Мне вдруг отчего-то стало немного стыдно. Ну да, собирался я поступить некрасиво. Так ведь не вышвырнул же за борт этого гремлина. Меня начала раздражать эта всеобщая страсть к чтению чужих мыслей, а в этом случае еще и осложненная крайним тугодумием. Впрочем, мне показалось, что местные гремлины вовсе не способны к телепатии. Может, уровень их интеллекта так же низок, как у меня? Просто бедняга посмотрел на меня – и обо всем догадался.

Но Аллана повела себя как-то странно. Она не стала угрожать, или лебезить, а просто сказала этому ушастому:

– 74-32-78, ДБ-АР-ЕХ-ЕС-ЛИ-ЗД-9.

– Госпожа! Пощадите! Не признал! – Бедный гремлин опустил голову так низко, как только мог.

Это еще что за фокусы? Журналистка, да? Ну как же, Джорджа Лукаса все видели. Вот оно что: Аллана не журналист, а джедай, который не имеет права бояться, ненавидеть, любить. Вот это я вляпался!

– Гони в порт номер 37! – Аллана действительно была прирожденным лидером.

– Но госпожа, все энергетические потоки, ведущие в порт 37, перекрыты. У меня просто нет ни шин, ни соответствующего драйвера. Это же как минимум доступ GH-9. А у меня нет ни временной прописки, ни лицензии на право болезни, ни справки, что мой интеллектуальный уровень превышает стопроцентный барьер. Госпожа, я – никто и нигде, а ферфлайер взят на платной стоянке под роспись. Я им оставил пенсионное свидетельство.

У меня возникло такое ощущение, будто гремлины в Империи живут хуже российских бомжей. Первый восторг по поводу обустройства местного общества у меня выветрился окончательно.

– Угораздило же тебя! – проворчал я. – И вообще читать чужие мысли – плохо.

– Я и не умею, – сознался гремлин.

Так, жить становилось все веселее. Выходит, не спасает меня простая дедукция. Видимо, мой интеллект и правда не высок, а это обидно.

Аллана долбила что-то в своем ноутбуке. Наша лоханка вдруг стала двигаться быстрее, но не намного.

– А с чего ты решил, что я, Иван Соколов, вообще буду марать о тебя руки? – Все-таки не давала мне покоя мысль: «Отчего это в Империи даже уродцы такие проницательные?»

Гремлин открыл рот и уставился на меня, как на божество, изрыгающее проклятие на магическом языке.

Ах да, поставим вопрос иначе:

– А что: в городе про меня уже слышали?

– Да, – прошептал гремлин и мелко затрясся.

Видимо, это чудо с ушами знало про меня что-то очень нехорошее.

– Ну?

– Вы готовите покушение на императора! – сказал гремлин и прикрыл голову руками.

– Понятно, – вздохнул я.

«Ну конечно, джедай и террорист смертник – ну чем не пара?»

У Алланы что-то получилось. Мы сорвались с мерцающей энергетической нити и нырнули между домов. Наконец-то я почувствовал настоящую скорость.

– Аллана! – закричал я, захлебываясь ветром.

– Чего тебе?

– Ты – джедай?

– А что это?

– Ну, рыцарь такой, воюющий с мировым злом.

– Хм... – Аллана задумалась. – Нет, я журналист с очень высоким уровнем доступа информации. Мои статьи ложатся сначала на стол императора, а потом становятся достоянием гласности.

– Ну и ладно. – Кажется, я слегка обрадовался.

Порт №37 оказался муниципальным заведением, и там нас уже ждали. Не с хлебом-солью, естественно.

– Госпожа, – заныл гремлин, – отпустите, ради деток малых!

Я посмотрел на Аллану, но девушка энергично помотала головой в разные стороны.

«Тормозить нельзя, – понял я. – Идем на прорыв. А вышвырнуть бедного аборигена на полном ходу, это все едино, что похоронить его».

– Заткнись, – сказал я гремлину. – А то не только императора, но и тебя... – Я хотел сказать: «замочу», но передумал, – ...убью!

Абориген сразу же затих, странно поерзал и покорно свернулся в клубок, как котенок. Мне его стало жаль: безработный, голодный, с детьми... Не до всех, видать, доходят длинные и ласковые руки Империи.

Когда мы сделали третий круг почета подле здания в форме шара на подставке, я догадался, что мы на месте.

Аллана выжидала. Шеллеш наверняка устроил здесь засаду. Уж если Аллана знает, куда ей нужно, то почему спецслужбы не могут об этом догадаться? Вон у них какой интеллект!

Я не совсем понимал, зачем мы рвемся в какой-то порт, когда самым умным в этой ситуации было бы просто отправиться на явочную подпольную квартиру, выставить для господ шпионов цветок на подоконник и переждать, пока барон успокоится. Или что, самая крутая журналистка не знает, где ей найти прибежище? Что ж, это тоже могло оказаться правдой.

А еще могло быть, что я – Иван Соколов – не просто похищенный землянин, но и живое доказательство каких-то секретных, недозволенных экспериментов. Вот еще бы догадаться, на чьей стороне перо Алланы. Я – это жертва барона Шеллеша, и тогда вся надежда ложится на мудрость императора; или наоборот – от смерти меня может спасти только барон? Как все запутано.

Наш ферфлайер сделал последний виток и ушел в сторону между зданиями.

– Что, верные псы сторожат мозговую косточку? – задался я риторическим вопросом.

Аллана подняла на меня задумчивый взгляд и кивнула головой:

– Я подключила питание Теллета к общим сетям. Порт не просто закрыт, он буквально кишит солдатами. И там в подземельях нас поджидает человек, знающий тебя в лицо.

– Меня в лицо? – Я опешил. – Но это может быть лишь Муррум!

– Вот и я об этом же подумала, – усмехнулась Аллана. – Но запись разговора с Муррумом наверняка попала Шеллешу на монитор. У нас же технологии голограммной реконструкции личности даже по отпечаткам пальцев. Так что внизу может быть кто угодно: сейчас тебя в лицо знают все спецслужбы баронета. Похоже, кто-то основательно приготовился к встрече. Да еще эти постоянные помехи. Флайер какой-то испорченный.

– Слушай, Аллана, я одного не пойму. – Я покосился на гремлина: похоже, спит, только возится и что-то беззвучно шепчет во сне (умаялся он, что ли?). – Куда мы так спешим? Давай ляжем на дно, тьфу ты, спрячемся. Город большой. Гхыры нам помогут.

Журналистка тоже подозрительно посмотрела на спящего гремлина и тихо сказала:

– Мы – свидетели. Отсидеться не удастся.

– Свидетели чего? – Я начал понимать, что толику интеллекта мне не мешало бы прибавить: иногда я никак не мог понять эту заводную девчонку. – Свидетели Иеговы?

– Пораскинь остатками мозгов.

Я пораскинул:

– Меня похитил Пиррий и Шеллеш. Зачем – пока не понятно. Ты меня осчастливила, можно сказать, от смерти лютой спасла. И что дальше?

– Опыты по перемещению любых живых существ, вне зависимости от уровня их интеллекта запрещены имперским указом полторы тысячи лет назад, сразу после подавления второго восстания клонов.

Вот теперь мне действительно стало не до смеха. Значит, я – контрабанда, наркотик, который унюхала розыскная пограничная ищейка. А что у нас на родине делают с анашой? Жгут. Получается что? Пока не дошло до начальника заставы, сиречь до служб безопасности Империи, наркотики, то бишь меня, – в огонь. Собаку туда же. Эти уроды и мертвецов из могил поднимут, и Банга из шара вытащат. И все. Пламя слижет нас всех, словно никогда и не было никакого нарушения космической границы.

Аррах подскочил в спальной капсуле.

Раддар выл, точно стая загнанных волков, на которых была открыта охота. И это после вчерашней блестящей операции с перемещением немецкого майора фон Шлиссенбурга! Проклятие!

Глаза слипались, во рту стоял тяжелый привкус меди:

– Раддар, успокойся! В чем дело?

Аррах сел. Кресло не желало складываться: впервые за последние триста двадцать лет. Что за глупые шутки?

– Раддар, воды! Я хочу умыться!

Ноль эмоций: ни звукового эффекта, ни цветовых перепадов на обоях – ничего, мертво, как в склепе. И только противный низкий вой тревожной сирены. Ну да, этот звук Аррах сам закладывал в память: это сигнал критической ошибки уровня Program Files-F.