- Может, еще?

- Оставь до следующего раза! - сказал он со значением и нахально уставился в ее прищуренные глаза.

- Хорошо бы заранее знать, когда он будет?…

- Сообщу, не переживай… А квас действительно хорош, с хреном! Молодец, хозяйка!

Повернувшись, чтобы идти далее, Бунтов приостановился, сказал так, как сказал бы заботливый хозяин:

- Картошка взойдет - сама не окучивай. Опашу - трактор имеется… - И теперь уж окончательно повернулся и шепнул сам себе: "Желаю счастья и добра".

Он ушел, а она, Роза Устинова, осталась одна, только-только начиная понимать, что неспроста зашел Бунтов. Она вдруг поняла, что это именно тот человек, которого искала и ждала в последнее время. В ней действительно текла корейская кровь, доставшаяся от отца-корейца, которого не помнила, так как родилась после его смерти, и за что в слободе теперь получила неожиданное прозвище "Казашка", наверное, потому, что приехала из Казахстана. Вся же остальная родня по матери - русские, и муж был русский. Роза в детстве почти каждый год гостила в Лонске у бабушки, поэтому хорошо знала этот городок. Когда развалился Советский Союз, они с матерью ездить в Лонск перестали: не на что было и некогда. Другая забота была тогда - о дочурках. Потом осталась с ними одна, когда муж ушел к другой. Тогда и переехали в Лонск. Первое время жили у знакомых, а когда, вдоволь навоевавшись с миграционными властями, хотели купить дом в самом городе (бабушкина квартира отошла государству), то оказалось, что не по карману такая задумка. Стали искать в слободах, где намного дешевле, и приглянулся домишко в Казачьей Засеке. Вроде бы обустроились, Роза начала работать почтальонкой, а через год мать неожиданно умерла, словно дожидалась переезда на родину. После ее кончины и пошли слухи о доме Розы Устиновой как чуть ли не о притоне. Слободские бабы и без того косились на нее с самого начала: мол, по дворам таскается, мужиков почем зря соблазняет, юбкой перед ними пылит! А теперь и вовсе на дух не переносили. Да и было отчего: что ни вечер, так у них очередная свара. И как объяснишь людям, что она, Роза, к этим шумным вечерам отношения не имеет, а весь шум-гам из-за подросших дочерей, за которыми окрестные парни ухлестывали, частенько дрались. Роза уж и уговаривала молодежь, гнала от дома, напоминая, что для развлечений есть клуб, но разговоры не действовали даже и тогда, когда пугала участковым Мустафой. Но неожиданно все утихло само собой, когда в прошлом году старшая дочь вышла замуж, а младшая, окончив школу, отправилась в Москву поступать в институт, но, не поступив, все равно осталась в столице. И вот только тогда, заскучав от одиночества и непомерно страдая от этого, начала Роза присматриваться к местным мужчинам по-настоящему, но никого так и не присмотрела. Нравился, конечно, один, но он был старше, женатый. К тому же она часто его видела выпившим, поэтому особенно и не приглядывалась, хотя знала, что его зовут Андреем, а фамилия - Бунтов. Почему-то более фамилия понравилась. Эти сведения застыли неподвижным грузом до той поры, пока не ус-

лышала Роза, что этот самый Бунтов бросил пить и начал на тракторе работать. Когда же вспахал ей огород и денег не взял - она присмотрелась к нему и увидела в нем надежного мужчину, к тому же красивого и веселого, с которым, наверное, могла бы говорить и говорить. Ей просто необходимо было поговорить откровенно, доверительно рассказать о своей беде и, быть может, попросить защиты. А то второй месяц, как вернулся из колонии Семен Пичугин и, узнав, что рядом живет одинокая женщина, проходу не стал давать. А Бунтов, Роза была уверена, не отказал бы в помощи. Ведь бывает, что надо лишь поговорить мужикам, и все уладится.

Бунтов словно знал настроение переселенки, и ему после разговора с ней окончательно расхотелось таскаться по дворам, объясняться со всеми да уговаривать пугливых граждан. Решил сделать проще: вернуться домой, написать объявление и повесить на двери магазина - сразу все узнают! Правда, сразу в дом не пошел, а присел в тени рябиновой аллеи на "козлы" и полчаса, наверное, вспоминал смоляные глаза Розы Устиновой.

В тот же день Бунтов сходил к магазину и, попросив у продавщицы клею, прилепил к столбу объявление о покупке паев. И сразу о нем заговорили в слободе совсем уж азартно. Он только в первый день объяснял людям, что да как, а потом надоело - свалил заботу на Валентину, сказал ей, как приказал:

- Бухгалтером в совхозе работала - тебе и карты в руки. Сиди и список составляй, а мне надо с трактором возиться, пока особых дел нет.

Трактором, конечно, надо всегда заниматься, особенно таким, какой имелся у Бунтова. Но в последние майские дни его более волновал не сам трактор, а неожиданно навалившаяся жара. Начал вспоминать и вспомнил, что с самой весны, в этом году на удивление ранней, такой, что к началу марта и снега не осталось, не прошло ни одного мало-мальски заметного дождя. "Надо в "три буквы" идти!" - решил Бунтов, вспомнив, что видел в соседнем селе подходящую бочку, когда ездил заваривать сошники.

На следующий день Бунтов отправился туда, решив опередить того, кто, возможно, раньше спохватится. Когда пришел, то цистерну приметил сразу. Поговорил с каким-то трактористом, а тот сразу отослал к директору: мол, иди к Темнову и разговаривай с ним, если тебе нужно. Бунтов, не раздумывая, - в контору. Нашел директора, с которым когда-то вместе работал на комбайне, пока тот не окончил институт, и сразу повеселел, словно встретил приятеля. Правда, поздоровавшись, назвал его по имени и отчеству, хотя тот был всего-то лет на десять моложе:

- Алексей Алексеевич, с просьбой обращаюсь. Помощь нужна! Не одолжите на время бочку к трактору?!

Молодцеватый, загорелый директор улыбнулся, тряхнул чубом и ответил вопросом:

- Для своего поля стараешься? Видел-видел - сколько всего наворочал, да только, дорогой, технологию не соблюдаешь! Уж тебе ли, Николаич, не знать, когда и как пахать и сеять!

- Да, стыдно, но нет сил терпеть и ждать следующего года… Глядишь, что-нибудь и в этом уродится. Поэтому, чтобы совсем уж не опростоволоситься, и обращаюсь с просьбой: бочку бы мне надо на несколько дней. Необходимо хотя бы разок хорошенько землю пролить, а там, глядишь, и дождик завяжется!

- Молодец! Первый вспомнил о засухе. И цистерну не жалко, да только не в рабочем состоянии она - приводной вал у насоса кто-то отворотил, а без насоса какая работа - только руки рвать.

- Починю… Не впервой!

- Тогда забирай, у меня пропашных нет. Через неделю вернешь! Сразу загоревшись новой заботой, Бунтов вскочил со стула, но директор

остановил, едко спросил:

- Андрей Николаевич… Дошел слух, что ты скупаешь паи в Казачьей! Это правда?

- Если бы… Откуда такие деньги! Попросили серьезные люди список желающих составить… Вот и помогаю, как отказать?

- Смотри, как бы потом обиды не было!

- Мне-то какая забота - это дело добровольное… Пусть каждый своей головой думает, а не надеется на чью-то… Ну, ладно, пошел я.

Бунтов сразу отправился к цистерне и, прикинув, что к чему, нашел на складе хозяйства, напоминавшего кучу хламья, нужный вал: определил точно, но на всякий случай примерил - подошел. В тот же день, хотя и опасался выводить трактор на шоссе без номеров, съездил в Перловку, подцепил бочку и запылил на Алешню опробовать насос. Опробовал - работает! Это походило на чудо, когда за десять минут накачал двухтонную цистерну и приехал на свое поле с водой. Заехал с дальнего конца, откуда вода под уклон потекла по едва обозначившимся грядкам. Хотя и не намного хватило ее, но это не беда. Он будет ездить на реку до тех пор, пока не прольет оба поля - свое и Колянино, - а после и огороды без внимания не оставит. Так что он, Бунтов, еще покажет, как надо работать! Может, поэтому, добыв бочку, он и "пахал" без обеда, и вспомнил о еде, только увидев Валентину, спешившую с пакетом. Даже запалилась, бедняжка, а как подошла, - сразу с укором:

- Тебя и не отловишь сегодня… Только услышу трактор на поле, только соберусь, а уж и след простыл - на реку уехал…