— Флоренция?
— Угадал.
Зазвучала ария. Красивая музыка.
Но когда на две картины с мертвецами наложилась еще и ария, даже я, при всей своей нелюбви к психоанализу, почувствовал: со смертью у нас явный перебор. Такой крен для мужчины средних лет, вроде меня, — род саморазрушения. Как она говорила? «Любимый отец»?
Кей подалась ко мне.
Наши губы слились, и мы повалились на татами, забыв об арии.
Катастрофа случилась в ту же ночь.
Глава 15
Пора было приниматься за вторую часть сценария. Первая вышла так хорошо, что начинать вторую было несложно.
Однако поужинав у Кей — поскольку мы оба приятно утомились, то просто разогрели в микроволновке пиццу, сделали салат и разбавили суп из концентрата, — мы расстались. В начале восьмого я сел за работу, но не мог написать ни строчки. Незаметно пролетел час.
Кей как могла отвлекла меня, но почти все мои мысли до сих пор были устремлены к родителям. И все, что я задумывал для сценария, разом поблекло. После таких переживаний я не мог писать драму об отношениях мужчины и женщины, гоняющих шары и мячи.
Да, ну и дела...
Стоит лишь постараться, и все получится. Но не сейчас. Стремительно развивавшийся сюжет перестал интересовать меня, персонажи опостылели.
Если дальше дело пойдет так же, сериалу крышка. Я — не настолько востребованный сценарист. Для моего уровня этот сценарий — вопрос жизни и смерти.
Что делать? Если просить помощи, то лучше сразу. Как я объясню причину?
Рассказу о родителях никто не поверит. Притвориться больным? Но мне нужны деньги. Я уже пообещал Кей купить новую машину. Раздался звонок. Куда там машина, куда новая квартира... Не смогу работать — даже в привычном укладе жизни появятся прорехи. Опять звонок. Может, продюсер? Он мне еще не звонил насчет первой части. Хотя, может, и звонил, но меня не было дома. Я все время забывал включать автоответчик.
Я подошел к домофону. Там был Мамия.
— Открой, пожалуйста.
Выслушивать о том, как у Мамии все происходит с моей бывшей женой, не хотелось. Но откажись я, и это станет еще одним поводом к беспокойству.
— Заходи, — сказал я и нажал на кнопку замка. Просить помощи у Мамии я не мог — он работал на другом канале. Однако кто как не он знает молодых и талантливых сценаристов, способных меня подменить. По крайней мере, поспрашивает.
Опять раздался звонок — теперь уже в мою дверь. Я открыл. Мамия серьезно смотрел на меня.
— С тобой все в порядке?
— А, вот ты о чем... — улыбнулся я. — Никак пришел меня проведать? Если да, то все уже кончено. Как видишь, я совершенно здоров.
Мамия молча зашел внутрь и запер за собою дверь.
— Да, тогда причина была. Вот я и казался истощенным. Теперь с этим покончено. Я здоров. До недавнего времени я то худел, то полнел. История почти невероятная, но сейчас можно не беспокоиться.
— Как жутко ты похудел... — Мамия стоял не в силах отвести от меня взгляд.
— Да, тогда...
— Сейчас — еще сильнее.
Меня моментально прошиб холодный пот, но я нашел в себе силы усмехнуться:
— В смысле — еще сильнее?
Я поднял правую руку и безучастно взглянул на ладонь. Перевернул ее. Нормальная рука, совершенно не иссохшая, даже вены не выпирают.
— Что, так сильно? — сказал я, присаживаясь на стул.
— Ты в зеркало вообще не смотришься?
— Когда вернулся, еще не смотрел. Хотя нет — бросил взгляд, когда ходил в туалет.
— Посмотри еще раз. Удивительно, что ты так спокоен.
Мамия сел напротив меня. Говорил он то же, что и Кей. Однако родители уже исчезли. Неужели что-то влияет на меня до сих пор?
— Одним словом, — сказал я, еще раз взглянув на свою руку — не молодую, конечно, однако нисколько не худую, — какой ты видишь эту руку?
— Какой? — замялся Мамия.
— Что — высохшей и костлявой?
Мамия кивнул. Выходит, родители по-прежнему дарят мне лжебодрость, а сами тем временем пытаются лишить меня жизненных сил? Нет, это не они. Неужели то, что позволило родителям провести мгновение в этом мире, никогда от меня не отстанет?
— Была ведь женщина?
— Женщина?
— Вчера ночью здесь была женщина, верно?
— Ты что, приходил?
Прошлой ночью я просто-напросто свалился без сознания. Но знаю, что рядом со мной была Кей. Если Мамия приходил, открыть ему дверь могла только она, однако Кей ничего мне об этом не сказала.
— Когда мы виделись в гостинице, ты выглядел слишком исхудалым, вот я и решил по дороге с работы... Но тебя не было дома.
Правильно, я ездил в Асакуса.
— Работаю, а самого раздирают сомнения: может, ты не ушел, а лежишь сейчас на кровати... не в силах подняться. Вот я и пришел еще раз в девять. Смотрю, в окне — свет. Позвонил от парадного, а в ответ — тишина. В этот момент, к счастью, кто-то выходил из дома, и я не дал двери закрыться, юркнул внутрь. Поднялся на седьмой, позвонил еще раз. Опять тишина. Я забеспокоился, давай тарабанить в дверь, звать тебя. Вдруг дверь открылась, а твоя женщина и говорит: «Он спит».
Я действительно спал.
— «Он так осунулся, с ним все в порядке?» — спрашиваю. А она: «Просто немного устал, не беспокойтесь», — и закрыла передо мной дверь.
«Моей женщиной» он называл Кей. Настроение испортилось. Мог бы просто сказать — «женщина». Хотя, по сути, что еще можно подумать о человеке, который неприветливо закрывает перед твоим носом дверь.
— Повернулся идти домой, а сам не могу успокоиться — что-то здесь не так. Конечно, в том, что у тебя появилась женщина, ничего удивительного. И все же — какое-то странное впечатление. Спускаюсь в лифте и тут вспоминаю одну деталь: через приоткрытую дверь виднелась комната. Женщины в проеме как будто и не было вовсе. Но она стояла, загораживая собою все пространство, и такого быть просто не могло. Мне показалось, что я видел это все сквозь нее, ну, то есть, сквозь ее тело. Понимаешь?
Однако я почти не изменился в лице. Я только разозлился. Причем не на Мамию, не на Кей — на то, что заставило поблекнуть и затем исчезнуть моих родителей. И теперь что мне с Кей прикажете делать?
— Однако, — продолжал Мамия, — быть такого не может. Ясное дело — мираж. Но я понял одно — женщине доверять нельзя. Твое истощение — неспроста. Разве можно верить женщине, которая при этом говорит: «Не беспокойтесь»? Так вот, я пришел еще раз сегодня после обеда.
Можно, конечно, считать, что Мамия мне чем-то обязан. Хотя нет, если бы... Просто я не предполагал, что он обо мне так заботится.
— Собираюсь выходить из такси, а по улице ты идешь. Женщина с тобой. Я даже растерялся, позвать тебя или нет. Причем дело-то вовсе не в женщине. Ты выглядел совсем иным человеком — эдакий здоровяк, даже полнее обычного. Конечно, можно предположить, все потому, что ты выспался. Но с другой стороны, разве может вконец исхудавший человек за один день так восстановиться? Не представляешь, как я удивился... Смотрю, чуть поодаль какой-то человек с ножницами в руках кусты у входа подстригает. Я у него без раздумий спрашиваю: «Это был господин Харада?» Наверное, потому, что он не похож на садовника и тоже тебя рассматривал. «Да», — отвечает он. Оказалось — консьерж. Он говорит, я аж обомлел. Я ему: «Что случилось?» — И смотрю прямо в лицо. А он: «Женщина — вылитая та, что жила в триста пятой квартире».
Так оно и есть. Кей живет в триста пятой.
— В смысле — жила? Уже съехала? — спросил я.
Какая разница, что рядом с тобой шагает женщина, которая здесь больше не живет? Да только по его словам...
Мамия, выдержав паузу, вздохнул:
— ... В середине июля она покончила с собой.
Не-ет, консьерж что-то путает. Что за вздор он несет? Последние несколько лет в этой комнате живет Кей. Что ж, выходит, она — самоубийца?
Мамия пытливо посмотрел на меня, но я постарался сохранить хладнокровие. Причем прятался я даже не столько от Мамии, сколько от самого себя. Уж очень не хотелось придавать значение этой дурацкой истории.