— К джентльменам, — сказал он.

Его проводили в столовую, где сидели мужчины с сигарами и слушали Черчилля, находившегося в ударе. Увидев его, премьер-министр воскликнул:

— А теперь расскажите нам вашу забавную историю!

Гамильтон сказал, что предпочитает поговорить с ним наедине. Но Черчилль, по-видимому, решил, что его прежде стоит покормить, поскольку его усадили за стол и подали обед. Черчилль тем временем продолжил выступление. Он был в "потрясающей форме", как вспоминал Гамильтон, "все время отпускал шуточки", постепенно "все мужчины удалились, остался лишь премьер-министр и министр авиации, оказавшийся в числе гостей".

Тогда он и рассказал свою историю. Премьерминистр, как писал он впоследствии, "был ошеломлен". По словам Джеймса Дугласа-Гамильтона, Черчилль с пристрастием допытывался у герцога: "Не хотите ли вы сказать, что у нас в руках находится заместитель фюрера Германии?" Гамильтон ответил, что такое у него, во всяком случае, сложилось впечатление, и вытащил фотографии, взятые из бумажника Гесса. Изучив их, Черчилль и сэр Арчибальд Синклер пришли к выводу, что человек действительно "довольно похож на Гесса". Черчилль к этому времени начал проявлять признаки нетерпения. На вечер был намечен показ фильма.

— Ладно, Гесс или не Гесс, — сказал он, — я намерен смотреть братьев Маркс!

Дальнейшее обсуждение было отложено на более позднее время.

На другой день в 9.15 утра Черчилль выехал из Дичли. Был понедельник 12-го числа. Гамильтона он взял с собой. Они неслись на Даунинг-стрит "очень быстро", презрев все ограничения скорости. Среди обломков и дымящихся развалин, оставшихся после воздушного налета, совершенного в ночь прибытия Гесса, работали отряды полиции, пожарников и гражданской обороны. Пострадали Вестминстер-Холл, аббатство и парламент; Биг Бен продолжал показывать время и звонить в колокола, хотя его циферблат был поцарапан и усеян осколками. Полоса опустошения проходила по центральному Лондону, Флит-стрит и тянулась в Ист-Энд. Превратились в руины многие бесценные для английской истории монументы. Геринг остался бы доволен объемом нанесенного ущерба, поскольку запланировал все это заранее, чтобы подчеркнуть важность послания, доставленного Гессом.

Гамильтона проводили в переднюю дома номер 10, где ожидали министры, в это время Черчилль беседовал с Иденом. Джоку Кол виллу удалось перекинуться с герцогом словом, и, как запишет он впоследствии в дневнике, он узнал, что "пилотом нацистского самолета был Рудольф Гесс. Ничего столь фантастического прежде не случалось". Когда Гамильтона пригласили к Черчиллю, тот сказал, что хочет, чтобы как можно скорее провели опознание летчика; то есть он хотел получить убедительные доказательства того, что в руках у них находился Гесс, а не его «двойник». После этого Гамильтон вместе с Иденом отправился в министерство иностранных дел, там к ним присоединился Кадоган. Позже в своем дневнике он записал: "Разговаривал с А. и герцогом Гамильтоном, сказавшим, что это Гесс!"

Затем Кадоган послал за Стюартом Мензисом, чтобы осведомиться, не стоит ли послать в Глазго Айвона Киркпатрика, чтобы, как он выразился, "подвергнуть Гесса медицинскому осмотру". Киркпатрик с 1933 по 1938 годы был первым секретарем в британском посольстве в Берлине. Он не только часто встречался с Гессом, но и достаточно близко знал нацистов, в результате чего стал ярым противником политики «умиротворения». Тот факт, что Кадоган пригласил «Си», не означает, что секретная служба уже была в курсе событий (хотя разведывательные данные, которые мог представить заместитель фюрера, представляли для Мензиса первостепенный интерес), как и не исключает такой возможности. С предложением отправить Киркпатрика Мензис согласился.

Тем временем в дом номер 10 по Даунинг-стрит заглянул Бивербрук, пришедший к Черчиллю, и, как следует из его отчета Джеймсу Лизору, Черчилль протянул ему фотографию мужчины с маленьким мальчиком и спросил:

— Кто это?

Бивербрук, встречавшийся с Гессом в Берлине и обсуждавший с ним вопросы международной политики, не задумываясь, ответил: «Гесс».

Айвон Киркпатрик прибыл в министерство иностранных дел только после трех дней он сразу прошел к Идену и Кадогану, Гамильтона пригласили войти только в четыре. Где находился герцог до того времени, из его рассказа неясно. Возможно, Черчилль устроил для него аудиенцию у короля. Четких сведений о том, когда королю сообщили новость, не имеется. Скорее всего, он был занят составлением донесения Черчиллю об обстоятельствах прибытия Гесса. Не приходится сомневаться, что этот отчет он передал премьер-министру в тот же день. Вскоре он и Киркпатрик… направились на аэродром Гендон, на севере Лондона. В 5.30 вечера на самолете "Де Хевиленд Рапид" они вылетели в Шотландию.

В воскресенье днем, 11 мая, Гитлер, находившийся в Бергхофе, получил от Розенберга сообщение об отлете Гесса. В тот вечер прибыл с пакетом Карл-Гейнц Пинч или кто-то другой из личного штата Гесса. В пакете содержалось заранее составленное Гессом письмо, объяснительная записка и сообщение о том, что в 18.00 заместитель благополучно вылетел из Аугсбурга.

Спустя много лет после войны Пинч рассказал удивительную историю о том, как на вокзале Мюнхена ждал в специальном вагоне Гесса, когда его прицепят к ночному поезду на Фрейлассинг, а там к поезду на Берхтесгаден, куда он прибыл в воскресенье, 11-го, в 7 утра и позвонил в Бергхоф, чтобы прислали машину. Большинство других моментов в рассказе Пинча о полете Гесса столь же абсурдны и имеют явное намерение поддержать официальную версию о том, что Гесс действовал исключительно по собственной инициативе, а Гитлер об этом ничего не знал. Однако непонятно, как рассказ о ночном поезде мог служить этой цели. Тем не менее это совпадает с дневниковой записью офицера Риббентропа, через которого он связывался с Гитлером, Вальтера Гевеля, от 11 мая, где говорится, что Пинч прибыл в Бергхоф утром с письмом для Гитлера — "Большое оживление". Возможно, что старший адъютант Гесса, Лейтген, отправился в Бергхоф на автомобиле, чтобы уже вечером 10 мая сообщить Гитлеру новость об отбытии Гесса. Пинч с другим письмом прибыл утром следующего дня. Его столь тщательно обставленный и растянутый во времени приезд имел цель собрать больше независимых свидетелей. Рассказ Пинча при всей своей эксцентричности может быть правдивым.

После войны, когда Гесс был узником Шпандау, Лейтген и Пинч придерживались официальной версии, что Гитлер ничего не знал о полете. Вероятно, делалось это для того, чтобы не погубить шансы их бывшего шефа на освобождение. Даже малая причастность Гесса к завоевательным планам в Восточной Европе значительно ухудшила бы его положение в глазах русских.

В любом случае ясно, что о полете Гесса Гитлер знал задолго до воскресного утра. Адольф Галланд, воздушный ас, командовавший группой истребителей, базировавшейся на побережье Ла-Манша, описывал в мемуарах, как вечером 10 мая был вызван к Герингу и получил приказ вылететь на перехват сошедшего с ума помощника фюрера, направляющегося на своем «Me-110» в Англию. Галланд попросил сообщить подробности, и ему сказали, что Гесс вылетел из Аугсбурга. Сгущались сумерки. Галланд вспоминал, что "до наступления тьмы оставалось минут десять". Если исходить из гражданских понятий сумерек, было около десяти вечера. В это время Гесс приближался к нортумберлендскому берегу. Чтобы снять с себя ответственность, Галланд приказал командирам крыльев поднять в воздух по два истребителя; естественно, они ничего и никого не обнаружили. Этот эпизод можно рассматривать как составную часть плана, имевшего цель внушить мысль, что Гесс действовал по собственной инициативе. Вряд ли у Галланда имелись основания, чтобы придумать свою историю.

Другим доказательством того, что Гитлер знал о полете до утреннего сообщения, доставленного Пинчем 11 мая, являются недавние свидетельства шофера Гесса, Липперта. В воскресенье, 11 числа, в 5.30 утра он и охранник, сопровождавший Гесса до Аугсбурга, были арестованы в деревне Гальшпах, Австрия. Это в одном аспекте согласуется с историей Пинча: он сам отправил их туда на неприметном автомобиле «ДКВ», чтобы они могли переждать, пока ситуация не прояснится, у друга-гомеопата Гесса. Поступив так, он, вероятно, действовал по указке Гесса, который боялся, что начнутся повальные аресты — и они действительно имели место, — чтобы история о том, что Гитлер ничего не знал, выглядела правдоподобной. Однако тот факт, что их схватили ранним утром после того, как Гитлер обычно отправляется спать, говорит о том, что о полете Гесса и о их местонахождении было известно задолго до того, как поезд Пинча подкатил к Берхтесгадену. Показательно и то, что Липперт взял «ДКВ», оставив мощный «Мерседес» Пинчу или Лейтгену.