Саймону Гесс также сказал, что с начала января перенес полет на более позднее время, на май. Дело было в том, что успехи англичан в Северной Африке и греков против итальянцев вряд ли могли заставить англичан покориться".

Как бы там ни было, эта политическая ситуация подходит ко всем названным датам: 21 декабря, 7, 10 и 18 января. Первого ощутимого успеха против Италии британцы добились, осуществив 11 ноября воздушный налет на итальянский флот в Таранто. 9 декабря генерал Уэйвелл предпринял наступление на итальянскую армию в Северной Африке, одержав 12-го числа первую существенную победу в Сиди Баррани; к 15-му итальянцев в Египте не осталось. Стремительно отступая, они тысячами сдавались в плен.

Таким образом, 21 декабря оказался не слишком благоприятным днем для полета в Великобританию с мирными инициативами. Даже если бы Гесс все равно стартовал в этот день, он едва ли раскрыл бы Кадену то, что держалось в Рейхе в строжайшей тайне. К 7 января, когда Гесс, с его собственных слов, предпринял первую попытку полета, ситуация в Северной Африке складывалась для членов Оси еще менее благоприятно. Версия Карла-Гейнца Пинча о "первой попытке" 10 января неправдоподобна по всем статьям. Обе стороны намеренно искажали обстоятельства полета; не имея сегодня документальных свидетельств того времени, трудно поверить всем этим рассказам о неудавшихся полетах. С другой стороны, легко предположить, что Гесс намеренно распускал слухи о неудачных попытках с тем, чтобы отвести подозрение от того факта, что утрясти дела с Британией немцы хотели до нападения на Россию — все именно так и было. Карл-Гейнц Пинч, вероятно, должен был поддержать версию Гесса, но поскольку он не знал, что Гесс сказал сэру Джону Саймону, в деталях появились разногласия.

В любом случае из продолжительных бесед Гесса с Хаусхофером и Хаусхофера с различными заинтересованными лицами, имевших место в начале 1941 года, а также по удивительному количеству папок британского министерства иностранных дел, не подлежащих обнародованию до 2017 года, ясно, что Гесс либо был не готов к полету, либо его первоначальный план подвергся изменениям.

Расстановка сил в мире в начале 1941 года характеризовалась шатким равновесием. В конце сентября 1940 года Япония с двумя другими странами Оси подписала трехсторонний пакт. В ноябре Рузвельт был повторно избран президентом Соединенных Штатов, победив соперника, выступавшего за политику изоляционизма. Его решимость помогать Британии, в первую очередь, для защиты самой Америки была хорошо известна и приписывалась немцами евреям в его окружении и администрации. С другой стороны, масштаб британских заказов на военное снаряжение, размещенных в Соединенных Штатах Америки, во много раз превосходил золотой и валютный запас Британии, что создавало для Черчилля дополнительные трудности. Этот факт служил доказательством правоты магнатов Сити, консервативных сановников, Ллойда Джорджа, Лидделла Харта и других, утверждавших, что единственным результатом войны будет разорение и финансовая зависимость Британской империи от Америки, что было равнозначно концу империи. Очевидное корыстолюбие американцев, взымавших плату за то, что рассматривалось как общее дело в борьбе с нацистским злом, только усиливало в этих кругах антиамериканские настроения. Ситуация облегчилась только в декабре с объявлением билля Рузвельта о ленд-лизе: системе военных поставок с возмещением издержек по джентльменскому соглашению после войны. Юридическую силу он обрел только в марте, однако не мог не отразиться на германском стратегическом мышлении. Само существование союза двух англоязычных держав и огромный потенциал американской промышленной мощи грозил поражением национал-социалистической Германии.

Тем временем решение Гитлера победить Великобританию за счет России превратилась в идефикс. В ноябре русский министр иностранных дел. Молотов, был приглашен в Берлин якобы для того, чтобы обсудить возможность присоединения России к тройственному союзу и создание антибританской коалиции, участники которой после падения Англии разделят ее империю между собой. Гесс был среди тех, кто встречался с Молотовым. При взгляде на сферу влияния, предназначавшуюся Советскому Союзу, в черновом варианте условий договора Риббентропа становится ясно, что это был явный обман. Менее чем через неделю после отъезда Молотова, когда Советское правительство еще не дало ответ на выдвинутые предложения, фон Вейцзекер отметил, что в верхах прозвучала фраза, что "навести порядок в Европе невозможно до тех пор, пока мы не ликвидируем Россию". В конце ноября генерал Паулюс из Генерального штаба начал первую фазу военной игры, репетируя восточное наступление. В первых числах декабря он приступил ко второй фазе игры "взятие линии Минск—Киев" и 18-го декабря после завершения финальной стадии перешел к захвату Москвы. Гитлер издал Директиву 21, известную под кодовым названием «Барбаросса»: к 15 мая 1941 года вооруженные силы должны были быть готовыми, чтобы в молниеносной кампании раздавить Россию.

Свои карты Гитлер открыл перед генералами в январе 1941 года: повторив раннее утверждение, что Британия возлагает основные надежды на Россию и Америку, он объяснил, что Иден является человеком, готовым договориться с Россией. Это соответствовало действительности, в свою очередь, Галифакс был таким ярым антибольшевиком, что без особой нужды с русским послом старался не встречаться. Поскольку вывести Британию из игры лишь силами Люфтваффе и подводных лодок было невозможно, продолжал Гитлер, в течение 1941 года Германия должна достаточно хорошо утвердиться на европейском континенте, чтобы быть готовой к продолжительной войне с Британией и Америкой. Япония уже дала свое согласие на сотрудничество. Решив русский вопрос, они дадут ей свободу действий по отношению к Великобритании на Дальнем Востоке. "Курс на радикальное решение ситуации на континенте. Чем быстрее тем лучше!" Тем временем на неопределенный срок была отложена операция "Морской лев" (вторжение в Британию), однако, чтобы ввести Англию в заблуждение, создавалась видимость подготовки.

Гитлер, предположительно, аналогичные аргументы привел и Гессу, который в любом случае, благодаря своему штабу по связи с вооруженными силами, был в курсе всех событий и планов. Из идеологических соображений он должен был приветствовать начало кампании против реального врага; и поскольку в стратегическом гении фюрера он не сомневался, это должно было лишь подстегнуть его решимость как можно скорее остановить братоубийственное кровопролитие в войне с британцами. Поэтому можно не сомневаться, что в тот момент он находился в достаточно восприимчивом состоянии ума, чтобы попасться в сети обмана, расставленные Стюартом Мензисом, Мастерменом и Тэром Робертсом.

Обману способствовал и сэр Дэвид Келли, британский посол в Берне. Было ли это сделано намеренно, или он действовал согласно инструкциям поддерживать контакт с немцами с целью сбора разведывательных данных, неизвестно; конечный результат был один. Так, агент Гиммлера и Риббентропа, принц Хоенлове, в декабре 1940 сообщил, что Келли отвел его в сторону и спросил, не передал ли он германским властям смысл их последнего разговора, состоявшегося в июле. Когда Хоенлове от прямого ответа уклонился, Келли, высокий мужчина с благородной внешностью" дипломат старой школы, сказал, что теперь пришел к мнению, что взаимопонимание между Британией и национал-социалистической Германией не было за гранью возможного. Однако он добавил, что не представляет, как британское правительство пойдет на переговоры с Германией, руководствуясь лишь ее обещаниями; все будет зависеть от того, какие гарантии готова дать Германия относительно эвакуации с завоеванных территорий. Как следует из его сообщения, Хоенлове ответил, что до заключения мира не может быть и речи об эвакуации германских войск с завоеванных территорий. На что Келли ответил молчанием. Из отчета о беседе Келли видно, что Хоенлове проявил интерес к тому, что британское правительство готово сесть с Гитлером за стол переговоров; он сказал, что Германия отдаст все, кроме Польши и Чехословакии. Как бы там ни было, общее впечатление, оставшееся у Хоенлове от беседы, не противоречило другим многочисленным рапортам, поступавшим в министерство Риббентропа: