Через некоторое время налет возобновлялся, и так происходило до самого полудня, пока всю южную часть Сталинграда не затянул сплошной дымный шлейф.

На следующий день в 06.00 по местному времени двенадцать Ju-87 вновь атаковали этот же сектор. На этот раз из-за Волги появилась «восьмерка» Як-1, однако добраться до штурмовиков ей помешала пара «Мессершмиттов», немедленно связавшая боем всю группу. Наблюдавшие за боем с восточного берега солдаты в недоумении плевались и поливали советских летчиков всяческими проклятиями.

Немецкая авиация активно действовала и над всем восточным берегом Волги напротив Сталинграда. Ближние разведчики FW-189, называемые красноармейцами «рамами», буквально целыми днями кружили над местностью, фотографируя позиции зенитной и дальнобойной артиллерии, следили за колоннами советских войск, двигавшимися к переправам, выявляли командные пункты. После обработки полученной информации бомбардировщики и штурмовики, а также истребители Люфтваффе немедленно вылетали в этот район и наносили удары по различным целям. Самолеты гонялись даже за отдельными бойцами и «полуторками», нигде не давая им покоя. Атакам также подвергались сельскохозяйственные угодья, трактора и сами колхозники, работавшие на полях.

8 сентября «Хейнкели» из I./KG100 «Викинг» совершили массированный налет на г. Камышин. В результате там были разрушены железнодорожная станция и нефтехранилище на берегу Волги. Вспыхнул большой пожар, горящая нефть несколькими потоками устремилась в реку, и все вокруг заволокло едким черным дымом. На перехват бомбардировщиков вылетели истребители 431 -го ИАП. При этом командир эскадрильи старший лейтенант А. С. Кострицын таранным ударом сбил один самолет, однако сам при этом не смог покинуть свой падающий истребитель и погиб. По немецким данным, в тот день обратно не вернулся Не-111H-6 W.Nr.4675 «6N+HH» из 1-й эскадрильи KG100.

Днем 9 сентября 1942 г. четырнадцать Не-111 из III./KG4 появились над Астраханью. Основной удар наносился по нефтебазе № 5, кроме того, бомбежке подверглись нефтебаза в селе Ильинка и судоремонтный завод им. Ленина. В результате многочисленных прямых попаданий бомб Brand C50A и Brand C250A на двух нефтехранилищах были подожжены около 400 тыс. т нефтепродуктов, пожар сразу принял опасные размеры. Языки пламени поднимались на сотни метров, сливаясь в огромные огненные смерчи. Затем с ужасающей быстротой стал расти огромнейший столб черного дыма.

С. Г. Антонов[104], в то время бывший подростком, жил в центре Астрахани. Он вспоминал: «Был жаркий летний день. Вдруг стало темно, как ночью. Выбежав во двор нашего дома, я увидел, что небо заволакивает огромнейший столб черного дыма, поднимающегося со стороны нефтебаз. И при этом царила странная, неестественная тишина. От ужаса все мы закричали, так как это было поистине кошмарное зрелище. Ниже над горизонтом в небо стали вздыматься огромные огненные всполохи, и тут я увидел в их отблесках немецкие самолеты, которые ровным строем выворачивали после атаки».

К вечеру поднявшийся в небо колоссальный столб дыма, словно предвестник апокалипсиса, был виден за сотни километров от Астрахани. В ночь на 10 сентября немцы совершили повторный налет на объекты в Астрахани. В результате этих ударов в прилегающих к нефтебазам окрестностях сгорели 48 жилых домов, клуб, больница, школа и здание бассейнового комитета профсоюза речников. На судоремонтном заводе также были разрушены несколько цехов.

Во время налета авиации на город были задержаны два человека, которые сигнальными ракетами указывали немецким самолетам наиболее важные объекты. Как выяснилось, они являлись агентами немецкой разведки, окончили разведывательную школу в Полтаве и были переправлены через линию фронта в Астрахань. Задержанные сообщили, что вместе с ними на территорию Сталинградской области десантированы еще три парашютиста-диверсанта. По полученным от них сведениям были немедленно ориентированы сотрудники органов НКВД. Примерно через сутки после этого в районе СталГРЭС в поселке Бекетовка был опознан один из них, несколько позже удалось задержать и других немецких агентов.

Непрерывным бомбежкам подвергались переправы через Волгу, через которые в тыл перевозились раненые, а с восточного берега поступали подкрепления и вооружение для защитников города. Немцы также продолжали минировать фарватер реки, а также совершали дневные и ночные налеты на корабли и пристани на всем протяжении от Саратова до Астрахани. Иван Грошев, работавший капитаном буксира «Хусаин Ямашев», вспоминал: «Каждый день немцы делали налеты. Даже ночью они не переставали обстреливать и бомбить. В такое время было светло на Волге, как днем. Прожектора и ракеты освещали все вокруг. Очень часто пароходы и баржи налетали на мины. На наших глазах тонули женщины, дети, старики… Пожары, стрельба, беспрерывная бомбежка. Жуткое это было зрелище».

Типичным примером того, в каких условиях работали речники, стала одиссея пассажирского парохода «Первое Мая» [105]. Глубокой ночью на 10 сентября он подошел к полуразбитой пристани поселка Дубовка. На берег в спешном порядке выгрузилась очередная воинская часть, направлявшаяся в сталинградскую мясорубку. Далее задачей судна было эвакуировать в тыл воспитанников двух местных детских домов.

Капитан Александр Дружинин рассказывал: «Мы стали быстро сажать на пароход детей, пришедших из двух детских домов. Несмотря на то что шел уже третий час ночи, шести-, одиннадцатилетние ребята по-взрослому, без капризов и слез, четко выполняли требования руководителей, молча поднимались с берега по трапу на борт судна и размещались в освободившихся после красноармейцев помещениях. А потом, едва приткнувшись на скамейках и у столиков, они быстро засыпали».

Обстановка была зловещей. В воздухе пахло дымом, вдали на юге и юго-западе во мраке ночи виднелись отблески огня, воздух сотрясали отдаленные взрывы. Около 03.00 «Первое Мая» с почти четырьмя сотнями детей на борту, не включая габаритных огней, неспешно отвалил от берега и пошел вверх по течению. Фарватер приходилось отыскивать на ощупь. На носу корабля стояли несколько матросов с длинными шестами и неустанно измеряли ими глубину. Только отойдя на значительное расстояние, капитан приказал зажечь по бортам две лампочки.

Движение по Волге оставалось довольно интенсивным. Слева черной громадой нависал высокий берег, едва различимый на фоне осеннего неба, пологий восточный терялся в дымке. Впереди простиралась едва поблескивающая река, и где-то в ее глубинах лежали останки затонувших судов и «адские машины» – мины, поджидающие свою жертву. Периодически по форштевню гулко ударяли плывущие вниз по течению предметы. Из-за кромешной тьмы вахтенные матросы не успевали разглядеть, что это, и оставалось только гадать, обломки ли это взорванных судов, или трупы людей…

Так в напряжении прошло два часа. Александр Дружинин вместе с директорами детских домов Зуботыкиной и Дубовым находился на мостике, вглядываясь в уходящую на северо-восток даль реки. Было около 05.00 утра. Вдруг все вокруг озарилось неестественно ярким белым светом. Капитан уже знал, что это такое. Высоко в небе повисли несколько десятков осветительных ракет на парашютах, и, медленно опускаясь, они в мертвецком цвете выхватили из ночной тьмы реку, западный берег и идущий вверх по течению корабль. Дружинину уже приходилось бывать в таких ситуациях. «При таком освещении враг без труда мог заметить наш пароход и в любой момент разбомбить с воздуха. Сразу же принимаю решение: прижаться как можно плотнее к зарослям прибрежного кустарника в надежде на то, что фашистские стервятники не увидят нас».