– У людей таких оболочек семь, у гхыров двенадцать, – пожал плечами шпион. – У всех народов существует лишь два пути развития. Гхыры выбрали абсолютно духовный мир; вы, граждане Империи, держитесь за чистый разум. Каждому свое.

– Значит, мы одни умираем насовсем. – Шеллеш почувствовал, как хочется ему жить: именно здесь и сейчас!

– У вас ведь тоже есть души, только они совершенно не развиты и во многом атрофированы, рудименты, так сказать. У вас всего лишь три оболочки. Увы, на сороковой день весь ваш интеллект умирает навсегда.

– А вы вселяетесь в новые тела и творите добро по второму кругу? – не удержался от ехидной реплики барон.

– Да, мы вертим колесо превращений.

– Нет справедливости в этом мире. Есть одна лишь сила, – сказал Шеллеш.

Крылатая ракета, нацеленная на скрытый передатчик барона, мчалась в открытом космосе.

Бывший майор Бундесвера, низложенный губернатор Морддрома барон Фридрих фон Шлиссенбург с тоской смотрел в экран телевизора. Да, вселенная – это не шестнадцать Земель Объединенной Германии. Чтобы разобраться, кто на кого работает и зачем, тут мозгами одной Агаты Кристи не обойтись! Но главным было, конечно, собственное положение в сетях всех этих хитросплетений. Аррах обещал мальчишке возвращение на родину, а вместо этого всем без исключения предоставил почетный плен с ненавязчивой слежкой.

А черти даже шпиков приставить и то как следует не умеют! Охранники, етить их налево! Шастают по коридору четыре демона каждый поперек себя шире. Шеи бычьи, глаза красные, видимо, от частого хождения по бабам, кудри на башке выбриты. Затылки в полумраке так и светятся, впрочем, как и рога полированные. За версту видно: интеллигенция заблудилась в специализированной гостинице, не знает, как в библиотеку пройти...

Фридрих со мстительной злобой предположил, что все черномазые, от арабов до негров, все выходцы из этого поганого Королевства. Но пуще всего фон Шлиссенбург радовался тому, что нашел нечто еврейское в облике врагов человеческих: те же кучерявые волосы, та же солидная упитанность, если не сказать тучность, и главное – те же бегающие черные глазки, точь-в-точь как у этих проклятых процентщиков!

А ведь приходилось терпеть соседство этих мерзких ублюдков, и даже мириться с таким положением вещей, прямо как в Германии. Везде одно и то же: мирами правят кретины и нечисть. Тоже разумная раса выискалась – ха! А кто им, умникам, рога наставил? Жены-демоницы небось!

Вслух, разумеется, Фридрих свои претензии к собратьям по разуму высказывать не спешил, но кидал на бесов весьма красноречивые, полные презрения взгляды.

По телевизору заканчивался какой-то идиотский спектакль. Ну и вкусы у них тут! Мыльные оперы, блин, а не театр. Ходит демонесса по квартире, руки заламывает, стенает, а все никак из пятерых бесов одного для продолжения рода выбрать не может: один высок, другой мускулист, третий ласковый, четвертый говорит красиво. А вот чтобы все это да в одном демоне воплотилось – нет, не получается! Тьфу, в общем, бабские страсти, причем глупые. Что у них тут: оттепель матриархата намечается?

Лиррил вовсе не смотрела на экран. Она с мрачным видом решительно пережевывала шушенякры – дурацкую имперскую еду, на которую Фридрих без содрогания уже и смотреть не мог. Сколько можно питаться этими отбросами со вкусом сушеных водорослей?

Аррах спал. Нет, уже не в капсуле. На нормальной кровати, судорожно прижимая к груди черный дипломат. Там внутри этого чемоданчика была память его любимого компьютера. Чужие позволили ученому заархивировать все данные и стереть память в компьютере летательной капсулы.

Вообще, надо сказать, Чужие оказались весьма вежливыми и обходительными. Но все-таки это был плен, хотя и почетный.

Дэвид был мрачнее тучи. Он сидел в кресле, забравшись в него с ногами. Всех роботов поселили в другую комнату. Мальчишке от этого было немного страшно и одиноко. Парню казалось, что весь мир состоит из сплошного обмана, а тот голос, что уберег от тюрьмы на Земле, скорее всего не был божьим. Какие пророчества могут быть в психушке?

Однако во всем этом нашлись и положительные стороны. Дэвид начал подозревать, что био-роботы на самом деле – пациенты больницы. И никого Дэвид на самом-то деле не реставрировал, а просто сумел организовать сумасшедших, потому что у него самого – лидерские способности. И Аррах, спящий в обнимку с ноутбуком странной формы, тоже производил впечатление доктора, спятившего после долгого общения с придурками. Но психиатрическая лечебница не может работать без врачей! Вот только можно ли доверять глазам, если по коридору опять разгуливают черти в костюмах? Кто они на самом деле: санитары, копы? И почему реальность так перекорежило? Неужели все происходящее – лишь болезнь? А как же тогда великий бум «шестидесятников» вокруг летающих тарелок и трупов с существами, тех самых инопланетных уродов, у которых голова тяжелее всего остального туловища? Неужели это все – великий американский миф для пацифистов и наркоманов?

Как же так? Неужели Спилберг на самом деле был простым вруном?

Неужели вся фантастика направлена именно на то, что нормальные американские тинэйджеры просто на время забыли о марихуане и героине? Сказка, вроде «Искусственного интеллекта», да?

Но кому и зачем понадобилось такое массированное наступление кинематографа на сознание?

В конечном счете люди создали не только «Атаку клонов», «Потерянный файл», «Несущую частоту», «Назад в будущее», но и «Гатаку».

Дэвид наморщил нос. Да, именно «Гатака» полгода сводила мальчишку с ума. И не потому, что в том фильме парень, не обладающий стопроцентным здоровьем, столько времени обманывал систему контроля элитной космической службы, а потому что стоит только чего сильно захотеть – и ты обязательно этого добьешься.

Дэвид понял, что ему просто надоело жить в мире придурков из сериалов «Люди в черном» или «Люди-Х». Веселье кончилось, когда Патрик забился в припадке на складе, когда голос бога или дьявола позвал за собой. И теперь пусть это будет трижды сумасшедший дом, но выход отсюда есть. Нужно только очень сильно захотеть вернуться домой.

Дэвид понимал, что к привычной жизни вернуться уже не удастся, но медицина ведь развивается семимильными шагами, и то, что было неизлечимо пять, десять лет назад, – покоряется воле докторов. Просто желание вернуться домой должно быть очень сильным...

Фридриху вдруг почему-то совершенно не к месту припомнилась знаменитая шпага курфюрста Вильгельма фон Бранденбурга, вернее надпись на том клинке: «CONCORDIA RES PARVAE, CRESCUNT» – «При рассмотрении малое становится большим». И стало тоскливо. Фон Шлиссенбург неожиданно осознал, каким он был кретином. Действительно! Именно так: малое – стало большим, а большое – малым. Как жаль, что не было времени во всем разобраться и вовремя переметнуться к более достойному сопернику. А сейчас слишком поздно. Карты розданы. И по всем параметрам, как ни крути, но Фридрих выходил заговорщиком с головы до пяток! Нелегально пробрался на имперскую территорию, чуть ли не целый день служил у барона Шеллеша в качестве не просто рядового, а губернатора целой планеты! Правда, успел совершить только одно военное преступление. Не валить же, в самом деле, на пацана, пусть и американского, гибель вице-канцлера и министра, да и самого барона тоже. Честь солдата не позволяла Фридриху сознаться, что в этих смертях он был невиновен. Малое становится большим. Увы, скорее всего так и произойдет. Стоит только попасть в лапы имперских ищеек – и громкий процесс с вынесением смертного приговора в кармане!

При рассмотрении... малое – большим.

Кажется, офицер Бундесвера нащупал очень важную мысль. Вот оно: малое становится большим!

На экране мелькнули титры спектакля, их сменила забавная заставка. На фоне летящих навстречу звезд появилось развевающееся знамя. Это было черное полотно с белым кругом в центре, а в том круге скалилась огненная гончая борзая.