За ее ушком он заметил прилипший красный лепесток, когда она проходила мимо с головой, обмотанной полотенцем, и снял его без всякой задней мысли.

– Не прикасайтесь ко мне! – прошипела она. Он бросил лепесток на стол и пожал плечами.

– Прошу прощения, – пробормотал Брюс.

Какого черта он здесь делает? Ах да, вспомнил. Принес ей книгу.

– На самом деле вот истинная причина моего вечернего визита, – сказал он, извлекая из нагрудного кармана томик стихов.

– Спасибо, – поблагодарила она чопорно и положила книжку на стол. – Присаживайтесь. Заодно можете поесть.

Отрезав щедрый ломоть кукурузного хлеба, она заняла место за столом напротив и смотрела, как он зачерпывает ложкой дымящуюся похлебку.

– А вы ко мне не присоединитесь? Отправив в рот пробную порцию кремовых моллюсков и овощей, он закатил глаза, наслаждаясь вкусом. Лидия улыбнулась:

– Глядя на вас, можно подумать, что вы дегустируете вино.

– Хорошая пища для нёба все равно что хороший… – Он открыл глаза, спохватившись, что чуть не сказал вещь, недопустимую в присутствии женщины. – Наслаждение пищей начинается во рту, а когда она уже здесь, – он похлопал по животу, – то уже ничего не скажет.

– Надеюсь услышать ваше одобрение.

– Да, конечно. Раз уж мы заговорили о вине, думаю, нам стоит отметить наше перемирие.

Она нахмурилась:

– Какое перемирие?

Улыбнувшись, он поднялся, чтобы принести бутылку и тонкие фужеры. Вынул пробку. Раздался хлопок, и Лидия вздрогнула. Брюс сел и, наполнив бокал, поставил перед ней:

– Попробуйте. Пополощите им рот и скажите, нравится ли оно вам.

Лидия решила не отказывать ему. Пока она следовала его рекомендациям, он налил бокал себе и поднял его:

– Предлагаю выпить за копателей моллюсков, где бы они ни находились.

Тост поразил ее своей нелепостью. Хихикнув, она подняла бокал:

– За это я выпью.

– Хорошо, а заодно съешьте еще похлебки.

Не поднимаясь, он протянул руку к кухонному столу и взял ее миску.

– Раз вы настаиваете, – промолвила она и налила себе похлебки.

Они поглощали кукурузный хлеб и теплых моллюсков. К немалому удивлению Лидии, эффект хорошего вина в сочетании с задушевным разговором мало чем отличался от эффекта теплой ванны и стихов, и вскоре она почувствовала себя весьма комфортно.

К тому времени, когда бутылка опустела, Лидия окончательно расслабилась. Где-то в середине вечера она запустила полотенце в угол кухни, присоединив к остальному белью, приготовленному к стирке. Сомлев, она подперла голову рукой, продолжая обсуждать со своим собеседником, какую живую приманку и технику использовать в море, чтобы ловить хитрых моллюсков.

Когда напольные часы пробили десять, Брюс замолчал и посмотрел на захмелевшую хозяйку.

– Как вы себя чувствуете? – справился он.

– Счастлива, как моллюск, – пробормотала она, водя пальцем по краю бокала.

– Вы разогрелись, моя дорогая миссис Мастерс, – удовлетворенно заметил Брюс, встряхнув волосами.

Вечер прошел лучше, чем он надеялся. Эта маленькая проказница обладала удивительными познаниями в области рыбной ловли и ничуть не напоминала ту напыщенную куклу, за которую он принял ее поначалу.

Внезапно ее голова скатилась с руки и она обмякла, как медуза.

– Боже милостивый! – воскликнул Брюс, сознавая свою вину в прискорбном состоянии прелестной вдовы. – Проснитесь, Лидия! – Он встряхнул ее.

Его попытки разбудить Лидию привели к тому, что она стала падать со стула.

Подхватив все сто пять фунтов[2] восхитительной женской массы, соскользнувшей со стула на пол, Брюс посмотрел на ее полуоткрытые губы и спутанные золотистые пряди. В подобную ситуацию он попал впервые. Одно дело – держать в руках послушную твоим желаниям красавицу, и совсем другое – безжизненное тело.

– Боже, что же делать? – простонал он.

Словно в ответ на его молитвы, Лидия подняла голову.

– Мне давно пора спать, – шепнула она ему на ухо и снова отключилась.

Брюс решил отнести Лидию в постель.

Когда он поднимал ее, полы халата разошлись. Оставаться равнодушным к ее прелестям было выше его сил.

Судорожно сглотнув, он отвел глаза от ее грудей с розовыми сосками.

«Если я это сделаю, то возненавижу себя. Уберусь-ка я отсюда к чертям собачьим, и чем быстрее, тем лучше», – подумал он.

Она показалась ему легкой, как перышко, когда он нес ее наверх, поднимаясь по лестнице. Уютно устроившись у него на груди, она вздохнула и улыбнулась во сне. Его ладони изрядно вспотели, пока, спотыкаясь в темноте, он добирался до ее кровати. Сейчас она выглядит безобидной, но если проснется, неприятностей не оберешься.

Брюс опустил ее на кровать и укрыл одеялом. После этого он, девятнадцать раз пересекавший Атлантику, выходивший победителем в двадцати схватках с британцами, бросился вниз по лестнице и пулей вылетел из дома Мастерсов, словно за ним гнались черти.

Брюс поднялся на рассвете и отправился на пристань, где держал свою лодку. Выход в море под парусом всегда помогал ему расслабиться. Еще он хотел выпить маленькую кружку пива и решить, не стоит ли напиться. Он не мог отрицать, что Лидия Мастерс – привлекательная, красивая женщина, когда не ведет себя вызывающе!

Но что-то в ней тревожило его. Она как будто не испытывала никаких чувств к своему покойному мужу. Ее иррациональные вспышки раздражения и неприветливость пугали его. Они были своего рода предостережением. От этой женщины следовало бежать, как от чумы.

Брюс решил направиться на Блафф-Пойнт. Он уже наловил сегодня достаточно рыбы и теперь решил просто пройтись вдоль берега и поразмышлять.

Через несколько дней он двинется на юг. И Лидия Мастерс перестанет быть для него проблемой.

Вероятно, после того как прогонят британские корабли в Карибском море, ему придется возобновить нормальную жизнь. Это как раз то, что ему нужно! Старые желания подавали голос. Любая симпатичная женщина его устроит. Хорошо, что вчера Лидия Мастерс была пьяна, иначе неизвестно, чем бы все кончилось.

Лидия открыла глаза на рассвете. Она не могла припомнить, чтобы ложилась в постель. Приподняв одеяло, взглянула на себя. Как странно! На ней были шлепанцы и халат.

Воспоминания о вечере были отрывочными и туманными: Смутно припомнился разговор о рыбной ловле. И веселое подмигивание карих глаз.

О Господи! Капитан Макгрегор! Она села на постели и оглядела комнату, словно ожидала, что мерзавец материализуется. Скорее всего, она сама добралась до спальни, но если это так, тогда почему она в халате?

Торопливо встав с кровати, она подошла к туалетному столику. Это все фривольная поэзия вкладывает безумные идеи ей в голову, подумала Лидия. Нужно переключиться на что-то более серьезное.

В висках у нее стучало, и Лидия обругала себя за беспечность. Разглядывая в зеркале свой обложенный язык, она гадала, не воспользовался ли вчера капитан Макгрегор ее состоянием. Конечно же, нет! Он не посмел бы!

«Еще как посмел бы, – услышала она внутренний голос, – в твоем-то состоянии».

– Ерунда! – сказала она своему отражению в зеркале и успокоилась.

Лидия натянула сорочку, нижнюю юбку и платье и застегнулась. Надела чулки и башмаки на низком каблуке и спустилась вниз.

Первым делом она отправила соседского мальчика к мистеру Харрису с просьбой прислать после обеда небольшую повозку. Чем скорее она уберется отсюда, тем лучше. С домом ее ничто не связывало, кроме воспоминаний, и вчерашний вечер ничего не изменил.

Лидия с такой тщательностью организовала свой переезд, что когда в три часа прибыла повозка с двумя молодыми грузчиками со склада Харриса, им осталось лишь погрузить вещи.

Когда все было закончено, она заперла дом мужа и покинула его не оглядываясь, следуя за повозкой на своей упряжке с лошадью. Еще она прихватила с собой веники, швабру, ветошь, хозяйственное мыло и ведра, поскольку намеревалась как можно быстрее сделать жилье пригодным для обитания. Вдобавок она везла изрядный запас свечей, чайник, корзинку сухофруктов, две пшеничные булки и ее любимые сухари из муки грубого помола.