Чего теперь там только не было! И вина всякие, и снедь — всего было полно. Собравшиеся двинулись к столам, с шумом расселись. Сели и мы — но не с почетной стороны, а с краю, у стены, так Хальдер пожелал, я с ним не спорил. И когда подняли рога и возгласили «за мечи», Хальдер шепнул, чтобы я не пил до дна, и я его в этом послушался. И «за врагов» я тоже не допил, и даже «за друзей». Хальдер сказал:
— За тех и за других еще допьешь. Но за другим столом!
А здесь, то есть за тем столом, за которым мы тогда сидели, уже заспорили, кто из собравшихся достойнее других, кому сесть во главе и вести пир. Хальдер молчал. Молчал и я. Зато сидевший слева от меня встал и сказал им всем:
— Я — Доргильс Гром! В прошлом году, на Гиблых Островах, я сжег шестнадцать кораблей — и, значит, здесь нет никого достойнее меня! Я, помнится, тогда еще велел…
И он взялся рассказывать, какие это были корабли и сколько было на них воинов, и кто чей брат, и кто чей сын, внук, правнук…
Зашумели.
— Хей! — крикнул кто-то. — Хей! Острых мечей!
И снова выпили. И тотчас встал уже другой рассказчик. Он уверял, что он еще храбрей, чем Доргильс. Ибо там, откуда все они пришли, и бил он Доргильса, и жег, и корабли его топил. Топил он и других — и поименно называл, кого…
С ним стали спорить, уличать его во лжи. Крик поднялся уже нешуточный. Я посмотрел на Хальдера — он слушал спорщиков, кивал. Казалось, будто он со всеми соглашается. А те — уже наперебой — выкрикивали здравицы и пили, спорили и снова возглашали, пили, спорили, и, захмелев, все больше гневались и слов уже не выбирали. И за другим, за соседним от нас столом, стоял точно такой же крик да спор. Да и куда ни глянь — кругом брань по Чертогу, гневные возгласы! А я смотрел на это все, молчал и мрачен был. И думал: вот я и пришел. А для чего? Он, Хальдер, говорит, не звал меня, не ждал. И, говорит, меня изгнали мои боги. Но, говорит, он может все это мне объяснить, мол, нам есть еще о чем поговорить. А сам не говорит! И прав! Ибо о чем тут говорить теперь? Ведь чего он хотел, того он уже добился — он мне примерно отомстил, ибо что может быть еще страшней, когда меня изгнали мои боги, теперь я у чужих богов, да здесь еще и смерти нет и, значит, мне отсюда никогда не вырваться! Тогда зачем…
А Хальдер вдруг спросил:
— А ты чего молчишь?
— А что мне говорить? — гневно воскликнул я. — Да и кому?
— А ты не им, мне расскажи, — с улыбкой сказал Хальдер. — Ведь мы давно с тобой не виделись и, думаю, ты сможешь мне поведать много любопытного. Итак, ты говорил, что это я призвал тебя сюда. Вот с этого, пожалуй, и начнем. Я слушаю!
Я принялся рассказывать. Хальдер слушал, кивал. Я рассказал о том, как он горел, потом о бунте Верослава, о рыжих, Граде Гортиге. Я говорил пусть слушает! Пусть знает, кто я есть — не смердич, как он думает, а настоящий ярл! Отважный, грозный ярл!
А за окном темнело да темнело…
И вот уже и здесь — вдоль стен — сами собой зажглись светильники…
А за столом — все громче спор и все обидней обвинения…
А я уже веду рассказ о Гуннарде, о Вепре. И сам собой горжусь! И мне приятно вспоминать свои былые подвиги!
А за столом уже там-сям встают, уже берутся за мечи, а вот уже…
— Хей! Хей! — уже кричат.
И вот уже схватились двое, рубятся! А к ним бегут на помощь! И вот…
Хальдер схватил меня:
— Сядь! — крикнул. — Что? Я не расслышал; повтори! Итак, Торстайн тебе сказал…
И я сидел и повторял, рассказывал, рассказывал… А сам смотрел по сторонам! И вот…
Вот уже только я да Хальдер за столом — все остальные уже рубятся. Крик! Топот! Звон мечей! Вот прямо за моей спиной! Вот прямо надо мной! Вот…
Я вскочил! Ярл я или не ярл?!
Но Хальдер снова удержал меня, насильно усадил обратно.
— Сиди! — велел он. — Тебя слушают! Итак, ты отдал ей диргем. А дальше что?
И я, дрожа от нетерпения, рассказывал. Но уже сбивчиво — спешил…
А после вовсе замолчал! Сидел, смотрел на них…
Великий Хрт! Нет ничего бессмысленней, чем, сидя за столом, смотреть на то, как рубятся другие! А если еще рубятся умело! Если никто из них не дрогнет, не отступит! И если даже уже падая, никто из них не просит о пощаде, а напротив, пытается в последний раз достать-таки врага…
Великий Хрт! А я, как подлый раб, сидел, смотрел…
А они падали и падали и падали! А я пьянел, пьянел, пьянел! Меня всего трясло! О, как же мне тогда хотелось встать и вырвать меч, и броситься…
Но Хальдер не пускал меня — держал. А хватка у него — ого!
И он еще шептал:
— Сын мой! Сын мой! Сын мой!
Сын! Х-ха! Да как он смеет называть меня сыном! Да я сейчас…
Но я сидел — я вырваться не мог. И видел, как последний из сражавшихся упал…
Но тут же попытался встать…
Нет! Дернулся, затих…
И — тишина. Вдоль стен горят светильники. И Хальдер отпустил меня. Я положил руку на меч…
Нет, это теперь ни к чему. И гнева во мне уже не было, и не трясло уже меня, и хмель прошел, и пусто было на душе…
А Хальдер вдруг сказал:
— Сын мой! Прости меня, однако я был прав.
А я, не глядя на него, ответил:
— Но я тебе не сын.
— Да, — согласился Хальдер, — это так. Для тебя это так. Но что касается меня… То разве человек, который уже однажды даровал тебе жизнь, не имеет права именовать себя твоим отцом? По-моему, имеет. А только что я спас тебя вторично.
Я удивленно поднял брови. А Хальдер, утвердительно кивнув, продолжил:
— Да-да, сын мой! Ибо не все здесь так просто, как это представлялось нам там, в нашей прежней жизни. И потому если бы я сейчас не удержал тебя, то, думаю… Однако не будем пока что об этом. Начнем с того, что ты сейчас — немедленно — вернешь мне мои ножны!
Но я и не подумал их ему отдавать — сидел, как каменный.
— Я знаю, — улыбнулся Хальдер. — Знаю! Ты думаешь, что надпись, начертанная на этих ножнах, откроет тебе путь к Источнику. А Источник, так думаешь ты, дарует тебе счастье… Но прежде, чем попасть к Источнику, тебе нужно выбраться отсюда. Как это сделать?
Я молчал. Хальдер сказал:
— Вот видишь, ты не знаешь. А раньше, так тебе казалось, ты знал! Ты раньше думал так: мол, это я тебя зову, мы с тобой встретимся, обговорим то, что тебя больше всего интересует, а потом я отпущу тебя обратно. Ну а зачем я тебя звал? Неужели и действительно, как ты надеялся, только для того, чтобы помочь тебе прочесть то, что начертано на этих ножнах? Но тебе ведь давно было прекрасно известно, что я неграмотный, и потому я не разбираюсь не только в этих, магических, но даже в самых обычных письменах. Значит, ты должен был понять, что тут я тебе ничем помочь не смогу. Но ты пришел — то есть, ты был весьма неосторожен. Теперь ты, слушая меня, должно быть, думаешь, что я околдовал тебя, призвал сюда, чтобы погубить — и тем самым отомстить за свою, смею тебя уверить, весьма мучительную смерть. Но ты опять не прав! Ибо если бы я желал тебя погубить, то не стал бы тебя сейчас удерживать, и ты присоединился бы к сражавшимся, упал, а после…
— Ожил, — сказал я.
— Ха! — усмехнулся Хальдер. — Ожил! Еще раз говорю: не все здесь так просто, как это нам раньше представлялось. И ты скоро сам в этом убедишься. А пока я еще раз говорю: верни мне мои ножны. Ведь это именно из-за них ты здесь очутился. Ну так и брось их здесь — и, может, тогда ты еще сможешь вернуться обратно. Я, может, помогу тебе уйти. Ну а пока… Отдай их мне. Что я? Я уже мертв. А ты…
— Но ты же прежде говорил… — так начал было я.
— Да, говорил! — гневно перебил меня Хальдер. — И снова говорю: да, эти ножны обладают великою силой, и эта сила хранила тебя… до тех пор, пока ты не попытался проникнуть в ее тайну, прочесть магические письмена и вот тут-то твои боги сразу отвернулись от тебя, и бросили тебя сюда, в это ужаснейшее место вечного забвения!
— Но…
— Да, сын мой! Забвения, а не бессмертия. Очнись! Задумайся! Лгал Винн! И также лгал ваш Хрт.
