— Достойный ярл! Мой повелитель, а твой друг архистратиг Нечиппа Бэрд Великолепный пришел к тебе вовсе не с тем, чтоб воевать с тобой. О, нет! Мой повелитель направляется в Ярлград и это уже там, в Ярлграде, он намеревается покрыть свое имя неувядаемой славой, а своим воинам даровать богатую добычу. Но вот беда! Наши съестные припасы подходят к концу, и поэтому мы были бы весьма благодарны тебе, о наидостойнейший ярл, если бы ты позволил нам купить у твоих подданных — на золото! — купить у твоих подданных на золото зерна, а то и сразу хлеба. Вот с чем мы и пришли к тебе.

— Ха! — сказал варвар. — Золото. Зерно! Но откуда мне знать, сколько у вас золота и много ли вам нужно зерна!

— Цена известная, — не моргнув глазом, ответил толмач. — Мы просим за одну номисму по четыре модия. Два легиона, это, если посчитать…

— Да! Посчитать! — зло перебил Гурволод. — Вы… Знаю вас!

— Но, о наидостойнейший…

— Молчи!

И варвар — он на то и варвар! — спустился с вала, подошел к эскорту и сказал:

— Прежде чем поручать такое большое дело своим людям, я сперва сам своими глазами должен убедиться, действительно ли вам нужно зерно, и есть ли у вас чем за него расплатиться. Но разговаривать я буду только с вашим господином. Веди меня, толмач!

И они чинно двинулись к нашему лагерю. Варвар, конечно, был уверен, что ему удалось перехитрить толмача — ведь он теперь, явившись в лагерь, сможет как следует рассмотреть и оценить силу моего войска, пересчитать наши осадные и огнеметные орудия… Ну а если случится такое, что мы его убьем, так и это опять же на пользу — Хрт примет искупительную жертву, и тогда ровские варвары будут стоять непоколебимо и биться до последнего, ибо все они (так они будут считать) попадут в дикий варварский рай.

Но у меня, как вы уже догадались, был совершенно иной расчет. Гурволода с почетом провели через главные ворота, ну а затем уже — кружным путем, минуя почти все когорты — и к моей палатке. И я, конечно же, к нему не выходил, а ждал внутри. Когда варвар вошел ко мне, я был один; сидел и пил вино. Возле меня стоял открытый ларь, доверху полный походной казной. Увидев сразу столько золота, Гурволод застыл от неожиданности и даже сильно изменился в лице. Я встал к нему, обнял как равного и пригласил садиться. Гурволод сел. Я подал ему кубок. Варвар отпил вина, сказал:

— Хмельное.

Я сказал:

— Иного не держу. Еще?

— Еще, — кивнул Гурволод. И снова выпил, и спросил: — Ты что, умеешь говорить по-нашему?

— Да, — сказал я. — Но почему это «по-вашему»? Теперь что ваше, то мое.

Гурволод посмотрел на ларь. Заметив это, я сказал:

— А что мое, то ваше. Ты, говорят, охоч до золота. Вот я и…

— Х-ха! — вскричал Гурволод. — Кто охоч? Ты что, решил меня купить?!

— Нет, — сказал я. — Зачем ты мне? Ты мне не нужен. Даже ваш хлеб, и тот мне ни к чему. Про хлеб, про плату за него я просто так велел сказать. Да нет, не просто так, а чтобы заманить тебя к себе. И ты пришел.

— А ты велишь убить меня? — и варвар чуть заметно улыбнулся…

— Нет, — сказал я. — Зачем? Я отпущу тебя живым. И даже одарю, — и я кивнул на ларь, — возьмешь, сколько захочешь. А нужно мне взамен только одно… Ты был при том, когда убили Полиевкта?

— Кого-кого? — переспросил Гурволод.

И он действительно не лгал. Ну что ж, он мог не знать его по имени… И я сказал:

— Посла. Плешивого посла из Руммалии. Он тоже, как и ты, сидел и пил вино, но тут вошел ваш старший ярл и положил перед послом меч Хальдера. Меч раскалился, стол начал дымить. Ваш ярл сказал… А после, когда наш посол упал, вы бросились к нему, разжали ему челюсти и нашли у него во рту осколки стекла. Так было?!

— Т-так, — ответил Гурволод. — Но откуда тебе все это известно?

— А! Пустяки! — и я небрежно отмахнулся. — И не такой уже я всезнающий, как это сразу может показаться. Да ты и сам сейчас в этом убедишься. Как, кстати, и ваш старший ярл убедится в том, что Руммалия очень, очень строго спрашивает с тех, кто губит ее полномочных послов. Где Айгаслав?! В Ярлграде?

— Нет.

— А где?!

Гурволод насмешливо поджал губы, немного помолчал, потом сказал:

— Когда я был еще очень молод, даже много моложе того, чем ты можешь это себе представить, я уже и тогда не сказал бы ничего лишнего тому, кто не одной со мной веры. Ярл Айгаслав там, где ему и положено быть. Так же и я нахожусь там, где мне это положено — в своем родном Ровске. А ты? Ты должен возвращаться в Руммалию.

А я на то сказал:

— Я и так в Руммалии, ибо всякая земля, на которую ступает руммалийский сапог, сразу становится нашей. И вот еще; чтобы ты не утруждал себя тайными подглядываниями да сбивчивыми подсчетами, скажу тебе начистоту: я привел с собой два полностью укомплектованных легиона, а это значит, что в каждом легионе по десять когорт, а в каждой когорте по пять манипул, а в каждой манипуле по шесть квардилий, а в каждой квардилии по двадцать воинов. То есть всего у меня двенадцать тысяч отменно обученной и прекрасно вооруженной пехоты. Кроме того, у меня еще имеется двадцать огнеметных и двадцать пять камнеметных орудий, а каждое орудие обслуживается десятью технитами. А стенобитных и…

Но тут я замолчал. Потом сказал:

— Впрочем, с тебя и этого довольно.

Потом еще подумал и сказал:

— А золота бери, сколько хочешь. И уходи. И закопай его как можно глубже, потому что как только я закончу свой обед, то прикажу опять открыть нещадную огненную стрельбу и уж на этот раз она не прекратится до тех пор, пока от вашего Ровска и действительно не останутся одни только чадящие рвы. Ну, что сидишь? Бери золото и уходи!

Гурволод даже бровью не повел, а лишь сказал:

— Я-то и золото возьму, я и уйду. И вы сожжете Ровск. А дальше что? Мы уже через неделю отстроимся, ибо возводить тростниковые хижины — дело нехитрое. А чтобы этого не случилось, ты должен не только сжечь мой город, но и взять его штурмом и перебить всех моих подданных, потому что огонь не причинит им никакого вреда — они переждут его в землянках. А уж о том, к чему может привести то, что ты оставишь позади своего войска моих разъяренных сородичей…

И он даже не стал договаривать фразу, а только нагло усмехнулся. Я спросил:

— А велика ли твоя дружина?

— Нет, — сказал варвар, — в ней всего пять тысяч. А в каждой тысяче по двадцать сотен, а в каждой сотне по четыре десятка, по семьдесят воинов в каждом. Дружин же всего три. Вот и считай.

Я засмеялся и сказал:

— А ведь меня предупреждали: Гурволод тверд в опасностях. И так оно и оказалось, да! Так вот, теперь я говорю, зачем я призывал тебя. Итак, я и действительно иду в Ярлград, и я очень спешу, а потому я не хотел бы терять время на распри и битвы с тобой. Я лучше заплачу тебе — и мы расстанемся, как братья. Итак, твоя цена!

— Все, — сказал варвар.

— Все? — словно удивился я. — Не много ли? Здесь, в этом ларе, триста сорок тысяч…

— Но, — сказал варвар, — только на ярлградском капище ты возьмешь вдвое, а то и втрое больше. А я… — и тут он хитро улыбнулся, помолчал, потом сказал: — А я пойду вместе с тобой и помогу тебе во всем, в чем тебе будет надобность. Но чтобы мои воины шли веселей…

— А кто сейчас в Ярлграде?

— Верослав. А Айгаслав бежал, ушел по Рже, и там его, наверное, убили. Или нет? Не знаю! Но зато знаю то, что этот ларь вполне пойдет взамен на десять тысяч воинов, а у меня их не менее, если даже не более. Однако я не привык торговаться. А ты что на это скажешь?

— Так, хорошо! — воскликнул я. — Весь ларь. Я согласен! А кто пойдет в залог нашей с тобой крепкой дружбы?

— Мой старший внук.

— А почему не сыновья?

— Что сыновья! Если ты такой во всем сведущий, то должен знать и то, что мой наследник — это мой внук. Любимый внук! Он — это я, я — это он. Вот, Хрт свидетелем!

И он свел пальцы крестиком. Я долго думал, вспоминал, прикидывал… Потом налил вина, рука моя дрожала, и сказал: