Легионер зашёл в метро. Купил жетон, спустился на платформу. Поезд пришёл через две минуты. Вагон полупустой, пассажиров десяток. Сел, доехал до Контрактовой площади. Вышел, поднялся наверх.

Гостиница в пяти минутах ходьбы. Дошёл спокойно. Зашёл в номер, закрыл дверь. Разгрузился. Кольт на тумбочку, куртку на стул, рюкзак на пол.

Сел на кровать, посмотрел на часы. Девять сорок. Сорок минут с момента выстрела. Чисто, быстро, профессионально. Петренко мёртв, полиция в растерянности, следов нет. Завтра встреча с Кридом, вторая половина денег. Пятнадцать тысяч евро за один выстрел.

Хорошая работа. Элегантная. Без ошибок, без свидетелей, без паники. Как в лучшие времена легиона. Профессионализм высшего уровня.

Дюбуа лёг на кровать, закрыл глаза. Усталости не было. Адреналин ушёл быстро, сыворотка в крови помогла. Тело спокойное, разум чистый. Совесть? Не беспокоила. Петренко был мишенью, не человеком. Цифра, объект, задача. Выполнено. Оплачено. Забыто.

Телефон завибрировал. Сообщение от Крида: 'Работа принята. Завтра десять утра, Контрактовая площадь, у памятника.

Легионер ответил: «Понял».

Убрал телефон. Встал, подошёл к окну. Посмотрел на ночной Киев. Огни, машины, жизнь. Где-то на Печерске полиция работает. Осматривают место преступления, ищут гильзу, опрашивают свидетелей. Не найдут ничего. Гильза одна, следов нет, свидетели видели только результат.

Профессиональная работа. Чистая. Красивая даже. Один выстрел, одна смерть, ноль ошибок. Как учили в легионе, как делал в Зоне. Снайпер высшего класса. Холодный, точный, беспощадный.

Волк выполнил контракт. Получит деньги, решит что дальше. Вернуться в Зону? Остаться в Киеве? Уехать совсем?

Вопросы на завтра. Сегодня работа завершена. Элегантно. Профессионально. Смертельно.

Как всегда.

Он отошёл от окна, лёг обратно на кровать. Закрыл глаза. Уснул быстро, без снов. Сон убийцы после работы. Спокойный, глубокий, без угрызений.

Потому что это просто работа. Ничего личного. Только бизнес.

И он лучший в этом бизнесе.

Всегда был.

Утро выдалось холодным, но ясным. Десять часов, Контрактовая площадь. Народу немного — пенсионеры на скамейках, мамы с колясками, туристы редкие фотографируют церковь. Дюбуа стоял у памятника Богдану Хмельницкому, курил, смотрел по сторонам. Рюкзак на плече, Кольт под курткой, телефон в кармане с фотографией трупа Петренко.

Крид появился ровно в десять. Высокий, широкий, костюм бирюзовый, очки-пенсне на носу. В руке портфель кожаный, дорогой. Шёл уверенно, спокойно. Не озирался, не проверял хвосты. Либо уверен в безопасности, либо наплевать.

Подошёл, остановился рядом.

— Доброе утро.

— Доброе.

— Работа выполнена?

— Выполнена.

— Подтверждение?

Легионер достал телефон, открыл галерею. Фото винтовки на полу пустой квартиры. Крид посмотрел, кивнул. Убрал телефон обратно.

— Чисто. Новости уже вышли. Депутат Петренко убит снайперским выстрелом в ресторане. Полиция в растерянности, следов нет, свидетелей нет. Профессиональная работа. Заказчик доволен.

Протянул портфель.

— Семь с половиной тысяч евро. Наличные, мелкие купюры. Считать не нужно, всё на месте. Проверял лично.

Дюбуа взял портфель, взвесил в руке. Тяжёлый. Открыл, заглянул. Пачки банкнот аккуратные, перевязанные. Закрыл. Кивнул.

— Спасибо.

— Не за что. Работа оплачена, контракт закрыт.

Крид достал сигары, протянул одну. Легионер отказался жестом. Крид усмехнулся, закурил сам. Затянулся, выдохнул дым медленно.

— Первый раз работаешь киллером?

— Нет. В легионе были подобные задачи.

— Но там приказы, здесь контракт. Разница есть.

— Бумаги другие. Суть та же.

Крид засмеялся коротко.

— Верно. Суть одна — кто-то платит, кто-то умирает. Приказ или контракт — детали. Главное результат.

Помолчали. Крид смотрел на церковь напротив, курил. Дюбуа стоял рядом, держал портфель. Люди проходили мимо, не обращали внимания. Двое мужчин в костюмах разговаривают на площади. Обычное дело.

— Читал Достоевского? — неожиданно спросил Крид.

— Давно. В школе, кажется.

— «Преступление и наказание»?

— Да.

— Помнишь теорию Раскольникова? Про людей обыкновенных и необыкновенных. Про право имеют.

Легионер затянулся сигаретой, выдохнул.

— Смутно. Он делил людей на два типа. Одни живут по правилам, другие правила создают. Одни тварь дрожащая, другие право имеют.

— Точно. Раскольников убил старуху-процентщицу, чтобы проверить — относится ли он к высшей категории. Право имеет или нет. Не выдержал, сознался, пошёл на каторгу. Вывод — не имел права.

— К чему ты?

Крид затянулся сигарой, посмотрел на легионера.

— Петренко был депутатом. Власть имел. Деньги, влияние, связи. Законы для других писал, сам по ним не жил. Продавал страну за откаты, богател на войне. С точки зрения закона — преступник. С точки зрения морали — мразь. Но власть имел. Значит право имел. На что? На жизнь, на богатство, на безнаказанность. Почему? Потому что власть имел.

Легионер слушал молча. Крид продолжал:

— Ты его убил. По чьему праву? По контракту. Кто-то заплатил пятнадцать тысяч евро, ты выстрелил, Петренко мёртв. Законно? Нет. Морально? Спорно. Но ты сделал, и деньги получил. Значит право имел. На что? На его жизнь. Почему? Потому что тебе заплатили. Деньги дали право.

Крид стряхнул пепел с сигары, посмотрел на площадь.

— Достоевский задавал вопрос — кто право имеет? И сам пытался ответить через Раскольникова. Мораль, совесть, страдание. Религиозная хрень. Красиво, но неправильно. Правильный ответ проще. Право имеют те, у кого власть. Власть бывает разная. Политическая — Петренко имел, законы писал. Военная — я имею, людей нанимаю. Финансовая — заказчик имеет, убийство покупает. Физическая — ты имеешь, курок нажимаешь. Все право имеют. Вопрос только — чьё право сильнее.

Легионер затушил сигарету о памятник, посмотрел на Крида.

— Петренко имел власть политическую. Не помогло. Умер от пули.

— Верно. Потому что финансовая власть заказчика оказалась сильнее. Деньги купили твою физическую власть. Ты оказался сильнее Петренко. Иерархия простая. Деньги, оружие, смерть. Политика в самом низу. Слабейшая форма власти. Красивая, но бесполезная против пули.

— Значит я сильнейший? Я убил, я выше?

Крид усмехнулся.

— Нет. Ты инструмент. Молоток в руке заказчика. Сильный молоток, дорогой, профессиональный. Но молоток. Заказчик сильнейший. Он решил кто умрёт, нанял тебя, заплатил. Ты исполнил. Иерархия сохранена. Деньги на вершине, ты посередине, Петренко в могиле.

Легионер молчал, думал. Крид прав. Он инструмент. Пятнадцать тысяч евро — цена его руки, его глаза, его пальца на спуске. Дорого, но это цена инструмента. Заказчик решает, снайпер стреляет. Иерархия.

— Раскольников думал иначе, — сказал Пьер. — Он хотел стать тем кто право имеет. Убить, взять деньги, использовать на благо. Не получилось. Совесть замучила.

— Потому что был слабаком. Интеллигент, студент, мечтатель. Убил старуху топором, расплакался, пошёл каяться. Жалкое зрелище. Если решил что право имеешь — имей до конца. Без совести, без страданий, без соплей. Наполеон не страдал после Аустерлица. Цезарь не мучился после Галлии. Они имели право, знали это, пользовались. Раскольников сомневался. Значит не имел. Простая логика.

— А я имею?

Крид посмотрел на него долго, оценивающе.

— Ты? Ты не думаешь об этом. Не задаёшь вопросы про право. Просто делаешь работу. Заплатили — выстрелил. Спросили — согласился. Это не сила, это функция. Ты функционируешь, не думаешь. Право имеют те кто решает. Ты не решаешь. Ты исполняешь.

Легионер усмехнулся.

— Значит я тварь дрожащая?

— Нет. Ты профессионал. Это другая категория. Раскольников делил на высших и низших. Глупое деление. Реальных категорий больше. Высшие — те кто решают, заказывают, платят. Средние — те кто исполняют, стреляют, убивают. Низшие — те кто умирают, страдают, подчиняются. Ты средний. Петренко был низшим в этой конкретной ситуации. Заказчик высший. Иерархия функций, не моральных качеств.