– Попроси меня, Лидия. – Он начал дразнить ее ласками, не давая в то же время желаемого. – Скажи, как сильно хочешь ты получить это.

С нетерпеливыми стонами Лидия покрывала его лицо страстными поцелуями.

– Пожалуйста, Брюс! – взмолилась она. – Возьми меня! Люби меня! Я хочу… тебя!

От ее горячего прикосновения Брюс не устоял перед силой своего инстинкта… и отдался тому, что больше всего любил в ней. Он медленно вошел в нее, наслаждаясь ее жаром, и прильнул к ее груди.

– Я чувствую, как ты меня в глубине целуешь! – выдохнул Брюс. – А ты это чувствуешь? Мы сейчас оба взлетим на вершину блаженства. Держись, Лидия. Я чувствую, как ты дрожишь.

И он излил в нее свое семя. Забывшись в экстазе, он сжимал ее в объятиях, ощущая ее трепет, когда она вслед за ним вознеслась к вершине блаженства. Соединившись в поцелуе, они отпраздновали восторг единства и потом уснули младенческим сном.

Когда на рассвете он проснулся, Лидия стояла над ним подбоченившись, со склоненной набок головой и раздвинутыми ногами. Брюс раскинулся на кровати, перебравшейся почти на середину комнаты во время их дикой скачки.

– Бран изодрал мою ночную сорочку в клочья и разбросал по всей лужайке, – сообщила она. – Что подумают соседи?

Брюс взглянул на жену, лениво водя рукой по ее бедру.

– Что прекрасная лесная нимфа очаровала бедного американского моряка, когда он вернулся ночью домой.

– Какая у вас необузданная фантазия, сэр! – Лидия покачала головой, глядя на него с любовью. – Ты не знаешь, как нам привести эту комнату в порядок? Здесь настоящий погром!

Брюс притянул ее к себе, убрав с лица золотистый завиток.

– Что за ночь была у нас, милая!

Помещенное на третьей странице нью-лондонской «Газетт» короткое сообщение гласило:

«Капитан Макгрегор и его первый помощник Зех Томсон отбыли в Нью-Йорк почтовой каретой 5 ноября, чтобы служить под командованием коммодора Стивена Декейтера на борту военного судна "Президент"».

Неужели война никогда не кончится? Сходя с ума от волнения, Лидия отложила в сторону выпуск «Газетт» от 31 января, чтобы заняться делами.

– Открой ротик, Иззи, дорогая, – взмолилась она, держа ложку с овсянкой.

Изабелла оторвала кулачок от миски, где мяла серую массу, пропуская сквозь пальцы, и, оттолкнув ложку, запустила сгусток каши в воздух.

Он попал в щеку Лидии.

Лидия стерла кашу полотенцем и, отшвырнув его в сторону, метнулась прочь от стола.

– Прости, Пейшенс, не займешь мое место?

Подобрав с пола ложку и бросив ее в раковину, Лидия, пошатываясь, подошла к кухонному окну и уставилась на холодные голые деревья и свинцовое небо.

Нервно оглянувшись на Лидию, Пейшенс повернулась к Изабелле:

– Давай, сладкая лапушка, скушаем кашки, чтобы порадовать мамочку.

«Ничто теперь не заставит меня радоваться. Неужели никто этого не понимает», – думала Лидия, прижав лоб к холодному стеклу.

Ничто не могло ее утешить, с тех пор как военный корабль «Президент» был взят в плен у берегов Лонг-Айленда. О Боже! Мысль о Брюсе, застрявшем на захваченном корабле, была невыносима, особенно в такую погоду. Что, если он подхватит воспаление легких? Что, если не вернется домой?

Проклятие! Лидия слегка боднула головой раму. Ее нынешнее положение ничуть не отличалось от прошлогоднего. Только теперь ее руки были связаны. Никакой героизм, никакие планы на этот раз не вернут Брюса домой.

Оставалось только ждать.

Дрожа, она повернулась к Пейшенс.

– Мы покушали, миссис Макгрегор, – сообщила Пейшенс с триумфальной улыбкой. – Что-нибудь еще?

– Да, искупай Иззи, а я сделаю замес для помадки. На обед.

– Замес для помадки? – Пейшенс как-то странно на нее посмотрела.

Лидия слабо улыбнулась:

– Может, теперь я и не смогу вернуть Брюса домой, но не позволю этой войне добить меня окончательно. Мы устроим праздник!

Поскольку озадаченное выражение лица Пейшенс не изменилось, Лидия издала подобие смешка.

– В конце концов, ты сумела накормить Иззи кашей.

21 февраля 1815 года

С наступлением рассвета британские и американские корабли обменялись оружейными салютами в честь подписания мирного договора, состоявшегося в Генте в канун Рождества. Военное противостояние закончилось.

Поздним утром адмирал Хотем, сменивший адмирала Харди на посту командира эскадры, блокирующей выход в открытое море, вошел в Темзу на борту «Великолепного» с капитаном Гарландом у штурвала. Хотем, Гарланд, офицеры и матросы появились на сияющей палубе при всех военных регалиях и под музыку сошли на берег. Оркестр Нью-Лондона заиграл британский гимн.

Весь город – от мала до велика – явился на праздник, включая миссис Мерибелл Уэзерспун, девяносто одного года, и Дэниела Оркина, двух дней от роду, благополучно проспавшего церемонию встречи на руках у матери.

После пространного приветствия мэра Джеремаи Дж. Брейнерда несколько сердечных слов добавили полковник Ратбан и генерал Джедидая Хантингтон. Адмирал Хотем, не помня зла, ответил на радушный прием горожан благодарственной речью.

Тем временем в порт Темзы прибыло еще пять британских кораблей. Под аналогичные фанфары на берег сошли капитаны Эйлмер с «Пактола», Джейн с «Араба», Гордон с «Нарцисса» и командиры бригов «Тенедос» и «Грозный». Вместе с ними прибыли и американские герои, хорошо известные добрым гражданам Нью-Лондона, взятые в плен в заливе Лонг-Айленда, – коммодор Стивен Декейтер и лейтенант Шоу.

Мэр Брейнерд приветствовал всех и каждого и, прервавшись из-за плохой погоды, предложил продолжить торжества в здании органов местного управления, где городские власти устроили бал. Сотни горожан наводнили улицы города, громко выражая радость, в то время как объединенные музыкальные таланты оркестров Нью-Лондона и Гротон-Хейтс исполняли воодушевляющее попурри из патриотических американских мелодий.

Когда толпа горожан начала беспорядочный исход в ратушу, на аппарели «Нарцисса» появились десять выходцев из Коннектикута, служивших на «Президенте» во время последнего сражения коммодора Декейтера.

Роберт Харрис с женой и одиннадцатью детьми одним из первых заметил высокого моряка, покидающего британское судно.

– Папа, смотри, дядя Брюс! – воскликнула Мэри Харрис и запрыгала на одной ножке.

– Да, это наш Брюс.

Внезапный туман застлал глаза Харриса, вынудив заморгать, чтобы семья не приняла соринку в его глазу за проявление сентиментальности. Он повел свой клан вперед.

Брюс широко улыбнулся и обнял каждого из них.

– Как здорово видеть всю семью в полном составе!

Он радостно расцеловал миссис Харрис в обе щеки. Добрая женщина покраснела и бросила на мужа обеспокоенный взгляд – не всколыхнула ли его ревнивую натуру?

– Веди себя прилично, Брюс. – Она ласково погладила его по руке. – Прибереги свой пыл для жены.

– Его у меня на всех хватит, – рассмеялся Брюс, заключив Роберта Харриса в свои медвежьи объятия и целуя. Гримаса старого ворчуна насмешила его. – Как здорово снова быть дома!

– Идем, дружище, – позвал Робби. – Не стоит опаздывать на торжество.

Брюс шея в окружении плотного кольца восхищенных детишек Харриса, забросавших его вопросами о морских подвигах.

– Ты много кораблей потопил? – интересовался Кристофер.

Брюс рассмеялся:

– Чаще я сам старался не утонуть.

Как только они вошли в ратушу, Брюс обвел глазами зал в поисках небезызвестной красавицы блондинки. Увы, все женщины были в шляпках, украшенных цветами, перьями и нарядными лентами. Вскоре Брюс понял, что легче найти пеликана в стае чаек, чем отыскать жену.

Оркестр заиграл, и тотчас появились танцующие пары. Брюс и Харрис стояли в толпе.

– Робби, ты не видишь мою жену? – взволнованно спросил Брюс.

– Вон она! – сказала маленькая Сьюзен. – В углу с миссис Троубридж, – показала девочка. – И Иззи с ней.