К этому времени был готов отчет профессора Кемерона. Он был таким же кратким, как и заявление союзных государств: описание обстоятельств, при которых был обнаружено тело, отсутствовало, не говорилось также и о способе, посредством которого Гесс ушел из жизни, лишь вкратце упоминалось о различиях между повреждениями, нанесенными в результате реанимационных мероприятий или при попытке «самоубийства», но ни слова не было сказано о том, откуда у Гесса могла появиться "ссадина в форме окружности", обнаруженная "на затылке". "Тонкая линия, примерно 3 дюйма (7,5 см) длиной и 0,75 см шириной", о которой в резюме экспертизы говорилось как о "согласующейся с удавлением" электрическим шнуром, который Гесс обмотал вокруг шеи, описывалась просто как "проходящая по левой стороне шеи"; о ее точной локализации и угле наклона не упоминалось. В заключение указывалось, что смерть наступила в результате «повешения», а ее причиной стала «асфиксия», вызванная "сдавлением шеи"; как уже отмечалось, тонкая линия на левой стороне шеи характеризовалась как "согласующаяся с удавлением", таким образом следовало, что сдавление было вызвано удавлением, но о том, как это удавление произошло, как он повесился, не говорилось ни слова свидетельских показаний, доводов или иных материалов.
В обязанность судебно-медицинского эксперта не входит строить догадки, нет и специальных требований, обязывающих давать описание кончины жертвы (или делать заключение, совпадает ли характер травм со свидетельскими показаниями), хотя подобные вещи часто фигурируют в судебно-медицинских отчетах. Противоестественно думать, что профессор Кемерон, прежде чем написать свое заключение, должен был обсудить его с профессорами Шпанном и Эйзенменгером. Вероятно, он был непричастен к столь неуважительному, холодному и бездушному отношению к семье Гесса в конце выпавших на их долю испытаний длиною в несколько десятилетий. Скорее всего, он даже не подозревал об этом. Однако цель предварительного планирования, закончившегося тем, что Кемерон и Мензис прибыли в Берлин, прервав отпуск, состояла в том, чтобы предвосхитить или рассеять возможные политические отзвуки. В том, что касалось отношений между странами-союзниками и Западной Германией, его отчет оказал прямо противоположный эффект. Являясь лаконичным и осторожным, или, как говорят, англо-саксонским, по форме и содержанию, он не ответил на вопросы, поставленные не менее лаконичными, осторожными и несколько запоздалыми заявлениями, сделанными тюремной администрацией, а также красноречивыми результатами аутопсии, выполненной профессором Шпанном, не отвел подозрения, связанные с физической немощью Гесса и его явно устаревшей посмертной запиской. Его заключение не приводит факты и доводы в пользу версии о самоубийстве, убийстве или несчастном случае — хотя приглашение Кемерона преследовало явно политические цели, ни на один из политических вопросов его отчет не отвечает.
Вольф Рюдигер Гесс ничуть не сомневался в убийстве отца. Такого же мнения придерживался и британский хирург и автор Хью Томас; оба они написали книги: "Смерть Рудольфа Гесса?" и "История двух убийств", в которых главным подозреваемым в политическом убийстве они считают правительство Маргарет Тетчер; предпосылкой послужили дошедшие из Москвы слухи, что Горбачев собирается дать согласие на освобождение Гесса; оба они высказали предположение, что британское правительство заказало его убийство, чтобы не выпустить Гесса из Шпандау живым и не позволить ему говорить. Таким образом, указывал Вольф Рюдигер, британцы, ловко прикрываясь советским вето, во всеуслышание твердили, что ратуют за освобождение его отца; когда оказалось, что вето вот-вот будет снято, они решили его убрать. Причина, как он полагал, лежала, окутанная мраком тайны, в правительственных папках, закрытых для всеобщего ознакомления до 2017 года, и, возможно, в еврейском факторе. Он считал, что его отец мог привезти с собой решение еврейского вопроса, заключавшееся в расселении; в связи с чем напрашивается вывод, что если бы его миротворческая миссия увенчалась успехом, массового истребления можно было бы избежать. В поддержку свей гипотезы (а это была не более чем гипотеза) он утверждал, что во время «Кемп-Дэвидской» встречи президента Соединенных Штатов, Джимми Картера, и глав государства Израиль и Египта, Менахема Бегина и Анвара Садата, в сентябре 1978 года, Картер и Бегин подписали секретный протокол о том, что Гесс из Шпандау живым не выйдет. Это высказывание он сделал без каких бы то ни было доказательств; но это объясняло, каким образом британское правительство могло осуществить убийство его отца во время американской смены несения дежурства в тюрьме.
Исполнителями, по его свидетельству, были два агента САС (Британских специальных воздушных служб), прибывшие в Шпандау в ночь с 15 на 16 августа, то есть накануне смерти Гесса. Речь идет о двух незнакомцах в форме армии США, которых в понедельник днем увидел Мелаухи у "летнего домика"; их видимая попытка запустить сердце Гесса на самом деле имела намерение прикончить его. Эту информацию Вольф Рюдигер получил от южно-африканского юриста, имеющего контакты с западными разведывательными службами, который узнал об этом в 8 утра во вторник 18 августа — то есть на следующее после «убийства» утро. В свою очередь, его источником информации был офицер израильской разведывательной службы, с которым его связывали личные и профессиональные отношения на протяжении четырех лет. По словам юриста, убийство Гесса было спланировано МИ-5 по приказу министерства внутренних дел Великобритании. Убийцы прибыли из 22-го полка САС, Брэдбери Лайнз, Херфордшир; разведывательные службы США, Франции и Израиля были также посвящены в план; команда приступить к его осуществлению поступила от ЦРУ в понедельник утром.
Хью Томас в своей публикации так далеко не пошел; он лишь констатировал, что британское правительство было единственной стороной, которой смерть Гесса была выгодна, поскольку правду о нем оно скрывало с 1941 года. По утверждению Томаса, оно скрывало тот факт, что это был не Рудольф Гесс, а его двойник. Эту теорию Томас впервые выдвинул в своей ранней книге "Убийство Рудольфа Гесса", вышедшей в 1979 году. Находясь на службе в Берлине, он получил возможность встретиться в Шпандау с узником номер 7, которого видел без рубашки во время медицинского осмотра и отметил, что на левой стороне груди нет шрама, который имелся у настоящего Гесса после ранения в 1917 году. Он утверждал, что видимый рубец должна была оставить не только пуля; операция по ее извлечению, выполненная немецким хирургом Зауербрухом, должна был оставить еще более грубый след. Но у заключенного номер 7 подобные отметины отсутствовали, на рентгенограммах легких следов прошлого пулевого ранения также не было.
Странно, откуда взялась информация об операции, выполненной хирургом Зауербрухом, когда из писем Гесса 1917 года ясно, что стреляли в него из малокалиберного ружья и ранение было сквозным, так что хирургического вмешательства не потребовалось. Когда в мае 1979 года Шарль Габель рассказал ему об этой теории, Гесс от души рассмеялся. Она так развеселила его, что некоторое время он с радостью обсуждал версию о его подмене. В завершении Габель сказал, что его жена считает, что он — это он, и сам Гесс, как писал Габель, ничуть в этом не сомневался. Он сказал Габелю, что недавно к нему приходили два английских доктора, желавших взглянуть на знаменитые шрамы — следы входного и выходного пулевых отверстий, — и в конце концов, хоть и с большим трудом, но все же отыскали их. Они стали практически незаметными.
Ни Кемерон, ни Шпанн с Эйзенменгером в своих патологоанатом ических заключениях о шрамах не упоминали. Но, по словам Вольфа Рюдигера Гесса, в феврале 1989 года профессор Эйзенменгер писал коллеге, что во время аутопсии обнаружили на груди слева "два неприметных старых шрама" от пулевого ранения.
Теория Хью Томаса о двойнике и без шрамов представляется неубедительной. Согласно его версии, настоящего Гесса сбили по приказу Гиммлера над Северным морем, потом из Норвегии на идентичном «Me-110» отправили его хорошо обученного двойника, но он не дал объяснений мотивов Гиммлера, сказав лишь, что Гиммлер планировал сместить Гитлера, вести дела с которым британцы отказывались. Это в корне противоречит характеру Гиммлера, его рабской зависимости и преданности гению фюрера. Заблуждался Томас и относительно характера Гесса. Большая часть его доводов касается различий в привычках и поведении человека, прилетевшего в Шотландию, и настоящего Гесса. Однако исследование характера на— стоящего Гесса неопровержимо доказывает, что человек, прилетевший в Шотландию, и узник номер 7 настоящий Гесс; кроме того, его письма из плена демонстрируют такое доскональное знание характерных особенностей настоящего Гесса, что никакого времени не хватило бы двойнику, чтобы выявить их и запомнить. И, наконец, зачем двойник стал бы притворяться более сорока лет заключения?