— Доброе утро, мисс Макдональд. Вам нужна Эсприт?
— Да. Оседлайте ее, пожалуйста. — Она оглянулась на дом. — Мне хочется подышать воздухом.
Уэс направился в конюшню. Он сразу смекнул, что, хотя споры в главном доме поутихли, страсти накалены так же, как и вчера вечером.
Десятник вывел гнедую кобылу на залитый солнцем двор, подсадил Морин в седло и протянул ей поводья.
— Счастливо покататься!
Щеки девушки еще горели от злости, а она уже неслась галопом по колючей траве, мимо худосочных деревьев в сторону холмов. Утреннее солнце грело ей спину, а ветер трепал длинные волосы. Она въехала на самый высокий холм, откуда была видна вся долина.
Немного посидев в Седле, Морин спешилась и погладила Эсприт по морде. В ответ кобыла нагнула голову, словно требуя новой ласки.
— Кажется, нам с тобой не хватает одного и того же, девочка.
Гнев Морин постепенно утих, осталось лишь легкое раздражение. Она села, скрестив ноги, и стала сосредоточенно выдергивать из твердой земли длинные стебельки травы.
— Кошмарные выходные! — простонала девушка.
Все вышло совсем не так, как мечталось А она-то ждала, что он сделает ей предложение Думала, что после долгой разлуки все изменится к лучшему. Какая ошибка Приезд Майкла показал, что будущее с ним невозможно.
Она уронила голову на руки.
— Как же я раньше этого не понимала? Целых два года…
Но нет, она все понимала. Они были любовниками, и ничего больше. В их отношениях инициатива всегда принадлежала ей. И так могло продолжаться еще очень долго. Их не. связывали брачные узы, они не были по-настоящему близки друг другу и, говоря по правде, даже не слишком дружили. Наверное, рано или поздно это должно было случиться: они подошли к реке и не смогли вместе переправиться на тот берег. Ну что ж, значит, так тому и быть.
Морин поняла, что сердится не на Майкла, а на саму себя. Она слишком долго кривила душой, делая вид, что ее устраивает такое положение вещей. А Майклу удобно было этому верить. Битей права, ей нужен другой человек. Нельзя ждать от Майкла, что он вдруг изменится.
Она не нужна Майклу. Ему нужна только работа и любовница без претензий — и он будет совершенно счастлив.
Наверное, есть женщины, которых удовлетворяют такие отношения, только она не из их числа. То, что Майкл так привязан к своей работе, нельзя воспринимать как личное оскорбление. Теперь она это поняла. Просто они с ним разные люди.
Морин знала, что ей самой придется пойти на разрыв.
Майкл никогда этого не сделает. Его вполне устраивают существующие отношения.
Девушка вскинула голову и посмотрела на необъятное ясно-голубое небо, по которому длинными тонкими пальцами распростерлись розовато-белые облака. Ее будущее не связано с Майклом. Однако с ним связана ее работа.
— Проклятие!
Морин подумала о своей жизни в Нью-Йорке, о славе и уважении коллег. Она гордилась достигнутым, но желала подняться еще выше, понимая, что ее возможности не ограничиваются съемками моделей.
Едва ли Майкл уволит ее после того, как она с ним порвет. Это не в его натуре. Он всегда ставил интересы «Ультра вумен» выше личных. Трудно представить, что он намеренно рискнет тиражом своего журнала и поддержкой рекламодателей.
Девушка не сомневалась, что какое-то время останется на прежней работе — до тех пор, пока окончательно не определится со своей карьерой. Поднявшись с земли, она снова уселась на лошадь. Надо сначала разобраться с ранчо, а потом будет время и о карьере подумать.
Морин возвращалась не спеша. Войдя в дом, она уже в вестибюле услышала голос Майкла. Он опять кричал…
Майкл со стуком поставил на стол кружку с кофе.
— О Господи, Мюррей! Я что, должен все время торчать у тебя за спиной? Ну почему стоит мне только уехать, и все летит к чертям собачьим? — Он провел рукой по волосам. — Ладно, я займусь этим сразу, как только приеду, в понедельник утром… Сейчас я ничего не могу сделать! Я за тысячи миль от Нью-Йорка!
Он бросил трубку на рычаг. Морин подошла к нему и сделала глубокий вдох, готовясь к предстоящему разговору.
— Тяжелый день, да? — спросила она.
— Ужасный! Мюррей умудрился отпугнуть двух главных рекламодателей. Он рассказал сотрудникам «Ревлона» о концессиях, которые я предоставил «Эсте Лаудер». Теперь ни в одной из этих компаний меня уже не будут звать «мистер Прелесть», как раньше.
— Мне очень жаль, Майкл.
— Ну, ты в этом не виновата.
— А мне кажется, что виновата.
— Что? — Наконец-то он посмотрел ей в лицо.
— Если бы не я, ты был бы сейчас в Нью-Йорке и еще вчера уладил бы эту проблему.
— Но я хотел быть с тобой.
— Нет, Майкл, это не совсем так. Теперь я это поняла.
— Да в чем дело, Мо? Ты что, встретила среди холмов своего прекрасного рыцаря Ланселота?
— Алекс здесь ни при чем. Речь идет только о нас с тобой. Ты приехал сюда не ради меня, Майкл. Ты приехал сюда ради себя самого. Ты решил, что кто-то посягает на твою собственность. Но ты был не прав. Алекс не представляет для тебя никакой угрозы.
— Это смешно, — сказал он, вставая, — я люблю тебя, Мо.
— Да, наверное, тебе так кажется. Но мне мало такой любви. Скажу тебе прямо, Майкл: мне недостаточно встреч по выходным и полуденных сандвичей с ветчиной дважды в неделю в твоем кабинете. Тебе ничего не нужно, кроме твоей работы, Майкл. А мне нужно.
— У меня такое ощущение, что я все это уже когда-то слышал.
— Вполне возможно — когда от тебя уходила жена.
— Это удар ниже пояса.
— Это правда, Майкл. Странно, ты все время выбираешь женщин, которые хотят семью, но тебе самому семья не нужна.
— Я сам буду решать, что мне нужно, а что не нужно.
— Ты уже решил. И решаешь каждый день, отказываясь идти на сближение со мной. Ведь мы никогда не были по-настоящему близки…
— Вот как? — перебил он. — А я думал, у нас прекрасная сексуальная жизнь. Или ты притворялась все это время? В таком случае ты чертовски изощренная актриса.
— Я говорю о другой близости. Только не подумай, что я осуждаю твой образ жизни. Вовсе нет. Просто он не для меня, вот и все.
— Какого черта ты завела этот разговор, Мо? Я приехал в такую даль…
— Чтобы тратить все свое время на телефонные разговоры с Нью-Йорком. Думаешь, я не знаю, что ты уже битых два часа висишь на телефоне? Тебе здесь плохо, Майкл, признайся. И мне плохо, потому что я живу во лжи. У нас с тобой нет будущего — как ты этого не понимаешь?
— Нет, не понимаю! Хоть убей, не понимаю. Почему вам, женщинам, непременно нужно замуж? Почему нельзя жить, как мы живем? Ведь мы были счастливы.
— Да, были — когда-то. Но это пройденный этап. Теперь ты меня не устраиваешь.
— Просто ты еще не вышла из детского возраста. Мир жесток и гадок, Морин. В нем нет пряничных домиков и ангельских младенцев, которых приносит аист, чтобы тебя осчастливить. Все не так просто. Жизнь — сволочная штука, в конце которой тебя поджидает смерть.
— Я так не считаю, Майкл.
— Послушай, Морин. До сих пор ты жила в полной идиллии. Тебе никогда не приходилось барахтаться в сточной канаве с крысами ради того, чтобы только выжить. Тебе никогда не приходилось воровать и мошенничать, чтобы добыть кусок хлеба. Ты, наверное, даже представить не можешь себя в роли преступницы. Так вот, позволь тебе сказать: обстоятельства могут сломить кого угодно. Ты всю жизнь пряталась от суровой действительности. И я тебе в этом помогал, черт возьми! Я не хотел, чтобы ты постоянно оглядывалась, каждую минуту ожидая, что сзади в тебя кто-то вцепится. Одумайся, девочка! Со мной ты имеешь все. Не стоит этим бросаться.
— Если это означает, что ты собираешься меня уволить, то увольняй, Майкл. Я найду себе другое место. Ты отлично знаешь, какой я специалист. Но продолжать отношения только ради работы — это низко. Мы оба заслуживаем большего.
Майкл смотрел на девушку. Такой решительной он видел ее всего один раз — два года назад, когда она пришла к нему в кабинет с заявлением об уходе. Он знал Морин. Она не из тех, кто принимает скоропалительные решения, и наверняка долго думала, прежде чем пойти на этот разговор.
