Отвратительно знакомые Щекотания у рта. Это мухи! Насекомые! Я их пища, их мечта! И приходят ночи, низкие, Как упавший потолок. Где же вы, родные, близкие? Мир отпрянувший далек. Глухо пали комья грязные, Я лежу в своем гробу, Дышат черви безобразные На щеках, в глазах, на лбу. Как челнок, сраженный мелями, Должен медлить, должен гнить, Я недели за неделями Рок бессилен изменить. За любовь мою чрезмерную К наслаждениям земным, После смерти, с этой скверною Грешный дух неразлучим. Целых семь недель томления, Отвращения, тоски, Семь недель, до избавления, Рабство, ужас, и тиски! Лишь одной отрадой нищенской Ад могу я услаждать; Пред оградою кладбищенской Белой тенью в полночь встать. СОЗНАНИЕ «Я с каждым могу говорить на его языке…» Я с каждым могу говорить на его языке, Склоняю ли взор свой к ручью или к темной реке. Я знаю, что некогда, в воздухе, темном от гроз, Среди длиннокрылых, меж братьев, я был альбатрос. Я знаю, что некогда, в рыхлой весенней земле, Червем, я с червем наслаждался в чарующей мгле. Я с Солнцем сливался, и мною рассвет был зажжен, И Солнцу, в Египте, звучал, на рассвете, Мемнон. Я был беспощадным, когда набегал на врагов, Но, кровью омывшись, я снова был светел и нов. С врагом я, врагом, состязался в неравной борьбе, И молча я вторил сраженный «О, слава тебе?» И мной, безымянным, не раз изумлен был Сократ. И ныне о мудром, со мной, обо мне, говорят. Я с каждым могу говорить на его языке, Ищи меня в небе, ищи меня в темной реке. «Я не знаю, что такое — презрение…» Я не знаю, что такое — презрение, Презирать никого не могу. У самого слабого были минуты рокового горения, И с тайным восторгом смотрю я в лицо — врагу. Я не знаю, как можно быть гордым Пред другим. Я горд — пред собой. О, струны мои, прозвените небывалым аккордом, Чтоб враг мой был, как я, во мгле голубой! «Я не могу понять, как можно ненавидеть…» Я не могу понять, как можно ненавидеть Остывшего к тебе, обидчика, врага. Я радости не знал — сознательно обидеть, Свобода ясности мне вечно дорога. Я всех люблю равно, любовью равнодушной, Я весь душой с другим, когда он тут, со мной, Но чуть он отойдет, как светлый и воздушный Забвеньем я дышу, своею тишиной. Когда тебя твой рок случайно сделал гневным, О, смейся надо мной, приди, ударь меня: Ты для моей души не станешь ежедневным, Не сможешь затемнить — мне вспыхнувшего — дня. Я всех люблю равно, любовью безучастной, Как слушают волну, как любят облака. Но есть и для меня источник боли страстной, Есть ненавистная и жгучая тоска. Когда любя люблю, когда любовью болен, И тот, другой, как вещь, берет всю жизнь мою, Я ненависть в душе тогда сдержать не волен, И хоть в душе своей, но я его убью. ЗАГЛЯНУТЬ Позабывшись, Наклонившись, И незримо для других, Удивленно Заглянуть, Полусонно Вздохнуть,— Это путь, Для того чтоб воссоздать То, чего нам в этой жизни вплоть до смерти не видать. ДУША Душа — прозрачная среда Где светит радуга всегда, В ней свет небесный преломлен, В ней дух, который в жизнь влюблен. В душе есть дух, как в солнце свет, И тождества меж ними нет, И разлучиться им нельзя, В них высший смысл живет сквозя. И трижды яркая мечта — Еще не полная, не та, Какая выткалась в покров Для четверичности миров. Последней, той, где все — одно, В слова замкнуться не дано, Хоть ею полон смутный стих, В одежде сумраков земных. И внешний лик той мысли дан: Наш мир — безбрежный Океан, И пламя, воздух, и вода С землею слиты навсегда. |
