А где все? — спросила она.

— Вот здесь… здесь и идет вся работа.

Он проводил ее все в ту же учительскую с побеленными стенами. Единственное, что указывало на то, что сейчас здесь занимались расследованием преступления, была специальная переносная доска, которую, едва она вошла, Демарко начала спешно поворачивать к стене. Она, правда, успела краем глаза заметить три колонки: „Версии — один, два, три“.

Три версии и всего два копа. Тому могло быть только одно объяснение — Аляска не располагает такими ресурсами, как Скотленд-Ярд или Полиция Майами.

Демарко закончила манипуляции с доской и повернулась к ней лицом, потом посмотрела на своего коллегу, снова на Эбби, словно не зная, как себя вести.

Взглянув на напарника Демарко, Эбби внутренне сжалась. Она видела этого человека совсем недавно, но тогда на его лице была двухдневная щетина, в руках пистолет, в глазах — враждебность. Сейчас это был гладко выбритый, деловой человек в отглаженных брюках и теплой рубашке темно-серого цвета.

— Виктор? — произнесла она неуверенно.

Он хмыкнул и подошел, протянув руку. Рукопожатие было крепким, он сдавил ее ладонь так, будто выжимал сок из яблока.

— Сержант Пегати.

Она вздрогнула. Кэл не слишком распространялся о родителях, но она смутно помнила, что его мать была из атапасков — североамериканских индейцев. Когда Кэл появился на свет, отец сменил военную форму на полицейскую.

— Вы отец Кэла?

Он коротко кивнул.

— Демарко помогает мне вести расследование.

Демарко выдавила улыбку, видимо, пытаясь как-то подбодрить Эбби, и, скрестив руки на груди, встала спиной к окну.

Виктор сел за стол и жестом указал ей на стул напротив. Эбби не пошевельнулась. Он откинулся на спинку стула и начал рассматривать свои пальцы.

— Мы бы хотели задать вам несколько личных вопросов.

Она едва удержалась, чтобы не спросить, предоставят ли ей адвоката — похоже, он ей точно понадобится, если учесть, что Виктор смотрит на нее, как кролик на удава. Про себя она удивлялась кардинальным изменениям в его внешности. И дело было не только в форме — он даже разговаривал по-другому.