— Образцы целы.

Пьер посмотрел на него молча. Профессор усмехнулся.

— Больше двадцати было. Думал пятнадцать максимум. Стая большая оказалась. Стреляешь хорошо. И ножом работаешь.

— Едва успели.

— Но успели. Поэтому живы.

Наёмник вытер нож о штаны, убрал в ножны. Достал Кольт, проверил. Пустой. Достал запасной магазин из подсумка, вставил. Семь патронов Гидрошок. Убрал пистолет в кобуру.

Лебедев смотрел, молчал. Потом достал флягу, сделал глоток. Протянул. Дюбуа отказался. Профессор убрал флягу, закурил.

— Седьмой патрон не понадобился?

— Нет.

Лебедев затянулся, выдохнул дым.

— Каждый солдат носит смерть с собой. У кого в голове, у кого в патроне. Главное когда выстрелит.

— Не сегодня.

— Не сегодня, — согласился профессор. — Сегодня повезло. Завтра посмотрим.

Вертолёт летел над Зоной. Внизу лес, развалины, туман. Солнце садилось, небо краснело. Сумерки наползали. Зона засыпала, готовилась к ночи.

Снайпер закрыл глаза, прислонился к стенке. Усталость тяжёлая, руки дрожат от адреналина. Тринадцать зомби ножом и пистолетом за минуты. Плюс взрыв двух гранат, ещё человек десять. Около двадцати трёх. За полчаса боя.

В Тессалите за шесть часов больше. Но там были живые, здесь мёртвые. Разница только в скорости. Убийство остаётся убийством.

Лебедев рядом перебирал пробирки, записывал что-то в блокнот. Учёный, исследователь, профессионал. Но бывший спецназовец. Видно по тому как держал оружие, как двигался, как не паниковал в бою. Такие не умирают легко.

База показалась через двадцать минут. Забор, вышки, прожекторы. Вертолёт сел на площадку. Лопасти замедлились. Двигатель заглох.

Вышли. Левченко ждал с группой. Костя, Гриша, ещё четверо. Все вооружены, на случай если бы понадобилось прикрытие.

Полковник коротко:

— Доклад.

Лебедев:

— Образцы взяты. Контакт с зомби, около двадцати пяти убито. Живы оба.

— Хорошо. Свободны.

Группа разошлась. Дюбуа пошёл в казарму. Разгрузился, сложил снаряжение. Автомат у ног бросил на третьем этаже госпиталя, пусть горит. Кольт перезарядил. Наган достал из кобуры на спине, открыл барабан. Семь патронов. Все семь. Седьмой на месте. Не выстрелил.

Закрыл барабан, убрал наган обратно. Винтовка цела, не пригодилась. Нож вытер, заточил.

Рашид встретил у двери.

— Слышал по рации. Жарко было?

— Жарко.

— Двадцать пять зомби. Ножом половину?

— Примерно.

— Хорошо работаешь.

Наёмник сел на нары, устало. Таджик протянул флягу с водой. Легионер сделал глоток, долгий. Вода холодная, чистая. Смыла привкус пороха и крови.

Рашид сел напротив, закурил.

— Лебедев странный. Три года в Зоне, ничего не боится. Говорят, раньше в спецназе был. ГРУ. Афганистан, Чечня. Потом учёным стал. Но повадки остались. Опасный.

— Видел. Дрался как солдат, не как профессор.

— Все они здесь такие. Соколов один интеллигент. Остальные военные или бывшие. Зона слабых не прощает.

Пьер кивнул. Лёг на нары, закрыл глаза. Видел перед глазами лестницу, толпу зомби, взрывы, кровь. Стрельбу, крики, хрип умирающих. Нож в руке, скользкий от крови. Седьмой патрон в нагане, нетронутый.

Смерть прошла рядом. Опять. В третий раз за неделю. Зомби, мутанты, сталкеры. Зона показывала клыки постепенно, методично.

Но седьмой патрон всё ещё ждал. Не сегодня выстрелил. Завтра? Послезавтра? Неделю спустя?

Не важно. Главное работать, пока не выстрелил. Это и есть жизнь солдата. Отложенная смерть. Функция до седьмого патрона.

Волк среди мертвецов выжил ещё раз. Стая держится. Но Зона голодная. Всегда голодная.

Легионер открыл глаза, посмотрел в потолок. За окном сумерки, ветер, тишина. Завтра снова патруль. Послезавтра снова. Месяц контракта тянется медленно.

На двадцать второй день Левченко вызвал Дюбуа в штаб. Утро, восемь часов, на базе тихо. Легионер пришёл в камуфляже, без оружия. Полковник сидел за столом с Лебедевым. Профессор курил, усы неподвижны.

— Садись, — сказал Левченко. — Лебедев просит тебя на экскурсию. В лабораторию. Покажет, над чем работают. Нужен свидетель со стороны, не из научных. Военный взгляд. Согласен?

Пьер посмотрел на профессора.

— Зачем я?

Лебедев затушил сигарету.

— Потому что не задаёшь лишних вопросов и не врёшь в рапортах. Видел, как работаешь. Трезвый ум, чёткая голова. Покажу, что делаем, объясню зачем. Может поймёшь, может нет. Главное — увидишь правду. Без прикрас.

— Засекречено?

— Выше крыши. Но контракт подписывал, пункт о неразглашении там был. Нарушишь — пуля в затылок. Не от меня, от тех, кто платит.

Легионер кивнул.

— Идёт.

— Тогда пошли. Сейчас.

Левченко махнул рукой. Свободны. Вышли. Лебедев повёл через плац к дальнему зданию. Одноэтажное, бетонное, без окон. Дверь железная, кодовый замок. Профессор набрал код, дверь открылась с лязгом. Внутри коридор узкий, лампы тусклые. Пахло химией, металлом, озоном.

Дошли до лестницы вниз. Бетонные ступени, перила ржавые. Спустились на два пролёта. Глубоко, метров десять под землёй. Внизу ещё одна дверь, ещё замок. Лебедев открыл.

Лаборатория. Большая, метров тридцать на двадцать. Потолок низкий, бетонный, лампы дневного света гудят. Стены выкрашены белым, пол плиточный, чистый. Столы лабораторные вдоль стен, уставлены приборами, колбами, пробирками. Центр занимала установка странная — цилиндр стеклянный высотой два метра, диаметром метр. Внутри жидкость мутная, зеленоватая, пузырилась. Провода тянулись к компьютерам, мониторы показывали графики, цифры.

Люди в белых халатах — четверо. Трое мужчин, одна женщина. Все в очках, перчатках латексных. Работали молча, сосредоточенно. Один у микроскопа, второй у центрифуги, третий записывал данные в блокнот. Женщина у цилиндра проверяла датчики.

Лебедев кивнул им, провёл Пьера к столу у стены. Достал контейнер, открыл. Внутри пробирки с кровью зомби, образцы тканей, артефакты в свинцовых футлярах.

— Вот что мы делаем, — начал профессор тихо. — Изучаем влияние аномалий на биологию. Зомби — результат психополя, которое выжигает участки мозга. Но выборочно. Остаются базовые функции: движение, агрессия, голод. Исчезают разум, память, эмоции. Мы взяли образцы их крови, тканей, нервных клеток. Изучили структуру. Нашли аномальные белки, которых нет у нормальных людей. Эти белки — результат воздействия психополя. Они перестраивают нейронную сеть, уничтожают синапсы в префронтальной коре, сохраняя лимбическую систему. Человек становится зверем.

Он показал на микроскоп. Там мужчина смотрел в окуляры, записывал.

— Мы синтезировали эти белки. Научились производить искусственно. Теперь можем вводить их любому человеку. Результат — контролируемое зомбирование. Убираем разум, оставляем агрессию и подчинение командам. Идеальный солдат для штурмовых операций. Не боится смерти, не чувствует боли, выполняет приказы.

Дюбуа слушал молча. Лебедев продолжил:

— Но это только первая часть. Вторая интереснее. Артефакты.

Достал футляр, открыл. Внутри артефакт маленький, размером с грецкий орех. Мерцал тускло, пульсировал. Дозиметр рядом взвыл.

— Артефакты излучают энергию аномальную. Она влияет на материю, изменяет её. Мы научились извлекать эту энергию, концентрировать, упаковывать в сыворотки. Вводим человеку — получаем эффекты. Повышенная сила, скорость, выносливость. Регенерация тканей ускоренная. Рефлексы в два раза быстрее. Зрение, слух острее. Суперсолдат.

Профессор закрыл футляр, убрал. Показал на цилиндр в центре.

— Там сейчас идёт синтез. Кровь зомби, экстракт артефактов, химические стабилизаторы. Результат — сыворотка. Три типа: альфа, бета, гамма. Альфа для силы и выносливости. Бета для скорости и рефлексов. Гамма универсальная, всё сразу, но слабее.

— Побочные эффекты? — спросил Пьер.

Лебедев усмехнулся.

— Угадал главное. Побочные эффекты есть. Серьёзные.