Встал, отошёл от окна. Проверил маршрут отхода. Чёрный ход через кухню, дверь ведёт на пожарную лестницу. Спуск железный, ржавый, но крепкий. Внизу выход в соседний двор. Оттуда на улицу параллельную, там машина должна быть. Ключи под козырьком, документы в бардачке.

Всё проверено. Позиция готова. Оружие готово. Маршрут готов. Осталось ждать.

Дюбуа сел у стены напротив окна. Достал флягу с водой, сделал глоток. Посмотрел на часы. Одиннадцать утра. Десять часов до операции. Долго. Но торопиться некуда. Профессионал ждёт. Терпеливо, спокойно.

Время тянулось медленно. Он сидел неподвижно, смотрел в пустоту. Не спал, не дремал. Просто ждал. Мозг отключён, тело расслаблено, дыхание ровное. Режим ожидания. Как в засаде, как перед боем. Привычное состояние.

В шесть вечера встал, размялся. Приседания, отжимания, растяжка. Тело разогрелось, мышцы заработали. Съел сухпаёк из рюкзака — энергетический батончик, вяленое мясо, шоколад. Запил водой. Лёгкий ужин, желудок не должен мешать.

В семь вечера подошёл к окну. Осторожно отодвинул простыню на сантиметр, посмотрел. Ресторан оживился. Внутри свет яркий, люстры горят. Столы накрыты, белые скатерти, бокалы блестят. Официанты суетятся, разносят меню, расставляют приборы. Гости начинают приходить. Машины подъезжают, швейцары открывают двери, люди входят. Дорогая публика — костюмы, платья, украшения.

Легионер отпустил простыню, вернулся к винтовке. Лёг на пол, устроился удобно. Локти на сошках, приклад к плечу, глаз к оптике. Винтовка тяжёлая, но устойчивая. Дыхание замедлилось, пульс упал до пятидесяти ударов. Режим снайпера. Спокойствие абсолютное.

Смотрел через оптику. Ресторан увеличен шестнадцатикратно. Видно лица гостей, блюда на столах, бокалы с вином. Искал Петренко. Толстый, лысый, красное лицо. Ещё не пришёл.

В восемь тридцать у ресторана остановился чёрный «Мерседес». Класс S, бронированный, стёкла тонированные. Четыре охранника вышли первыми. Широкие, в костюмах чёрных, пиджаки топорщатся — оружие под мышками. Осмотрелись, один говорил по рации. Проверили периметр. Кивнули.

Из машины вышел Петренко. Толстый, в костюме сером, галстук красный, часы золотые блестят. Лысина блестит под фонарями. Лицо красное, довольное. Смеялся, говорил что-то охраннику. Пошёл к входу в ресторан, охрана вокруг него кольцом.

Дюбуа смотрел через оптику. Петренко в перекрестии. Лёгкая цель. Но рано. Внутри ресторана десятки людей, свидетели, паника после выстрела. Охрана среагирует быстро, закроют все выходы, полиция приедет за минуты. Нужно ждать лучшего момента.

Петренко вошёл в ресторан, исчез из вида. Легионер не двигался. Ждал. Терпеливо.

В девять десять цель появилась снова. Сидел за столом у окна. Большое окно, прямая видимость. За столом ещё пятеро — другие депутаты, толстые, лысые, довольные. Смеялись, пили вино, ели. Петренко в центре, спиной к окну. Идеальная позиция.

Дюбуа навёл перекрестие на затылок Петренко. Лысина блестит, видно родинку на шее, видно воротник рубашки. Расстояние четыреста метров. Ветер два метра в секунду западный. Поправка внесена. Дыхание ровное, пульс медленный. Палец на спуске.

Подождал. Петренко двигался, говорил, жестикулировал. Нестабильная цель. Подождал ещё. Петренко взял бокал, сделал глоток, поставил. Замер на секунду. Расслабленный, неподвижный.

Момент.

Легионер выдохнул медленно до конца. Задержал дыхание. Между ударами сердца — пауза полсекунды. В эту паузу нажал спуск.

Выстрел.

Глушитель приглушил звук, но не полностью. Хлопок громкий, как удар молота. Отдача сильная, плечо откинуло назад. Винтовка дёрнулась, но сошки удержали. Гильза вылетела, звякнула об пол.

Через оптику видел результат. Пуля 12,7 миллиметра вошла в затылок Петренко, вышла через лоб. Голова взорвалась. Череп разлетелся на куски, мозги брызнули на стол, на еду, на соседей. Тело дёрнулось, упало вперёд лицом в тарелку. Кровь фонтаном, заливает скатерть, стол, пол.

За столом паника. Соседи вскочили, кричали, отшатнулись. Женщина в платье упала в обморок. Охранники выхватили оружие, закрыли депутатов телами. Официанты бежали, посетители кричали. Хаос.

Дюбуа уже не смотрел. Отодвинулся от окна, встал быстро. Достал телефон, сделал фото винтовки на полу — доказательство работы. Убрал телефон. Винтовку оставил. Крид сказал — после выстрела бросить. Следов нет, серийный номер спилен, отпечатков нет — перчатки.

Взял рюкзак, пошёл на кухню. Чёрный ход, дверь открыл. Пожарная лестница ржавая, крутая. Спускался быстро, но бесшумно. Берцы на металле не стучали — ставил стопу мягко, перекатом. Семь этажей за минуту.

Внизу выход в соседний двор. Открыл, вышел. Двор пустой, мусорные баки, кошка шарахнулась. Прошёл через арку на улицу параллельную. Машина на обочине — старая «Тойота», серая, грязная. Незаметная. Ключи под козырьком, как Крид обещал.

Сел за руль, завёл. Двигатель тихо зафыркал. Выехал медленно, без резкости. Машин мало, люди на тротуарах спокойные. Новости не облетели ещё. Выстрел был минуту назад, информация не дошла.

Впереди перекрёсток. Светофор красный. Дюбуа остановился, ждал. В зеркале заднего вида увидел мигалки. Полицейские машины, три штуки, мчались с воем сирен. Мимо него, прямо к ресторану. Светофор зелёный, легионер поехал дальше. Спокойно, не торопясь.

Проехал три квартала. Впереди блокпост. Две полицейские машины поперёк дороги, четыре копа с автоматами. Проверяют всех, останавливают каждую машину. Быстро среагировали. Профессионально.

Дюбуа не паниковал. Остановился в очереди из пяти машин. Ждал. Впереди копы проверяли документы, светили фонарями в салоны, заглядывали в багажники. Тщательно.

Очередь дошла до него. Коп постучал в окно. Легионер опустил стекло. Коп молодой, лет двадцати пяти, нервничал. Рука на кобуре, пальцы дрожат.

— Документы.

Дюбуа достал паспорт французский, водительские права. Протянул. Коп взял, посветил фонарём. Изучал долго. Французский паспорт, имя Пьер Дюбуа, фото совпадает. Водительские права международные, действительные.

— Куда едете?

— К отелю. Подол, Контрактовая площадь.

— Откуда?

— С ужина. У друзей. Печерск.

Коп смотрел подозрительно. Французский акцент в русском, странный для Киева. Но документы в порядке, ведёт себя спокойно. Коп позвал старшего. Тот подошёл, лет сорока, с полковничьими погонами. Взял документы, осмотрел. Посмотрел на Дюбуа долго, внимательно.

— Француз?

— Да.

— Туристом приехали?

— Да. Неделя отпуска.

— Что делали сегодня вечером?

— Ужинал у друзей. Потом еду в отель.

— Адрес друзей?

Легионер назвал адрес съёмной квартиры на Печерске. Полковник записал. Смотрел подозрительно, но придраться не мог. Документы настоящие, история правдоподобная, ведёт себя спокойно. Руки на руле, не дрожат. Глаза прямые, не бегают. Либо невиновен, либо профессионал.

— Откройте багажник.

Дюбуа вышел, открыл. Багажник пустой. Запасное колесо, домкрат, всё стандартное. Коп посветил фонарём, ничего не нашёл. Осмотрел салон через окна. Чисто, только рюкзак на пассажирском сиденье.

— Что в рюкзаке?

— Вещи. Одежда, документы, деньги.

— Покажите.

Легионер открыл рюкзак. Коп заглянул. Футболка, джинсы, нижнее бельё, паспорт, кошелёк. Ничего подозрительного. Кольт на бедре под курткой, но коп не просил раздеться. Пистолет скрыт хорошо.

Полковник вернул документы.

— Свободны. Езжайте.

Дюбуа сел обратно в машину, завёл. Уехал медленно, спокойно. В зеркале видел как копы остановили следующую машину. Проверяли всех, но не нашли ничего.

Проехал ещё два квартала, свернул на боковую улицу. Бросил машину у подъезда жилого дома. Вытер руль, ручки, всё что трогал. Забрал рюкзак, вышел. Пешком к центру, через дворы, переулками. Народу мало, все дома, вечер будний.

Через полчаса вышел на Крещатик. Центральная улица, яркая, людная. Кафе, магазины, прохожие. Жизнь обычная, спокойная. Никто не знает что час назад депутат убит. Информация не распространилась ещё. Новости выйдут завтра утром.