И ты тогда…

Когда вернулся из похода Хальдер…

Принял его, но ничего у него, конечно, не спрашивал. Ходили на кумирню, пировали. Потом, когда все полегли, как снопы, ты тихо встал, прокрался к Хальдеру…

Шел, думал: вот и хорошо, всем будет хорошо — Хальдер вернется к своим белобровым, ты — в свою хижину…

Вот ты вошел к нему. Он спал. Ты подошел к стене, взялся за меч…

Меч был горячий, обжигал, но ты терпел. Меч был тяжелый, но ты поднатужился…

И — с тихим шелестом — меч выбрался из ножен. Да, выбрался! Не ты его достал, а он, как будто живой, сам выбрался из ножен, ты его только поддерживал…

А после подхватил его обеими руками, занес над головой — и опустил его на Хальдера! Даже упал вместе с мечом — для пущей верности!..

Но что это?! Ты открыл глаза, осмотрелся…

А ты уже не у Хальдера — ты у себя в опочивальне! Лежишь ничком на тюфяке, твои глаза все в слезах…

А за окном уже светает! А вот…

Шаги. Это его шаги! Вот он подходит к твоей двери…

Вот он прошел…

А вот уже спускается по лестнице, выходит на крыльцо. Окликнул сторожей и те ему ответили…

А вот пошел к воротам, по мосткам. Значит, пошел к ручью — там он сперва искупается, потом поймает рыбу, принесет, подаст к столу и повелит, чтобы ты ел ее сырой. И еще скажет:

— Хладнокровие! Еще раз хладнокровие, мой ярл — вот что для нас важнее всего!

Ну что ж, пусть будет так! И через две недели ты снова пришел к нему, снова взял меч и размахнулся им…

А потом опять лежал на тюфяке, рыдал, а Хальдер жил как жил. Меч был не твой — его…

И ты с этим смирился. Рос, молчал. И уже почти не вспоминал о ключнице. И страшный сон больше не мучил тебя. Когда ж ты наконец достиг четырнадцати лет, Хальдер привел тебя к кумирам и там опоясал тебя уже другим, уже настоящим боевым мечом. И жгли рабов, был пир, а после вы ушли в поход — уже вдвоем. Потом был еще один поход, потом еще и еще. Походов было предостаточно, с каждым разом вы уходили все дальше и дальше. Последним покорился Уллин. Ярл Владивлад тогда встречал тебя в воротах и стремя при тебе держал, а ты сошел и даже не кивнул ему, а сразу пошел на кумирню. Ты первым шел, а Владивлад шел за тобой. Потом, перед кумирами, ты восседал на Владивладовом щите, а Владивлад стоял. И был он без щита и без меча, и с непокрытой головой. Кумиры приняли дары — рабов и золото. Потом был главный дар — ярл Владивлад склонился перед тобой и ты обстриг у него бороду. И эту бороду сожгли. Волхвы сказали:

— Любо.

Хальдер сказал:

— Быть по сему!

А ты молчал. И также молча отказался пировать. Встал и вернулся к кораблю. И Хальдер пошел за тобой. И все остальные пошли. Сели на весла, развернули паруса и двинулись в Ярлград.

Пять дней шли по реке. Жара была нестерпимая. Хальдер упрашивал:

— Ляг, отдохни!

— Нет! — отвечал ты.

И все стоял, смотрел на берега. Все думал, что увидишь тот поселок. Увидел ли? Почти наверняка, что ты тогда его увидел, да вот только не узнал. А спрашивать у Хальдера не стал — ты осторожен был.

И вот уже с той поры миновало два года. Опять поднялся Владивлад, опять не платит дань и, более того, уже даже грозит посчитаться за прошлое. А Хальдер говорит:

— Что Владивлад? Что там возьмешь? Лыко да веники! Вот Руммалия — это да!

Про нее он давно заговорил. Говорил, говорил! А ты в ответ только плечами пожимал. Но ждал, конечно. Ждал очень! И прошлым летом, когда он наконец пошел на Руммалию, ты провожал его и думал: не вернется! А он ушел — и ты опять пришел к кумирам, бросал дары, молчал, тайно молил, молил…

А он вернулся! Без Ольми. Ольми, сказал он, там остался; Ольми лежал в шатре и спал, когда вползла змея. И ты подумал: почему?! Ведь ты молил не за Ольми — за Хальдера! А вслух сказал:

— Ну что ж, значит, Ольми счастливей нас с тобой — он уже дома.

— О чем ты?!

— Так просто. Пир, пьян, вот и сказал…

Хальдер смолчал. Поверил, не поверил? Зима прошла. И вдруг…

Посол! И его речи. Он говорил:

— Мне ничего не надо. Дай мне только его меч.

Меч! Х-ха! Да этот меч всегда был при тебе, всю мою жизнь при тебе. Так что же теперь?! Отдавать?! Ярл потянул за рукоять, и меч — с легким шипением — стал выползать из ножен…

Если сказать, что в трапезной было шумно, то это все равно, что вообще ничего не сказать. В трапезной творилось нечто невообразимое. Больше полусотни сильно пьяных дикарей ели, пили, разговаривали, пели, ругались и просто кричали во весь голос — и все это одновременно и все сразу. Один только посол сидел неподвижно и молчал, опустив глаза в стол, стараясь не смотреть по сторонам. А что смотреть! Еще немного, думал он, и пока что притихшие возле огромной печи музыканты задуют, загремят, загрохочут в свои дикие музыкальные инструменты, и тогда вся эта пьяная толпа разом повскакивает со своих мест, выйдет из-за стола и начнет плясать. Будет много визга, свиста и бессмысленных воплей. И плясать они будут с мечами, чтобы потом этими мечами начать резать, рубить один другого. И делают они так каждый раз, но меньше их от этого не становится, ибо плодятся они еще быстрее, чем режутся. Вот же подумать только: богатая, бескрайняя страна, красивое название — и варвары! Ну почему это Всевышний так несправедлив? У них, у этих варваро, есть все — железо, медь, меха, мед, дикий хлеб, который можно собирать прямо в полях, но им здесь брезгуют, — и даже…

О! Это было в самый первый день, уже на первом же привале. Он, Полиевкт, сначала просто не поверил увиденному. И лишь потом уже, когда все улеглись, он снова сошел к реке и зачерпнул полную чашу прибрежного песка, промыл его, потом еще раз промыл, и еще, а после то, что осталось на дне чаши, аккуратно, с трудом сдерживая дрожь в руках, накатал на ртутный шарик… Да, это было золото, в крупицах. И здесь его на этих берегах полным-полно! Но, хвала Всевышнему, варвары они на то и варвары, чтобы не уметь брать золото из россыпей. Поэтому, чтобы добыть его, они идут за ним в далекие и кровопролитные походы, или же они меняют его на рабов. Но ладно бы только одно золото, а вот даже Источник! Всевышний и его расположил у варваров. Об этом Источнике в цивилизованном мире (но и там, конечно, не всем, а только тем, кому это положено) известно почти все — и в чем ты должен быть одет, когда ты идешь к нему, и как можно развеять Марево, и что нужно сказать, когда ты зачерпнешь из него пригоршню воды. Вот только где же конкретно он находится, этого еще совсем недавно не знали даже самые из самых посвященных.

И вдруг невероятная удача! Хотя вначале это был леденящий, невероятный ужас, когда в Город пришло известие, что Листья двинулись на нас войной. У них тогда было почти три сотни их челнов, а если учесть, что на каждом из них расположено по сорок довольно-таки хорошо вооруженных воинов, то надо признать, что это большая сила. И, главное, они не знают страха смерти. Они идут как муравьи, как саранча. Их бей, топчи — им все равно. Да и еще ведет их, как нам сразу стало известно, Старый Регент, дикарь из белобровых, то есть вдвойне дикарь, и к тому же еще и колдун.

О, да, он великий колдун! Можно, конечно, не верить в их богов, можно высмеивать их дикие обряды, но как это ни прискорбно признавать, однако сила — да, она, конечно же, нечистая и дикая — но сила в тех обрядах есть. И Регенту подвластна эта сила, об этом нам было совершенно точно известно. И вот он, этот Регент, выступил на нас войной. И вот он уже вступил в наши пределы. Шел — грабил, жег, никого не щадил. Мы отступали. И в этом нет ничего постыдного, потому что точно так разумные люди отступают перед псом, подверженным безумию. Укусит — сам ведь обезумеешь! Итак, мы отступали. Но если мудро отступать, что, кстати, мы и делали, то можно заманить врага в ловушку с тем, чтобы потом его убить.

Так не убили же! А все из-за Цемиссия, промедлившего с отправкой депеши в Южную Армию. И потому Старый Колдун, почти никем не встреченный, легко дошел до Города, стал лагерем и приступил к осаде. Хотя, конечно, так не осаждают. Чтобы осаждать по правилам, нужны фашины, приставные лестницы, машины огненного боя, стенобитные орудия или хотя бы лопаты и заступы, чтобы было чем рыть подкоп, и еще много всякого другого. А эти просто стали шумным, беспорядочным табором, настроили себе землянок, вбили вокруг них частокол, потом приволокли откуда-то кумира, насыпали курган, поставили кумира на кургане и, разведя перед ним священный, по их понятиям, огонь, три дня бросали в него пленных, несчастных жертв, исконных руммалийцев, и дико выли свои варварские гимны, а их волхвы, то есть священники, беспрестанно кричали «Любо!» — и так продолжалось день, ночь, день, ночь, день, ночь… А мы со стен все это видели и слышали. Но гнева не было, а было только понимание. Ведь кто перед нами? Дикие варвары. Кто их привел? Старый Колдун, воспитанный в страшном невежестве, чванливый и разнузданный. Пусть себе тешится! Но лишь до той поры, пока к нам на подмогу не подойдет Нечиппа — архистратиг Нечиппа Бэрд Великолепный — и приведет с собой легионы Южной Армии, и вот тогда-то этим дикарям не поздоровится. А что! Еще никто не смог сдержать Нечиппу. Двенадцать раз он выводил войска в поход — и всегда неизменно возвращался победителем. А посему, так рассуждали мы тогда, не стоит волноваться, а нужно только подождать какую-то неделю, а там все само собой решится наилучшим образом.